Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Возвращение
Мужик, перенесший инфаркт миокарда, уже через четыре месяца снова стал курить и пить водку, словно ничего в его жизни не произошло.
Всё, как обычно, — тени с маниакальным упорством рвутся к смерти, а когда она приходит, с не меньшим упорством они хотят жить.
Ничего не меняется.
Человеческое стадо продолжает свой бессмысленный путь.
33
Я снова иду к Маргарите Сальниковой. Рабочий день позади, я мог бы просто пойти домой, но я иду к девушке, которая не хочет жить.
Поднявшись на четвертый этаж, нажимаю на кнопку дверного звонка.
Мать Маргариты удивлена:
— Я вроде не вызывала вас?!
Я ничего не говорю в ответ, словно не замечая завуалированный вопрос — зачем вы пришли, если никто вас не звал?
Помыв руки, я иду в комнату девушки.
— У нас всё хорошо, — говорит мать, идущая за мной, — температура спала, Рите стало лучше.
Маргарита действительно выглядит хорошо. Она почти сидит, навалившись на подушку. Бледное лицо, свалявшиеся волосы. Но в глазах любопытство и спокойное ожидание.
Она знала, что я приду.
Она ждала меня.
— Здравствуйте, доктор.
Я улыбаюсь в ответ на приветствие. И говорю:
— Я вижу, тебе лучше. Сколько температура?
— Тридцать семь и две, — отвечает мать, хотя я спрашиваю девушку.
Я смотрю в глаза на круглом лице. Кое-что у неё получилось, а с чем-то она не смогла справиться. Она по-прежнему мечтает умереть, и готова сделать для этого всё от неё зависящее. Она нарисовала в своем сознании картины, изобразив то немногое, что мешает ей оставить мир теней и то многое, к чему она стремится.
Но она еще не готова порвать эти рисунки.
И, если быть точным, она боится рвать эти мысленные картины.
— Болезнь приходит и уходит, а мы остаемся, — говорю я, пытаясь в присутствии матери сказать девушке то, что нужно донести до её сознания. Это сделать сложно, потому что женщина, стоящая за моей спиной, никогда не поймет прямых и открытых слов. Хорошо, что девушка способна понять невысказанную и завуалированную истину.
— Неизлечимых болезней очень мало. Точнее, их нет. Если медицина не может с чем-то справится, то с этой болезнью может справиться сам больной. Но для этого надо захотеть это сделать. Врачи могут говорить, что это невозможно. Священнослужители отправят молиться и надеяться на божественное чудо. Здравый смысл и житейская логика будут отрицать даже возможность такого исхода. Но — всё в твоей голове.
Я вижу, что Маргарита Сальникова понимает меня.
— Мама, я очень хочу пить, принеси мне, пожалуйста, твой вишневый компот, — просит она, кротко взглянув поверх моего плеча.
Женщина за спиной уходит, и я говорю:
— Жизнь — это и есть болезнь. Коварная, неизлечимая болезнь. Да, и для этой болезни есть доктор, но иногда его так долго приходится ждать. Поэтому довольно часто человек сам может исцелиться.
— Я поняла, — тихо говорит Рита.
— Не надо бояться рвать картины в своем сознании, — улыбнувшись, говорю я, — это не больно. И не страшно. Выздоровление обязательно наступит, главное верить в это.
Мать приносит компот, и Маргарита пьет жидкость.
Встав, я говорю:
— Да, ваша дочь пошла на поправку. Давайте ей больше жидкости, и продолжайте лечение.
Я ухожу из этой квартиры.
И из жизни девушки по имени Маргарита Сальникова.
У неё всё получится. Я ей не нужен, она справится сама.
Я иду по улице в сторону общежития. Темнеет быстро, и это хорошо. Мелкий осенний дождь прогоняет тени по домам, и, подставляя лицо каплям дождя, я начинаю понимать, что только теперь я вернулся.
Я вернулся и стал самим собой.
Я снова вижу свет далеких фонарей.
Я уверен, что совсем скоро Богиня возьмет меня за руку, и мы вместе пойдем по тропе на яркие световые точки.
34
— