Александр Казанцев - Ступени Нострадамуса
— Ведь путь к сердцу мужчины лежит через его желудок! Не правда ли? — смеялась она, обнажая ровненькие зубки.
Он ел с аппетитом и болтал о пустяках. За столом становилось все шумнее. Тосты, выспренные или шутливые, сменялись. Ораторы состязались в остроумии.
Имма заговорщически шепнула Илье:
— Не правда ли? Есть два способа уходить из гостей. Первый — не прощаясь, а второй — прощаясь, но не уходя. Давайте ублажим гостеприимных хозяев и поедем тайком пить кофе ко мне.
Впоследствии Илья не мог сам себе объяснить, как он согласился. Уж очень маленькой и беззащитной, как ребенок, показалась ему эта «лесная нимфа». Он представил, как она огорчится, если он откажется, и выскользнул из–за стола следом за нею. Она взяла своей крохотной ладошкой его огромную лапу и повлекла Илью в переднюю.
— Я здесь совсем недалеко, — говорила она, надевая поданное Ильей пальто.
— Я на машине, — объяснил Муромцев.
— Не правда ли, вас прозвали Ильей Муромцем, или только я догадалась, кто вы такой?
— Нет. Меня в нашем физическом институте давно так зовут.
— Я ничего о вас не знаю. Мне кажется, что вам впору деревья с корнем вырывать или потолок приподнять… Не правда ли?
— Нет, я мирный. Деревья не ломаю, людей тоже, как медведь, не заламываю.
— А я вас не боюсь, хоть и маленькая.
— Это хорошо, что маленькая, — пробормотал Илья и смутился.
— Почему хорошо? — приставала Имма.
— Ну, защитить хочется.
— Меня? Да что вы! Я, кого хочешь, сама защитить могу. Вы просто меня не знаете.
— Конечно, не знаю, — согласился Илья.
— Вот мы и приехали. Теперь узнаете. Обещаю.
Они вышли из машины и вошли в подъезд. Скоростной лифт на миг утяжелил их, стремительно унося вверх. Она незаметно взяла Илью за руку, и он ощутил ее нежное волнующее тепло. Илья осторожно отодвинулся, но Имма не отпускала его руку.
— Вот и наш этаж. Только двадцатый, но зато какой вид с балкона! Вы не боитесь высоты?
— Нет. С парашютом в затяжном прыжке не раз прыгал.
— Вот ведь вы какой!
— Какой?
— Опасный, не правда ли? — сказала Имма и засмеялась, отыскивая в сумочке ключи.
— Вот и моя берлога. Как раз для крупного медведя.
— Который прыгает с парашютом?
— Который поднялся в лифте.
Они прошли в уютную комнату, где все дышало тонким вкусом, изяществом, заботой и уютом.
Илья расположился в кресле около торшера.
— Я сейчас приготовлю вам кофе. Пальчики оближете. Мои! — озорно добавила она.
— Я сам кофе варить мастер.
— Вот как? Разве у вас некому это делать?
— Мы с отцом вдвоем живем. Я ему всегда кофе варю. Особое.
— Может быть, вы дегустатор?
— В некотором роде.
— Тогда я особенно постараюсь. И если кофе вам понравится, то…
— Что тогда?
— Тогда я для вас что–то сделаю.
И она исчезла, словно испарилась в воздухе. Илья задумался в ожидании ее возвращения. Стеклянная дверь из комнаты вела на балкон. Ему показалось, что там мелькнула чья–то тень. Но он отогнал нелепую мысль. Кто может забраться на балкон двадцатого этажа? Да и зачем?
Вскоре прелестная хозяйка вернулась, неся поднос с дымящимся кофейником. Две фарфоровые чашечки почему–то были уже наполнены черным кофе, поблескивающим в свете торшера.
Имма поняла немой вопрос гостя:
— Это секрет моей кухни, дорогой строгий и беспристрастный дегустатор.
— Строгий, это естественно. Но почему беспристрастный? Напротив, самый пристрастный.
— Тогда попробуйте мое зелье и оцените его по достоинству. Илья поднес чашечку к усам, чуть пригубил и пристально посмотрел на Имму:
— Вы недооценили, лесная фея, мои дегустаторские способности.
— Вам не поправилось? Что именно? — озабоченно спросила она.
— Мне не понравилось, что в предназначенной мне чашке к кофе подмешано снотворное.
— Не может быть! — всплеснула руками очаровательная хозяйка.
— Мне тоже казалось, что такого не может быть. И чтобы рассеять мое недоумение, давайте поменяемся чашками.
— Я не могу этого сделать, — сказала покрасневшая Имма.
— Почему?
— Потому что я уже отпила из своей чашки, и вы можете заразиться.
Илья уставился на хозяйку:
— Вы с ума сошли!
— Нисколько. Я боюсь, что я являюсь носительницей страшной заразы, — и она опустила глаза.
— Это неправда!
