Райво Штулберг - Химеры просыпаются ночью

— Разорвет на куски.

Тем не менее, в подробности он все же не вдавался. Отмахивался своей подпиской о неразглашении, а то и просто заявлял, что не знает. И было похоже на то, что не приукрашивал и не врал. Но косвенно подтвердил предположение Митина, что Четвертый энергоблок не причастен к образованию Зоны. На все же вопросы касательно инопланетной версии решительно отмахнулся:

— Хрень это все, это люди нагадили.

Сталкеров же он там не видел и даже не слышал о таких. Все замеры и забор материалов проводили сами ученые. Сам же Мартинсон, по его словам, из бункера вылезал редко, боялся. Всего пару-тройку раз за год углублялся примерно на полкилометра, но и того хватило с лихвой, чтоб «поседеть к черту от страха».

— Шагу не ступить без болтов. Бросишь — дальше пройдешь, поднимешь блот, снова бросишь, опять пару шажочков сделаешь. А то и болт вдруг в труху рассыплется. Только что летел — и вдруг нету его, только пшик — пыль.

Про мутации рассказывал. Нет, четырехголовых волков, о которых писали в газетах, не видел, но трупы громадных кабанов, поросших черной шерстью и якобы невероятной силы им привозили. И собаку-альбиноса однажды убитую приволокли. Собака совсем слепая, но, по словам очевидцев, абсолютно адекватно ориентируется в пространстве, даже аномалии порой обходит. Это как раз и заинтересовало. Высказывались даже предположения о телепатических способностях мутанта, но проводить опыты на трупе было не столь продуктивно, чем с живой особью.

Уже ближе к концу контракта им выдали прототипы детекторов, которые могли определять близость аномалии. Но как следует попользоваться ими Мартинсон не успел. Да и не хотел рисковать. За год в аномалиях погибло восемь ученых. И это только из его бункера. В соседних, говорят, не лучше дела обстояли. Конечно, можно было нанять вольных охотников за образцами, снабдив их новыми детекторами, только вряд ли кто-то из наемников будет сохранять тайну (сам Мартинсон вон, тоже не выдержал, немного лишку сболтнул, но только тщщщ…). Да и кто из них сможет точно определить, что действительно нужно для исследования, а что так, пустышка. Вот и продолжали ученые гибнуть в аномалиях.

— Это только временно, — сказал Михеев, — вот увидишь, скоро туда орды на заработки потянутся. Только клич кинуть. Слухи уже ведь были о сталкерах.

— Им там и дня не протянуть, — покачал головой Мартинсон, — станция там не при делах, а они не знают, с чем имеют дело, думают, что только с радиацией столкнутся. Хотя ты прав: долго Зоне в секретности не быть, думаю, через годик распечатают. Еще гляди, туристов снова водить будут.

— Не думаешь туда вернуться? — осторожно поинтересовался Митин. С одной стороны, ему самому ужас как стали интересны рассказы Мартинсона, с другой — он опасался, что группу снова закроют.

— Не-е-е… — замотал головой Мартинсон, — нечего мне больше в этой заднице делать. И никому не желаю там оказаться. И дожди там все время идут. А я ведь, ты знаешь, дождь терпеть не могу.

Образец № 1 — так про себя обозначили артефакт. И принялись изучать буквально на следующий день. Но…

Исследования эти практически ничего не давали, хотя действие его было налицо: регенерация живой ткани. Причем, практически моментальная. Даже самые страшные раны, нанесенные лабораторным крысам, он затягивал в течение пяти минут. Тем не менее, смертельные раны оставались таки смертельными и никого из животных оживить также не получалось. Не сращивал он и отрезанные конечности, хотя именно эта способность как будто бы должна была присутствовать.

Кроме регенеративного действия, артефакт не обладал никакими качествами. Интересно было, впрочем, что частички, легко отделяемые от основного куска, имели одинаковую силу воздействия, независимо от их размеров.

— Военные наверняка миллионы дали бы за столь чудодейственное средство от ран, — заметил Михеев.

После этого замечания Мартинсон стал прятать артефакт в сейф с кодовым замком.

Образец также не обладал радиоактивностью, как и заявлял Мартинсон в самом начале, так что первоначальная гипотеза о делении клеток, пусть и каким-то образом происходящем в нужном направлении, в результате облучения не подтвердилась.

Ничего не дали и рентгеновские снимки. Они нисколько не отличались от снимков обыкновенной глины, ради такого случая привезенной с загородного пруда самим Митиным.

