Сергей Кузнецов - Затворник. Почти реальная история
– То есть, ты считаешь, что он дал такую детальную положительную характеристику книге, просто чтобы меня не расстраивать?
– Ничего я не считаю, Костя... Я знаю только, что мой сын взялся за совершенно безнадежное дело, которое не принесет дохода, но при этом время будет упущено... Поступай, как хочешь. С твоими руками на кусок хлеба ты всегда заработаешь. Семьи у тебя не будет, вот что ужасно. Оксана-то уйдет.
– Ее нет.
Елена Петровна ахнула:
– И вещи забрала?!
Костя не ответил. В праздники он несколько раз звонил теще, та нелепо выворачивалась, врала: то дочь с подругой в кино, то с подругой в театре, то поехала на встречу однокашников... Костя заключил, что Оксана либо не желает разговаривать, либо у нее кто-то появился.
– В общем, сынок... Ты сам вокруг себя все рушишь.
– Я не рушу, я создаю.
– Что создаешь, Костя, – воздушный замок?! В двадцать лет это было бы понятно и простительно, но в твоем возрасте начинать с нуля – немыслимо! Как ты станешь жить? На что? Даже несколько месяцев, пока допишешь книгу? Оксана уйдет окончательно, и с чем ты останешься? Кто будет тебя кормить? Я не смогу, я старая, да и не потянем мы вдвоем на мою пенсию... Хотя... Если ты переедешь ко мне, твою квартиру можно сдавать. Это, пожалуй, единственный вариант.
Елена Петровна вопросительно смотрела на Костю, который думал о чем-то своем.
– А? – наконец включился он. – Нет, мам, спасибо. К тебе я не перееду. Дружить нам лучше на расстоянии.
– Но, если ты уперся со своей книгой, другого выхода я не вижу. Ты должен на что-то жить.
– Сама говоришь – у меня в руках профессия. Я найду, как ее применить, чтобы не умереть с голоду.
Мать вздохнула:
– Опять квартиры пойдешь ремонтировать, гробить себя...
«Хорошо еще, – подумал Егоров, – что у меня хватило ума не рассказать ей про... Вадима Князева. Тогда все: мать бы точно решила, что я сошел с ума. Собственно, я и сам задумываюсь, не свихнулся ли я со своей книгой?»
С Князевым он беседовал дважды у себя дома. Вадим, как человек деликатный и здравомыслящий, не задал ни единого вопроса из серии «а что со мной будет дальше?». Их короткие разговоры в большей степени касались Кости, как человека и писателя. Князев не навязывал ему свою точку зрения ни по одному вопросу, неизменно предваряя их «по моему мнению» и «мне представляется»... Вообще, из его поведения Костя с удовлетворением сделал вывод, что создал неодномерный интересный персонаж, способный рассуждать и мыслить, не зацикленный на деньгах.
И еще... Князев отражался в зеркале.
Второй раз Вадим появился в квартире, когда Костя стоял одетый и собирался ехать к Маше. Вадим проводил его до двери, и в прихожей, бросив взгляд в зеркало, Костя увидел в нем отражение Вадима, высокого мужчины лет сорока в шикарном костюме, бритого наголо по современной моде, с пронзительным взглядом коричневых глаз миндалевидной формы. Никакого сияния или дымки вокруг. Обычный человек. Сосед, зашедший за солью (если только владельцы морских яхт и ресторанов, банкиры, долларовые миллионеры ходят к соседям за солью). Абсолютно реальный, такой же, как его автор, Константин Егоров.
Костя еще сказал тогда: «Вы странно одеты, Вадим. Не по сезону. У нас зима. Не мерзнете?» Тот посмотрел на него своим гипнотизирующим взглядом и чуть улыбнулся уголками губ. «Вы забываете, Константин, откуда я. Там-то как раз лето в разгаре». – «И вас не хватятся?» Вадим пожал плечами: «Понятия не имею. Не должны».
Господи! Костя разговаривал с литературным персонажем, которого сам создал! Разговаривал так, словно этот литературный персонаж БЫЛ ЖИВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ! Но Вадим и был – живым человеком.
Подтвердились Костины слова, сказанные Померанцеву. Егоров действительно создавал мир.
И их общение – автора и его мира – стало взаимным.
...Примчался Ванька, немедленно полез на отца.
– Сы́ночка, ты тяжелый, – вяло со смехом отбивался Костя. – Смотри, как раздобрел уже на бабушкиных пирогах...
– Вы чего тут, старики, секретничаете? – У Вани было игривое настроение, как всегда перед сном. Уложить его превращалось в серьезную проблему.
– Сколько времени? – спросила Елена Петровна как будто строгим тоном.
– Ерунда! – махнул рукой Ваня. – Время детское, двенадцать, или около того...
– И быстро спать, – непререкаемо заявила Елена Петровна. – Завтра тебя опять до полудня не добудишься.
– У меня, между прочим, если ты забыла, – каникулы!
– Да, помню... Завтра последний день. И поэтому ты решил день с ночью поменять? Это тебе папа будет потакать или мама. А я старушка строгая – не только с сыном, но и с внуком. Кино закончилось?
Ванька слез с отца и понуро кивнул.
– Тогда чисть зубы и в постель.
