Карл-Юхан Хольцхаусен - Цвет надежд – зеленый
3
Каждое существо – это коллекционер воспоминаний. Большая часть воспоминаний хранится в бесчисленных клетках головного мозга и в подходящую, а порой и неподходящую минуту извлекается оттуда. Некоторые воспоминания хранятся в записных книжках и фотографиях, в перевязанных локонах, брелоках, кубках или тряпье. Человек смотрит на старую фотографию и заново переживает пору своей молодости, ему на глаза попадается давно забытый фрачный жилет, и в красном винном пятне он вдруг видит картину неудачно закончившегося ужина; он берет в руки старую серебряную медаль и перед ним под аккомпанемент ружейного залпа его же приятелей появляются движущиеся мишени.
Но главное воспоминание доктора хранилось в большом конверте в толстой папке.
Не так уж часто доктор Верелиус заходил в свой чулан на чердаке. Он отпер дощатую дверь, стукнулся ногой о старый домкрат и сам удивился, зачем он хранит эту вещь. Сонно мигая, он глядел на гору старых кухонных табуреток, потертый чемоданчик которым пользовался когда-то, посещая больных, и стопку иностранных журналов. Подобно большинству людей, он за свою жизнь собрал множество подобных предметов – слишком старых, чтобы ими пользоваться, и еще достаточно хороших, чтобы их просто выбросить на помойку.
Сидя на старом табурете, он просмотрел два чемодана с бумагами и наконец нашел то, что искал. Это была аккуратная связка, лежавшая между двумя большими стопками бумаги. На ней было написано: «Вертотон». Усилием воли доктор заставил себя покинуть чердак, там было слишком холодно, чтобы сидеть в халате.
Лифт все еще стоял наверху. Дом спал. Через несколько минут доктор разложил бумаги на письменном столе. Здесь было все: формулы и опыты, отзывы тюремного управления, медицинских и социальных ведомств – удивительно осторожные, словно люди, писавшие их, пытались сесть сразу на два стула от страха, что один из стульев может проломиться. И наконец решение правительства: «Утверждается... при условии, что заключенный в присутствии свидетелей выразит твердое желание... временно разрешается...»
Верелиус осторожно провел рукой по шероховатой пожелтевшей бумаге с печатями и подписями, два или три десятилетия прошло с тех пор, как он получил ее, в те времена он был еще энтузиастом.
Он нашел и свои собственные записи, касающиеся того события. Сначала казалось, будто правительство встретило в штыки его предложение, все – премьер-министр, и референты, и все собравшиеся «фыркали и хихикали», как презрительно передал ему его доверенный. Лишь министр финансов сидел, закрыв глаза и опустив голову, будто спал. И немудрено было уснуть – выступавшие говорили вяло и монотонно.
Неожиданно министр финансов встрепенулся. Его ухо уловило несколько слов.
– Расход на содержание заключенного в настоящее время составляет двадцать пять крон в сутки или примерно десять тысяч крон в год. Расход на необходимую дозу вертотона при рациональном использовании составит всего восемь крон двадцать три эре.
– Повторите, пожалуйста, – попросил министр.
Цифры повторили.
– Сколько у нас в стране заключенных? Две тысячи триста или немного больше. Если выпустить две тысячи, можно сэкономить восемнадцать миллионов, – сказал министр.
– В пятидесятые годы десять тысяч крон еще считались хорошим годовым доходом. Весь годовой бюджет государства укладывался в девятизначную цифру.
Через несколько минут заседание кабинета пришло к единогласному решению: предлагалось провести опыты с вертотоном.
Однако никто не пожелал стать подопытным кроликом. Очевидно, в этом были повинны средства массовой информации. И отчасти доктор сам вызвал такую реакцию. Он согласился дать представительную пресс-конференцию, не сомневаясь, что вертотон вызовет всеобщее одобрение.
Он просматривал свои заметки, сделанные специально для пресс-конференции. Отрицательные стороны существующей системы заключения: изоляция половые извращения, депрессия, трудности снова приспособиться к жизни в обществе – лучшие заключенные на воле оказываются худшими, гласит старое правило. Дальше шли выгоды вертотона: для общества – сокращаются расходы на содержание заключенных, благодаря тому, что многие тюрьмы можно будет просто упразднить. Для заключенного – он не будет разлучен с семьей и друзьями сможет работать в полную силу вместо того, чтобы шить почтовые мешки и клеить конверты, сможет учиться, гулять... одним словом, сможет жить почти обычной жизнью.
