Александр Бородыня - Сияющий вакуум (сборник)
Оказалось, что все небо над головой почеркано быстрыми белыми линиями, похожими на след реактивного самолета или полосу мелом. Это летели новые и новые семена. Никакая не галлюцинация, чистый продукт восприятия — реальность. Но семена падали в основном куда-то за линию горизонта. Только одно семечко еще раз ударило рядом. Увидев, что из него вылупилось, Филипп приподнялся на локтях и щелкнул языком от восторга.
Отряхивая с обнаженного смуглого тела песок, из воронки вышла длинноволосая длинноногая красавица. На голове у красавицы была красная длинная лента, завязанная бантом, а в правой руке широкий ятаган. Филипп Костелюк даже облизнулся. Он вскочил на ноги, но не поспел за танкистом.
Приплясывающий сумасшедший, в обгорелой военной форме и шлеме, с протянутыми руками кинулся на красавицу. Коротко мелькнул в воздухе ятаган, и голова в шлеме с наушниками покатилась по песку прямо под ноги Филиппа.
Пришелец из прошлого уже грустно щелкнул языком, вырвал еще одну чеку и швырнул гранату в сторону этих огромных, призывно сияющих женских глаз.
Сексуальное напряжение под воздействием боевого газа вообще исключалось. Было совершенно ясно: он ошибся, все происходящее вокруг происходит на самом деле. Сбылось древнее предсказание пророка Дионисия. Бог Ахан засеивал землю своими семенами, и нельзя было противиться его воле.
Осознав это, Филипп Костелюк сорвал с лица вонючую резиновую маску и отшвырнул ее от себя. Окружающий мир приходилось принимать таким, какой он есть.
РАССТРЕЛ
Трудно, почти невозможно, мучительно увидеть пустыню на месте любимого города. Еще труднее представить себе чудовищный подземный акрополь, раскинувшийся глубоко под подошвами ботинок, но так было. Филипп Костелюк в те первые часы хоть и понимал, что ходит по крыше огромного города- склепа, населенного живыми мертвецами, но никак не мог этого почувствовать.
Когда сверкнувший под солнцем ятаган снес голову обезумевшего танкиста и когда рассеялся дым от брошенной гранаты, беглец во времени позаимствовал у мертвеца часы. Это была единственная часть амуниции, не учтенная заботливой Земфирой.
Он даже не подумал, что боевые товарищи погибшего могут схватить его и на месте расстрелять за мародерство. Обезглавленное тело танкиста скорчилось. Колени подогнуты, обрубленная шея уперлась в песок. Вокруг него натекла большая лужа черной крови. Кровь быстро Сворачивалась на солнце. Мертвая рука танкиста была выставлена далеко в сторону. На худом запястье сверкал металлический браслет, в большом плоском циферблате отражалось пылающее небо. Несчастный будто сам предлагал снять с него часы. Наклонившись, Филипп осторожно отстегнул браслет.
Краем глаза он отметил, как скользнула по песку совсем рядом беззвучная розовая тень, но не придал этому значения. Только потом вспомнил.
Из гаража он стартовал 1 октября 2036 года, тогда было что-то около десяти утра. Точно, над воротами гаража были часы. Он припомнил расположение стрелок на момент нажатия педали: 10 часов 10 минут. Протерев подушечкой пальца запотевшее стеклышко хронометра, беглец во времени долго смотрел на переплетение множества черных и красных стрелочек.
Было 16 часов 40 минут 3 июня 2143 года. Произведя в голове небольшой расчет, Филипп Костелюк понял, что прибыл в будущее не раньше чем в 15 часов 18 минут и что находится здесь немногим более часа.
Если все это действительно не галлюцинация и Москва действительно еще существует, хоть и в подземном своем варианте, надо попасть туда. Должен же где-то быть люк, ведущий вниз, в город. Должны быть сотни люков, ведущих вниз. Решив таким образом, он застегнул на запястье чужие часы, подобрал с земли свою сумку, отряхнул ее от мелких камушков и песка и, наугад выбрав направление, зашагал мимо неподвижных раскаленных военных машин. Болела голова, в левом ухе постреливало, но он решил не сдаваться.
Пройти Филиппу не удалось и двадцати шагов. Ударила пулеметная очередь. Пули прошли так близко, что песчаные фонтанчики почти что задели носки его ботинок. Филипп поднял голову, орудийный ствол ближайшего танка покачнулся и опустился. Отверстие ствола смотрело прямо на него.
— Не двигаться! — приказал грубый голос через усилитель. — Руки за голову. Встать на колени. Закрыть глаза.
Было совершенно ясно: как только сидящий в танке солдат случайно нажмет на гашетку, от Филиппа в хорошем случае если и останется задняя часть комбинезона, так и та будет порхать в дыму за полкилометра отсюда.