Мальчик с надеждой посмотрел на отца.
– Нечего! – сказал Костя, подсмеиваясь. – Мы у бабушки в гостях, она тут хозяйка и ведает распорядком. Я тебя не спасу. Она и меня может запросто в угол поставить.
Ваня кивнул и, притворяясь, что расстроился, зевая в кулачок, пошел в ванную – чистить зубы.
– Что ты решил? – спросила мать.
– Мама, все, что решил, я тебе озвучил. Пока будет так: я работаю дома.
«Не хватает еще, – подумал Костя, – чтобы Князев – и где гарантия, что только он один? – являлся сюда».
...Никакого скандала не было. Расстались мирно. Ну... или почти мирно.
Оксана приехала двадцать шестого января, разделась в прихожей, прошла в комнату, мельком взглянула на напряженного Костю – и улыбнулась.
– Ты чего такой? – спросила она. – Все нормально, милый... Внизу ждет машина, я перевожу вещи, так что времени у меня немного.
Она разложила на столе списки вещей (не поленилась, подумал Костя, составила).
За время ее отсутствия – около месяца – Костя примирился с мыслью, что она уходит. И сейчас никакого волнения не ощущал. Ну... или думал, что не ощущал.
Кроме того, вчера Вадим сказал то, о чем Костя подсознательно догадывался:
«Вы меня извините, Константин... Это, безусловно, не мое дело, и тем не менее... У вас нет ощущения, что Оксана...»
«Изменяет мне?»
«Точнее, переспала с вашим другом Сашей. Давно, еще до его отъезда...»
Костя очень хотел спросить у Оксаны, правда ли это. Ответ он знал почти наверняка... Но спросить хотел все равно.
Оксана собиралась неторопливо, стараясь ничего не забыть. Так собирается человек, который не планирует возвращаться. Оказывается, она привезла с собой две большие дорожные сумки. Вещи складывала аккуратно, любовно.
Они долго молчали. Костя наблюдал за ее действиями и не выдержал первым:
– Ты хорошо подумала?
Она кивнула. По ее лицу он видел, что она еле сдерживается, чтобы не начать говорить. Он провоцировал ее, как змей-искуситель:
– Не пожалеешь потом?
Уложив две кофты, она выпрямилась и посмотрела на него:
– Кость, все решено сто лет назад. Я несколько раз себя останавливала. Давай не будем сейчас выстраивать причинно-следственные связи, ты отлично знаешь, что дело не только в том, что у тебя проблемы с работой, и не в твоем решении изменить свою жизнь. Все говорено, я не хочу повторяться.
Костя сидел на диване и смотрел, как она расхаживает по квартире и собирает вещи.
Из кухни, отобедавши, облизываясь, появился Фолиант, вспрыгнул на диван, улегся рядом с хозяином, со смятением наблюдая за манипуляциями Оксаны.
Не глядя на кота, она сказала:
– Я бы хотела, чтобы Фолик остался с тобой.
– Я бы тоже, – сказал Костя.
– Я готова платить... – она запнулась, – алименты на него. Чтобы он ни в чем не нуждался.
– Мы справимся. Кота я как-нибудь прокормлю. Но в любом случае – спасибо. Фолик, поблагодари хозяйку за щедрость.
При этих словах кот соскользнул с дивана и, словно выражая протест, ушел в соседнюю комнату.
Резко и звучно застегнув молнию на одной сумке, Оксана отнесла ее в прихожую, поставила у двери, вернулась и, уставясь в список, принялась вычеркивать те вещи, которые уже собрала.
– Как насчет второго шанса? – спросил Костя.
– Что?
– Ну, дать человеку возможность исправить...
Оксана открыла шкаф, достала несколько своих костюмов, принялась складывать их.
– Я понимаю, Костя. Ты говоришь это из вежливости. Именно из вежливости. Все все обдумали, проанализировали и... как это... сбалансировали. Ты хочешь на будущее гарантировать себя от обвинений в том, что не пытался удержать женщину, с которой тебя столько связывало, которую любил ты... И главное – она тебя любила, Костя.
– Наверное, именно поэтому она переспала с его лучшим другом.
Оксана сбилась в движениях всего на мгновение.
– На самом деле, тебя не интересует ничего, кроме твоей книги. – Она достала коробку с туфлями. – Я читала ее. Хочешь знать мое мнение?
– А ну-ка, – сказал Костя без выражения.
– Все, о чем ты пишешь, – вторично. Возможно, это и не графоманство, я не очень в этом разбираюсь... Но я читаю твою книгу практически с того момента, как ты начал ее писать... Все это было и в литературе, и в кино. «Ах, он богатый, умный, одинокий, встретил ее, несчастную, готовую покончить с собой, – сразу влюбился, она вышла за него замуж, они жили долго и счастливо и умерли в один день». Бред и пошлятина. Сколько подобных сказок нынче! Твое произведение не будут покупать, оно просто никому не нужно. Ты не сочинил ничего нового. Огромное количество книг, которое ты прочел, трансформировалось в твоей голове в пошлый, вторичный сюжет, который ты и пересказал своими словами, не всегда грамотно. Это поражение, Костя. Очередное. Я просто устала от них, поэтому ухожу.