На другой день в газетах, появилось сообщение о пресс-конференции, которое можно было бы назвать вполне удовлетворительным, если не считать, что переврали несколько цифр и исказили фамилию врача.
А еще через день это сообщение было прокомментировано в передовицах: «Возвращение к колодкам...» «Заключенные – подопытные кролики...» «Безумный эксперимент...» «Заражение крови как способ наказания...» «„Реформа" без гарантий...» «Такие безумные проекты приходят в голову только идеалистам...» «Остановить глупость!»
Появилась и карикатура, на которой доктор Верелиус был изображен в виде якобинца, разрушающего Бастилию.
Он пожал плечами. Тогда она очень огорчила его. Но хуже то, что он не смог продолжать своего дела, Никто не согласился подвергнуться действию вертотона. Доктор разговаривал с заключенными, совершившими самые разные преступления, говорил о выгодах и прежде всего о том, что срок заключения сокращается на треть, но желающих так и не нашлось. И тогда он сдался. «Может, оно и к лучше – думал доктор. Он выкинул из головы свою затею, постарался забыть о ней, и постепенно те воспоминания затянулись другими, накопившимися со временем.
Но то, что человек заставляет себя забыть, хранится. У него в подсознании и в один прекрасный день вдруг всплывает наружу. И сплетается с другими воспоминаниями… глаза косули и Густафссон, цветные цыплята в Копенгагене и вертотон.
Наверно, это неспроста. Может, вертотону все-таки найдется применение? Теперь это еще важнее, чем раньше, – за эти годы число заключенных, выросло до трех с половиной тысяч.
4
Что же такое вертотон?
Перед доктором лежал протокол пресс-конференции.
Он, помнится, показал журналистам ампулу.
– Вот мой препарат. Объем ампулы не превышает дозы, которую вы получаете при уколе у зубного врача. Одна ампула содержит пятьдесят миллиграммов красящего вещества, это растительный препарат, который я изобрел.
– Почему он называется вертотон? Потому что он зеленый. Если ввести его в руку, он с кровью распространится пo всему телу. Красящее вещество скапливается в дерме – собственно коже – и оттуда попадает в эпидерму – верхний слой кожи. Таким образом кожа приобретает зеленый цвет. И не только кожа. Ногти и волосы тоже становятся зелеными.
– Навсегда?
– Нет, разумеется. Дерма за один раз способна усвоить лишь определенное количество препарата, как почки и другие внутренние органы. Излишек остается в крови и поглощается оттуда постепенно по мере освобождения дермы. Таким образом препарат и выводится из организма.
– Вы уже делали опыты?
– Да. На морских свинках я точно рассчитал дозу и время действия препарата.
– А на людях?
– Признаться, я испробовал этот препарат на себе. Я ввел себе небольшую дозу, рассчитав, что освобожусь от нее через две недели. Это произошло через тринадцать дней.
– У вас есть свидетели?
– Нет. Я провел этот опыт во время отпуска, специально сняв для этой цели старую заброшенную усадьбу. За все время я не видел ни одного человека.
– А теперь вы, значит, хотите, чтобы подопытными кроликами вам служили заключенные? По-вашему, им мало тюрьмы? Ведь они не смогут жить на старых заброшенных усадьбах.
– Но весь смысл в том, что заключенные и должны подвергнуться действию вертотона как раз для того, чтобы избежать тюрьмы. Принято думать, будто тюремное заключение способствует исправлению и улучшению человека. Однако, чем дольше я наблюдаю, тем больше в этом сомневаюсь. Тюремное заключение, даже самое короткое, может оказаться роковым на всю жизнь. С моим препаратом преступников не придется изолировать, а ведь преступником человек считается с той минуты, когда доказано, что он украл два десятка яиц, подделал счет, убил соперника или привез контрабандой тысячу пар нейлоновых чулок. Одним словом, – доктор выдержал небольшую паузу, – одним словом, каждый, кто нарушил одиннадцатую заповедь.
– Это что же за заповедь?
– Не попадайся!
На мгновение в зале воцарилась тишина. Потом его снова начали атаковать.
– Человек, совершивший преступление, не обязательно попадает в тюрьму, – возразил кто-то. – Многие отделываются штрафом или получают условный срок.
– Но около трех тысяч все-таки попадает в тюрьму. И если кто-то из них – сперва пусть один или двое, со временем их станет больше, – согласится принять вертотон, ему не придется сидеть в тюрьме. Он сможет вернуться к семье. Нормально работать.
