Мальчик и его собака перед концом света - Чарли А. Флетчер
А может, я просто немного спятил, размышляя об этом и позже решив записать свои безумные мысли, чтобы давно умерший мальчик, который никогда не прочитает их, узнал мое мнение о мире, в котором он никогда не окажется. Наверное, такое случается, когда слишком много времени проводишь в одиночестве. Возможно, я просто говорю сам с собой.
Тот день был очень хорошим. Пока не произошло кое-что ужасное.
Очевидно, боль от раны немного ослабла, потому что Джон Дарк выглядела счастливее и ходила не так тяжело. Она вывела меня на середину поля, закрыла глаза и прижала палец ко рту. Я прислушался. Она снова открыла глаза и вопросительно посмотрела на меня.
Я услышал тихое гудение, мягкий звук, заполняющий пространство и словно щекочущий слух. Пчелы жили в огромном саду, в который превратился стадион, и их было много.
Два упавших дерева начали гнить в середине поля, и за ними стояла странная деревянная будка на колесах. Наверное, после конца света кто-то решил жить здесь в безопасности стен стадиона. Возможно, этот человек разводил пчел. Будка на колесах стала огромным ульем, в поваленных деревьях тоже жили пчелы. Место было хорошо защищенным, а поляна, в которую превратился стадион, стала готовой столовой для пчел.
Джон Дарк показала на свежее кострище и на себя. Я понял, что она останавливалась здесь недавно. Вот откуда она знала об улье. Затем женщина показала на одно из упавших деревьев и улыбнулась. Мы собирались достать мед из ствола.
Жестами Джон Дарк объяснила свой план. Я не знаю, почему мы молчали: чтобы не волновать пчел или потому что в процессе работы было проще общаться жестами. Но это оказалось удивительно спокойным и душевным способом провести время с другим человеком.
Теперь я понимаю, что за те несколько часов я ощутил бо2льшую близость с Джон Дарк, чем с кем-то другим не из моей семьи. Даже с Льюисменами мы соблюдали дистанцию. Наверное, потому что мы были двумя племенами. Мы работали вместе, но нас поддерживали члены наших семей, которые тоже чувствовали эти отличия. С одним человеком эти барьеры исчезли, и мы просто говорили с помощью рук и глаз.
Как я сказал, это было душевно.
Джон Дарк развела огонь на месте прежнего костра и скармливала ему ветки, пока пламя не разгорелось. Затем она ножом переложила горящие угли на плоское лезвие маленького топорика и оставила их рядом с отверстием в упавшем дереве, близко к коре, чтобы та начала тлеть. Джон Дарк поддерживала огонь этого маленького костра и объяснила, что я должен следить за главным костром. Затем она положила влажную тряпку в маленький костер, чтобы пошел дым. Хитрость была в том, чтобы поддерживать жар маленького костра, а затем положить достаточно мокрой ткани, чтобы повалил густой дым. Затем женщина отправила меня к рядам пластиковых сидений, чтобы я отломал одно. Я разломал несколько сидений, потому что со временем пластик стал хрупким, но с третьей попытки у меня получился ровный квадрат. Затем Джон Дарк заставила меня обмахивать маленький костер, чтобы дым входил в гниющее отверстие в стволе.
Перед этим мы обмотали наши головы мешковиной, которую женщина возила с собой, и застегнули одежду так, чтобы у пчел не было возможностей пробраться под нее и ужалить нас. У Джон Дарк были перчатки. Я же обмотал руки тканью. В детстве я прочитал комикс о египетском боге, который восстал из мертвых в виде мумии. Именно так мы выглядели в тот момент. Несуразно и нелепо. Я обмахивал костер пластиковым сиденьем, пытаясь загнать дым в дупло, чтобы выгнать пчел. Конечно, никто не видел нас и не мог посмеяться над представлением, которое мы устроили. Пчелы с гудением вылетали наружу, где воздух был менее плотным, и кружили вокруг нас.
Джон Дарк взяла свой топор и начала рубить гниющее дерево, расширяя отверстие, в котором виднелись соты. Пчелы гнездились в больших круглых блоках пчелиного воска, плотных и немного неземных на вид. Природная форма этих блоков контрастировала с геометричностью сот, из которых они состояли. Над массивными блоками по-прежнему кружили пчелы, из-за чего улей выглядел живым. Мы передвинули маленький костер ближе и обмахивали его до тех пор, пока дым не прогнал большинство насекомых и не сделал их вялыми. Не предупредив меня, женщина отломила кусок сот. Пчелы разозлились, и несколько залетело в щель в мешковине, через которую я смотрел.
Одна из них ужалила меня в веко. Я пытался обмахивать костер, но боль была такой сильной, будто в мой глаз вонзилась раскаленная игла. Я ахнул и попятился, выронив сиденье.
Я услышал смех Джон Дарк и, спотыкаясь, последовал за ним. Пчелы громко гудели, когда мы вышли из защитного облака дыма, но, к счастью, не пытались отомстить нам. Мы уселись на полуразрушенные бетонные ступени в дальней части стадиона.
Джон Дарк выглядела воодушевленной. Она осторожно положила украденные соты на траву. Затем перевела взгляд на дымящийся ствол дерева вдалеке.
«Мерд!» — воскликнула она.
Она схватила свою самую большую бутылку с водой и вошла обратно в облако из дыма и пчел. Я считаю это героическим поступком. Чем-то правильным. После этого она понравилась мне еще больше. Джон Дарк залила водой тлеющий ствол и отодвинула костер. Украв немного меда, она убедилась, что пчелиный дом не сгорит. Она даже положила пластиковое сиденье поверх расширенного отверстия в стволе, сделав для пчел новую крышу. Затем она танцующей походкой вышла из облака, смеясь. И снова женщина выглядела моложе, чем была на самом деле. Она села рядом, сняла полоски мешковины с лица и завернула в
