Уилл Селф - Обезьяны
— «Рррряв»! Вовсе я в этом не уверен, Левинсон. Мне кажется, во всем этом есть «уч-уч» изрядная доля духовного, так что здесь мы видим картины, которые эксплуатируют тела шимпанзе — и тем самым осуществляют надругательство над их душами. «ХууууууГраааа», — подчеркнуто громко заухал он и, изобразив, будто наносит мощный удар Джорджу по голове, продолжил свои высокомерные жестикуляции: — «Уч-уч» вы знаете, у меня всегда были сомнения насчет этого Дайкса, и, должен показать, его новые картины подтверждают их со всей основательностью. — Он показал передней лапой — огромной, шерстистой — на картину, обозначенную «Плоские упаковки с «Эболой». — «Уаааа» что он хочет этим показать — этой дешевкой, этим изображением разложения «хуууу»? — Фелтем в яростном возбуждении закинул голову, выставил на всеобщее обозрение свои клыки, изъеденные кариесом, желтые от сигарет, и издал серию угрожающих уханий и рыков: — «ХууууууГраааа! Ррррряв! ХууууууГраааа! ХууууууГраааа! Ррррряв!»
Услыхав такое, все прочие критики в галерее поставили на пол прокатные бокалы, приняли серьезный вид и принялись вокализировать:
— «ХууууууГраааа! ХууууууГраааа!»
От пьяного гиканья в зале сделалось душно, и у Джорджа побежали по спине мурашки — не зря ли он пил с Тони и нюхал кокаин? Иные критики даже начали барабанить по стенам и полу, пока самки не попросили их перестать. Впрочем, несмотря на гогот, Джордж не был уверен, что у всех шимпанзе на уме одно и то же.
В галерее уже собралось около пятидесяти обезьян — критики, коллекционеры, торговцы, художники и их прихлебатели. К счастью, отметил Джордж, значительную часть гостей составляли самки, у которых была течка, и порядочная доля активности представляла собой разного рода ухаживания, не имеющие отношения к выставке как таковой. В самом деле, когда вой стих, Фелтем перестал атаковать Джорджа и беззастенчиво запихнул указательный палец в задницу проходившей мимо самки. Она незамедлительно огрела его лапой, Фелтем же поднес палец-путешественник к носу.
— «Грунннн», «груннн», — заурчал он и показал: — До течки ей осталось не более недели, прошу прощения, Левинсон, она ведь не входит в вашу сферу интересoв?
Джордж сделал вид, что не понял оскорбительного намека, — еще не хватало драться с этим крепышом по поводу такой грубости. Позднее, однако, глазам Левинсона предстала весьма позабавившая его картина — Фелтем таки принялся спариваться с той самой самкой. Вельветовый пиджак съехал новозеландцу на задницу, он пыхтел, ухал и клацал зубами, но, судя по усталому выражению морды самки, чью голову было едва видно — так сильно самец вдавил ее в ковер, — не мог довести до оргазма ни себя, ни ее.
Джордж снова осмотрел «Плоские упаковки с «Эболой». Как и на прочих холстах, в центре располагался детеныш. В данном случае у несчастного существа изо рта и ануса ручьем лилась кровь, заливая его шерсть и находящуюся под ним плоскую упаковку, в которой, как можно было прочесть на заботливо выписанной этикетке, лежал комплект деталей для сборки отличнейшей стойки для винных бутылок. Саймону удалось невероятно точно передать дух и атмосферу шведского мебельного магазина «ИКЕА». Ровный, мягкий свет, изливающийся на посетителей из светильников под потолком, колоссальной высоты стеллажи, забитые плоскими коробками с разборными столами, стульями, полками и подставками под стереосистемы. В такой среде, специально задуманной как место, где очень легко сделать заранее запрограммированный выбор, сцена жуткого, бессмысленного насилия и смерти выглядела чудовищно, по-настоящему мерзко.
Особенно тошнотворным был вид смерти, который Саймон решил здесь изобразить. Взяв за основу репортажи о вспышке лихорадки «Эбола» в Центральной Африке, он воплотил в красках эффекты этого вируса, пожирающего плоть, но во много раз ускорил процесс по сравнению с реальностью и навел эту заразу на покупателей, пришедших в магазин за мебелью. Фигуры взрослых шимпанзе выглядели ужасно: шерсть перепачкана кровью, слизью и экскрементами, они бесформенными кучами валяются тут и там на плоских картонных упаковках, держа друг друга за головы. Но вид несчастного детеныша на коробке со стойкой для винных бутылок находился уже по ту сторону отвратительного.
— «Хууууу», — тихонько ухнул Джордж и обернулся оглядеть галерею. В глаза ему бросилась Сара Пизенхьюм, которая в этот самый момент в компании братьев Брейтуэйт вчетверенькала в зал. Троицу немедленно окружила толпа вопящих во всю глотку обезьян, иные кланялись Саре, иные пытались ухаживать за ней. Течка у нее была в самом разгаре, ее феноменально набухшая седалищная мозоль розовым фонарем освещала пространство вокруг нее, — казалось, кто-то впихнул ей меж задних лап воздушный шар.
