Татьяна Мудрая - Кот-Скиталец
– Извините, снова встречный вопрос. Что-либо андрское в Инсании бывало конкурентоспособно?
– В те времена не очень: приходилось брать экзотикой. Теперь получше, однако идеи без реальной упаковки котируются выше их материального воплощения. Ну, малый налог означает малую цену, а малая цена означает спрос. Торговцы, мастера и ученые ринулись за кордон, и за счет этих трех разрядов наш патриотизм сильно поубавился в объеме.
– Однако инсаны покусились на святое.
– Так и говорили самые ревностные андрофилы. Хотя все прочее осталось, как и было до войны. Андры в лице их владыки периодически приносят клятву верности, влагая свои руки в руки инсанского короля, дают тому золото, аниму и манкаттов. Также существует давняя квота на инсанские поселения в Андрии. В обмен на это нэсин утучняют землю, продлевают жизнь андрам и открывают им глаза на Высшее Знание. Вот только…
– Нэсин захотели укрепить андрскую преданность чем-то посолиднее сего добродеяния.
– Точно. В качестве живого залога и в знак высшего доверия недавно овдовевший король андрский должен был взять в жены дочь Властителя инсанов и сестру его наследника.
– Хм. По моей логике должно было быть наоборот. Заложников берут победители.
– Дело все в том, что Властитель хотел объединить династии. У нэсин наследование идет по мужской линии, у андров – и по женской, хотя сами женщины почти никогда не правят: приходится уступить корону мужу.
– Как в Древнем Египте. Опять же Салическое право, – вставила я, не очень-то надеясь быть понятой.
– Обнаружился камень преткновения. Кунг Филандр давно был сговорен с новорожденной дочерью одного из аристо, главы знатнейшего из андрских аристократических и царских родов, некогда покоренных, но не усмиренных до конца и только ждавших повода к бунту. Герцог этот был к тому же его личным другом. Словом, помолвку нельзя было упразднить никакими силами. Невозможно было и отговорить инсанов, посулив, скажем, юному Эрбису какую-нибудь высокорожденную аристократку из королевского дома… В общем, дело зашло в тупик. Нэсин считали надежным только такой договор, что скреплен, как говорится, «каплей крови и каплей семени», королевские проблемы им были непонятны в корне: сами они признают многоженство, особенно династическое, и дети тогдашнего Властителя, кстати, были сводными братом и сестрой.
– Такое знают и рутены, и – что далеко ходить – Лесной народ, – сказала я, – но я постигаю лишь умом. Любовь может быть одна, как сердце в груди.
– Она – грозное воинство с развернутыми стягами, – ответил Даниэль в раздумье. – Благ тот, кого она полонила, или несчастен? Браки же строятся на фундаменте доброго согласия и ничего иного, ибо кто осмелится оседлать фейерверк ради того, чтобы сделать покупки на ярмарке!
– Решение, однако, было найдено.
– Конечно. Ведь залогом союза двух государств должен был стать сын новой королевы, а не она сама, поэтому после рождения наследника ей было разрешено удалиться. Андрский брак по сравнению с инсанским – это узы покрепче, в принципе, пожизненные; но в каждом деле имеются лазейки.
– Угу. Скрытно допустить брак, порочный в основе, имея в виду потом расторгнуть – вы не находите, что это подловато?
– Успокойтесь, не мы же с вами его заключали. Кроме того, договор был составлен без упоминания имен, а все стороны, включая отца невесты-младенца, принесли одни устные клятвы. Впереди было по меньшей мере двенадцать лет – таков срок, когда андрская девушка считается готовой к замужеству, – и в него могла уложиться целая вереница неожиданностей.
– Ставлю на то, что так и получилось.
– Ваша ставка принята и выиграла. Друг-враг короля Филандра серьезнейшим образом опасался за судьбу дочери. Вполне могли отыскаться доброхоты, которые пожелали бы очистить совесть кунга, убрав причину его колебаний, а заодно стравить его с герцогом и его родичами по новому кругу. Девочку перевозили в укрепленное поселение, где она должна была остаться до совершеннолетия, и как раз по пути туда она исчезла вместе с охраной. Герцог пребывал в отчаянии, и было оно, похоже, самой чистой пробы; все могущие быть заподозренными в похищении и сокрытии божились изо всех сил, что непричастны тоже.
– А общая молва шла такая, что подстраховался. Сам у себя выкрал, чтобы запрятать понадежнее.
– Знаете, на сей раз вы угадали только отчасти. Подозрений была целая охапка, и между заинтересованными персонами пробежала не одна манкатта, а, наверное, семейство. Короля тоже приплели. Ведь «инсанский брак» оскорблял патриотов хуже любых вассальных оков. Межплеменные союзы ничем не святее инцеста, и хотя формально госпожа Иньянна перешла в андрскую веру и стала Софией – иначе под венец идти было нельзя, – ей это не помогло. В глаза величали ее величеством, а за глаза – инсанской сывороткой и прелюбодейцей.
– Хорошенький получился расклад.
– Дальше – еще лучше. Ребенка долгое время не получалось, что, строго говоря, и понятно: его величество был кавалер далеко не первой свежести. Это спустило тетиву лука народного терпения, и ему стали сватать одну знатную производительницу за другой. Память о том, каков был смысл живого залога, к тому времени повыветрилась.
– Зато возник некий новый смысл. Верно?
– «Да будут двое плоть едина». Вы об этом? Ребенок – зримое воплощение этой идеи, но не единственное и даже не всегда истинное. Ибо так редко возникает в браке Великое Делание любви, когда воды двоих сливаются и расходятся вновь, обогащая обоих, и чем дальше длится это, тем сильнее меняются супруги, становясь близнецами, половинами одного целого. Некое предопределение должно быть в самом начале такого союза, ибо из нелюбви нередко рождается любовь, из первоначального влечения – ненависть. И некая искра, без которой чувство не вспыхнет, не распространится по всей натуре двоих, обратится докукой, привычкой, в лучшем случае тихой и непритязательной дружбой. Но вы угадали. В этом браке сумела родиться любовь.
(Помимо слышимой беседы, внутри нас тихо звучал некий лейтмотив, то уходя вглубь, то снова возникая и постоянно обогащаясь. Подспудный второй слой общения.)
– И вот как раз тогда отыскалась девочка-невеста. Догадываетесь, у кого, госпожа Татианна? У Болотников, Немтырей, как их называют в Андрии. У коваши.
– Точно. Кому же детей красть, как не бродягам и цыганам. Для того и придуманы.
– Они воспитывали ее в таком потайном месте, куда никто носа не осмеливался сунуть. Рассказывали, что нашли поблизости от одного из своих путей люльку без гербов, дитя в пеленках со срезанными метками и труп неизвестного, который в конце концов помог им выйти на верный след. Действительно, пропал тогда у дальних родственников герцога слуга-андр довольно сомнительной репутации.
– Какая прелесть! Совершеннейший дамский бестселлер!
– Отец дочку признал, домочадцы – тоже. Родинки там, внешнее сходство с покойной матерью разительное. Только им всем была в том немалая выгода, и почтенная сплетня возродилась с новой силой. Словом, король Филандр был принужден подтвердить помолвку уже не во имя голой политики, а ради спасения доброго имени товарища и – ну, той самой девочки. Он самым торжественным образом развелся с госпожой Софией по причине ее бесплодия и объявил, что она постригается в закрытую женскую обитель. А потом наш верховный иерей обвенчал его и юную Эрменхильду со всей подобающей и неподобающей случаю пышностью. Девочку буквально засунули сверху в негнущийся футляр из златотканой парчи, жемчугов и бриллиантов, так что во время церемонии особый слуга переставлял ее с места на место, будто фигурку в инсанской игре «Состязание владык». Позже я этим костюмом любовался воочию… Ну, после храма, шествия по главным городским улицам и пиршества, обильно сдобренного пряностями и ритуальной похабщиной, шуточками и отвальными песенками, король-супруг отнес новобрачную в опочивальню на руках. Так, по рассказам, и баюкал всю ночь. Не надоело слушать?
– Нисколько.
– Погодите, скоро перейдем на известные вам личности. Потому что еще через десять месяцев опальная королева в своем монастыре родила меня.
– Вторая Соломония Сабурова, – пробурчала я под нос.
– У андров считается, что переношенные детки куда менее живучи, чем недоношенные, однако я казался вполне жизнеспособен. Волосики длинные и несколько более темные, чем вообще у андров, – одно из моих детских прозвищ «Прекрасновласый», – цвет лица не коричнево-розовый, а побледнее, но зато румянец во всю щеку играет, ручки-ножки брыкливые, голос громкий и на старичка вовсе не похож, в отличие от других младенцев. Еще говорят, что я с первого дня не плакал, а улыбался, но последнее – скорее легенда. Там, где находилась моя матушка, сыскать мужчину было весьма затруднительно, да король Филандр этим и не занимался: послал за мной важную делегацию, прилюдно признал сыном и наследником, дал имя и такое по этому случаю празднество учинил, что ото всех официальных и государственных учреждений трое суток воняло дубовой клепкой, настоянной на спирту. А чтобы еще прибить мою законность гвоздями к трону, сыграл лишний обряд, полуязыческий: положил на колени своей девочке-жене, будто она и есть родильница. Сие в простонародье очень даже почитается. А то было пошел такой хабар, слух, что де передержка, да помесь, да здоровенький – не иначе как от господина Сифра или Сиффера. Зеро.