— Конечно, неправда. Я признаюсь вам, повстречавшийся на моем пути богатырь. Неужели вы не поняли, для чего я затащила вас к себе? Конечно, не поняли. Вы могли бы проявить свою мужественность, я имею в виду мужское начало, когда мы еще поднимались в лифте. И я решила вас усыпить. Да, да, усыпить, чтобы уложить в свою постель. Вы все еще ничего не поняли?
— Ну, знаете ли?.. — только и мог вымолвить Илья. — Давайте отменим дегустацию. Я лучше раскланяюсь с вами.
— Вы обижаете меня, несносный человек! Вы сами придумали мне ласковые прозвища, а теперь хотите показать мне спину.
— Кто хочет так урылить нашу кошечку? — послышался резкий мужской голос, и из двери, ведшей на кухню, где готовился кофе, вышел мужчина атлетического сложения.
Илья невольно встал.
— Простите, — сказал он.
— Нет уж, вы меня простите и присядьте. У нас будет деловой разговор, уж коли вы не драпанули на все завертки.
— Пригласите для своих спектаклей другого актера, — сказал Илья, направляясь к двери.
Но мужчина загородил ему путь и неожиданно ударил Илью ногой, но тут же свалился на пол от ответного удара.
Открылась балконная дверь, и на Илью с разбега кинулся дюжий парень. От удара двумя ногами в прыжке Илья увернулся, нанеся прыгуну такой удар по шее, что тот свалился на пол. В кухне, как на страже, высился третий молодчик, а Илья, стоя посредине комнаты, ждал нападения.
Имма, словно в испуге, прижалась к стене и, нащупав какую–то тесемочку, потянула за нее. На Илью свалилась с потолка охотничья сеть, которую применяют при ловле крупного зверя.
Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и был беспомощным против трех головорезов и их сообщницы.
Мужчины сначала повалили его на пол, потом усадили в кресло.
— Вот что, дорогой нобелевский лауреат. Мы тебе дурного не сотворим. Сиди смирно и жди, когда мы привезем тебе тех, кто в твоем тарабарском научном языке маракует. Они с тобой потолкуют, и ты свободен.
— Что вам от меня надо?
— Да черт его знает что! Какую–нибудь формулу насчет вещества.
— Ну, формулу открыть обещаю.
Имма изумленно посмотрела на пленного ученого.
— Ну вот и лады. Сразу бы так, а то силищу выказывать!
— Так меня никто ни о чем не спрашивал, а сразу — ногой.
— А кто ж тебя знал, что ты так сразу расколешься. И не нашего это ума дело. Нас наняли, чтоб стреножить тебя для беседы с людьми маракующими. И пока они не появятся, придется тебе «для опасности» в сеточке посидеть, ты уж извини–прости.
И они ушли. Илья, накрытый сетью, недвижно сидел в кресле. Появилась Имма, кокетливо улыбаясь ему.
— Не приближайтесь, пожалуйста. Вы глубоко противны мне, — сказал Илья. Знал он, как покрепче задеть «обидчицу».
— Нет, Илья Платонович! Вы должны не только выслушать меня, но и понять, — без всяких огорчений заявила «налетчица».
— До меня не дойдет ни одно ваше слово, козявка, — презрительно ответил Илья.
— Вот уж поистине противно! Не правда ли? Даже гадко! И несправедливо! Вы поймете меня и всю горечь за ваши слова, если узнаете, что мне грозила смерть! Да, да! От пронзающей сердце шпаги. Романтично? Не правда ли? Я не могла не выполнить приказаний братьев высших степеней. И не удивляйтесь. Я искала смысла жизни. И я нашла его в служении Братству с его тайными благими целями для всего человечества! У добра не может быть границ. Не правда ли? Меня приняли в тайную Ложу. Я подписала клятву собственной кровью. И стала уже не ищущей, а подмастерьем! Вот!
— Воистину подмастерьем! За веревочку дернули, сетью накрыли, когда три мужика сладить со мной не могли. Какое уж тут мастерство!
— Все было задумано не мной. Я только слепая и беспомощная исполнительница. Притом мне было бесконечно трудно проделать все с человеком, которого полюбила с первого взгляда, хоть мне и пообещали за ваше пленение степень мастера.
— Я уже слышал про вашу постель, куда вы мастерски собирались меня уложить.
— Да, собиралась, более того, страстно мечтала об этом и продолжаю хотеть! Меня уверили, что вам ничего не грозит. Просто с вами поговорят люди на какую–то научную тему, и все.
Илья усмехнулся:
— Интересно, на какую тему?
— Этого я не знаю. Я ужаснулась, что я должна буду завлечь вас к себе. Я уже всей душой желала вас, едва увидев на вечеринке у ваших друзей. Вы и не заметили меня в прошлый раз. Не правда ли?
— Не хватит ли болтовни?
— Неужели вы не понимаете романтику Добра, которую искала одинокая, готовая служить людям женщина. Вы сами назвали меня «лесной феей».
— А должен был угадать ведьму?