При сильном нагревании, впрочем, артефакт напрочь терял все свои лечебные способности, не восстанавливались они даже после остывания. А вот заморозка до максимально доступных в лаборатории минус двухсот градусов никак на образец не действовала.

— Значит, — рассуждал Михеев, — дело тут не в самом молекулярном или атомарном строении, а скорее что-то химическое. Впрочем, точно мы это можем утверждать лишь после подробных спектральных анализов и молекулярных исследований.

— А провести мы их не можем… — удручался Митин.

Вариант с привлечением других лабораторий или даже институтов отпал сразу: шумихи в этом случае избежать бы не получилось, а Мартинсона по голове не погладили бы за незаконный вывоз артефакта…

Впрочем, кое-какие спектральные анализы все-таки провести удалось. Только они не пролили ни капли света на проблему. По химическому составу образец являл собой неравномерную смесь минералов и органических веществ, а попросту — грязи и травы. Точно такой же состав имел любой подобный ком, принесенный с улицы. Предположения же о неизвестных веществах, недоступных спектральному анализу в условиях лаборатории Мартинсона не представлялось возможным ни подтвердить, ни опровергнуть.

К тому же, поджимало время. Было абсолютно ясно, что рано или поздно подобный образец получат другие, куда лучше оснащенные лаборатории, вполне возможно, что правительственные, для которых не существует слов «дорого» и «невозможно достать». И тогда лавры первооткрывателей получит не МММ. Даже вполне вероятно, что такие исследования уже ведутся, под грифами «Строго… совершенно… хранить вечно…» Да и кто мог поручиться, что Образец № 1 обладал всем набором возможных свойств?

— Наверняка уже какой-нибудь урод в скафандре пилит камушек, который не только раны затягивает, а и руки-ноги прилепляет, — подосадовал как-то Михеев.

— Да уж, что-то мимо нас проходит, — задумчиво соглашался Мартинсон, — и ведь совсем рядом проходит, даже в глаза нам лезет. А мы не можем увидеть только потому, что у нас нет денег на очки.

— А твои связи? — ляпнул Митин, вспомнив, как буквально за полчаса решился вопрос с возобновлением работы группы.

— Не вариант. Лишние вопросы мне ни к чему. Могут догадаться, что не теми вещами занимаемся. Там тоже не лопухи сидят.

Михеева даже потянуло на мистику:

— А что если он берет энергию из параллельного измерения?.. А наши болезни туда же и уносит.

— Ну уж это ты совсем заврался, — усмехнулся Митин.

— Оно, конечно, все может быть, но только я был в Зоне, — сказал на это Мартинсон, — параллельными мирами там и не пахнет. Все научно, все по науке, что там творится. И все объяснить можно сугубо материально, без чертовщины. Я это нутром чую.

— А вдруг все-таки чертовщина, — не отступал Михеев, — а вдруг он и желания исполняет. Вот тогда желаю, чтобы прямо сейчас эта лампочка погасла!

Все невольно воззрились в потолок, на горевшую там лампу. Но та даже не мигнула.

— Ну хоть бы случайно перегорела, — развел руками Михеев, — а то так и вовсе не интересно.

Митин вспомнил этот забавный момент и не мог не улыбнуться.

Студенты зашевелились, по-своему среагировав на его улыбку.

— Таким образом, — предостерегающе повысил голос Митин, выдержал паузу и продолжил, — таким образом, мы можем убедиться в неоспоримости теории…

Да какого хрена он должен расписывать догмы, до которых любой мало-мальски мыслящий человек может добраться сам, будь у него хоть капля терпения. А вот выложить бы сейчас перед ними артефакт да и заставить объяснить его свойства — посмотрел бы тогда он на их самодовольные, всезнающие рожи… Да и для пущего эффекта пригрозить незачетом или несдачей экзамена. Вот это бы их расшевелило, заставило мозговые вещества быстрее работать.

Хотя, вряд ли заставило бы. Такие мажоры, что в институты идут за дипломом, а не ради науки, во все времена были и будут, и никакими угрозами их не искоренить.

Быстрее работать… Во все времена…

Что-то едва уловимо промелькнуло. Будто тень догадки, которую необходимо срочно ухватить за хвост, чтобы не упустить и вытащить на свет трепещущую живую мысль.

Ну конечно же! Позор им всем, всем троим. Они сами нисколько не лучше всех этих студентов вместе и по отдельности взятых. Простая идея, которую следовало бы проверить в первую очередь.