Несколько обезьян с видеокамерами, несомненно надеясь выжать из Сары пару-другую знаков, перешли в наступление. Джордж решил, что пора действовать. Двумя прыжками он подскочил к толпе, аккуратно пролетев вдоль стены с тем, чтобы его маневр не сразу заметили. Очутившись на расстоянии нескольких ладоней от Сары, он мощно забарабанил по столу секретаря и истошно завыл:
— «Ррррррряяяяяввввввв!»
Присутствующие не преминули отметить, что на их памяти это была самая яростная вокализация Джорджа Левинсона, а агрессивное выражение морды и обнаженные клыки раз в жизни свидетельствовали о том, что за дурацкими овальными очками от Оливера Пиплса, в шелковом пиджаке от Александра Макуина и под псевдонамозольником, над которым, не поднимая лап, насмехался получасом ранее Тони Фиджис, скрывается некто, кого в самом деле стоит опасаться.
Толпа немного расступилась, и Джордж сумел прорваться к центру, схватить Сару за переднюю лапу и, невзирая на протесты окружающих, увести прочь.
— «Хууууу» Сара, милая моя, — затыкал пальцами Джордж, — тебе совершенно ни к чему общаться с этими обезьянами.
— «Х-хуууу» Джордж, что это с ними? Почему они ведут себя так агрессивно?
— Сара, ты видела холсты Саймона? Он тебе их показывал «хуууу»? — Джордж провел ее по галерее, направляясь в расположенный в глубине кабинет.
— Кое-какие да, Джордж. Пару раз пускал меня в мастерскую. Я узнаю вон ту, с Кинг-Конгом на площади Оксфорд-Сёркус… и вот эту, с разбивающимся самолетом. Так они поэтому возбуждены «хууу»? Их возмутила тема «хууууу»?
— Да, и, конечно, Саймонов срыв… И я полагаю — учитывая вселенский масштаб похоти наших журналюг и прочих участников этого вонючего карнавала, — тот факт, что у тебя течка, их только раззадоривает.
Так оно и было. Даже за то короткое время, в течение которого Сара и Джордж пересекали галерею, к ним успели пристать несколько посетителей. Некто Пелем, колумнист, работавший одновременно на несколько газет, успел поклониться Саре и помахать номером «Ивнинг стандард». А скульптор Фликсу, знаменитый своей сексуальной и физической мощью, пополз еще дальше и просто грязно ее домогался — изо всех сил пыхтел, скулил, отбирал у Пелема газету за газетой. Все четверенькало к тому, что конкуренты подерутся.
— «Эррр-херрр-хееррр» Джордж, мне это не нравится, не хочу тут находится… Это все… это все… — Пальцы Сары взвились над головой, чтобы лучше означить происходящее, а вокруг в это время шимпанзе чистились, пили, жестикулировали и спаривались. — Это просто какой-то чертов зоопарк!
— Ну «гррнннн», что до меня, так я считаю это успехом. По крайней мере, Саймон может быть доволен — всеобщее возбуждение он вызвал, это уж точно. Но, Сара, почему бы тебе не отправиться в «Силинк», а я присоединюсь к вам, как только все закончится «хуууу»? «ХууууГраааа!» — ухнул Джордж Тони Фиджису, который неподалеку жестикулировал с братьями Брейтуэйт. Тони опустил лапы и подчетверенькал к ним. — Тони, если ты уже все посмотрел, почему бы тебе не заняться Сарой, ей грустно.
— Ты совершенно прав, Джордж, ей нечего тут делать.
Впятером союзники вернулись в галерею, двое бонобо четверенькали по бокам и без всяких церемоний отшивали всякого, кто пытался пристать к Саре. Они без приключений добрались до входа и выползли на улицу. Кен Брейтуэйт стал на краю тротуара и заухал, привлекая внимание таксистов. Спустя миг к бонобо подъехала машина; знак «свободно» был погашен, из нее выбрались два шимпанзе. Они явно собирались на вернисаж, хотя столь же явно не принадлежали к когорте типичных посетителей подобных мероприятий. Первым на тротуар ступил крупный, немного дряблый, но все же весьма неплохо сохранившийся самец в старомодном смокинге, а за ним — миниатюрная брюнетка, которая выглядела откровенно непривлекательно в некогда блестящем топе с люрексом и намозольником в тон.
— «ХуууууГрааа!» — проухала Сара и махнула лапой своим: — Это доктор Буснер, ну, помните, количественная теория безумия и все такое. Он теперь лечит Саймона, а это доктор Боуэн, старшая по отделению в «Чаринг-Кросс». «ХууууГрааа» доктор Буснер, «ХууууГрааа».