Когда он встал на колени, заложил руки за голову и закрыл глаза, пушка танка опять неприятно скрипнула. Сзади раздались медленные шаги. Он услышал возле своего левого уха учащенное дыхание. Чья-то рука расстегнула кобуру на поясе Филиппа и вытащила пистолет. Судя по шлепкам подошв, подошел еще кто-то. Справившись с явно астматическим кашлем, человек, взявший оружие, отступил немного и спросил:
— Этот, что ли, мародер?
— Этот! — отозвался другой голос. — Посмотри, Иван, часы у него на руке надеты.
Филипп стоял лицом на запад, с закрытыми глазами, и, когда оглушительно грохнуло, подумал, что нога солдата все-таки случайно надавила гашетку, но он ошибся. Оказалось, его просто оглушили ударом приклада по затылку.
Очнулся он оттого, что почувствовал, как с него снимают часы. С огромным трудом разлепив глаза — головная боль усилилась необычайно, — Филипп Костелюк увидел лицо молодого офицера, склоняющегося над ним. То, что это был именно офицер, следовало из ромбовидных серебряных нашивок в вороте темно-синей формы и серебряной каски с низким скошенным лбом. Похоже, военная форма не менялась более ста лет. Офицер увидел, что Филипп открыл глаза, и козырнул.
— Вторая танковая бригада. Капитан Иван Лопусов! — отчеканил он по букве устава и сразу сменил интонацию: — Мародерствуем, значит? — Он вертел в руках снятые с Филиппа часы. — Ты видишь, что здесь гравировка? — спросил он, наклонясь еще ниже. — Видишь? А ты видишь, что здесь написано? — Он щелкнул ногтем по металлическому корпусу часов и прочитал с нарочитой скорбью в голосе: — «За боевые заслуги. Лично младшему лейтенанту И.Г. Самуилову от командарма второй истребительной бригады». — Он сделал торжественную паузу и закончил: — Так что придется тебя расстрелять.
— Как же? — больше удивился, чем испугался Филипп Костелюк. Из-за усилившейся головной боли он плохо понимал происходящее. — Как же так, расстрелять? Я что же, столько проехал, чтобы вы меня вот здесь сразу к стенке?
— А вот так! — Голос молодого капитана стал даже веселым. — Без суда и следствия! По закону военного времени!
Все дальнейшее происходило совсем уже как во сне. Ему скрутили руки и поставили лицом к пустыне возле развороченного полусгоревшего танка. Спиной Филипп чувствовал раскаленный металл. Он тряс головой, пытаясь отогнать неприятное видение, но семь солдат в защитных комбинезонах с боевыми карабинами в руках исчезать не хотели. Руководил расстрелом тот же капитан Лопусов. Он встал, как и полагается, слева от солдат и командовал:
— На плечо!
Понимая, что через каких-то несколько секунд в тело его вонзятся семь раскаленных пуль, Филипп поморщился. Внутри у него все похолодело. Процедура казни оказалась такой простой, такой банальной, что создавалось впечатление, будто здесь это практикуется на уровне легкого общего завтрака или партии в кегли.
— Готовьсь! — командовал молодой капитан.
«Сейчас он крикнет «пли», и наступит вечная мгла? — вдруг совершенно успокаиваясь, спросил себя Филипп. — Или все-таки я попаду в рай?»
Подул легкий прохладный ветерок. Отчетливо было слышно, как шелестят вокруг песок и пепел. Филипп стоял с закрытыми глазами, но ничего не происходило. Тогда он открыл глаза и увидел, что капитан Лопусов, вместо того чтобы взмахнуть уже приготовленным платочком, заглядывает в какой-то мятый листок.
Капитан посмотрел в листок. Разгладил его на колене, опять посмотрел, глянул на Филиппа и вдруг объявил:
— Отбой, ребята! Этого расстреливать мы не будем. Не псы же мы бешеные такого парня за какие- то украденные часы в рай отправлять. Зачем вообще мертвому часы?
С неохотой солдаты разбрелись. Здесь было довольно скучно, и неожиданная отмена расстрела не понравилась им. Потоптавшись немного на месте капитан Лопусов сложил листок, который рассматривал и который, по всему похоже, спас Филиппу жизнь. Капитан сам подошел и длинным ножом разрезал веревки на руках беглеца.
Танкисты выходили из своих боевых машин, но никто не приближался. Смотрели издалека. Вроде с опаской и уважением.
— Уходи! — сказал молодой капитан, протягивая Филиппу пистолет. — Бери и уходи. Мы солдаты, а не палачи. Но имей в виду, не все такие добрые. — Он сам поднял с земли, отряхнул и подал Филиппу его сумку. После чего молодой капитан приложил ладонь к виску. У него был нездоровый взгляд. Приступ астматического кашля скомкал его последние слова. — Лови! — Он кинул Филиппу часы мертвеца, и шофер подхватил их левой рукой. — Надеюсь, они еще пригодятся тебе. Прощай. Может быть, скоро увидимся.
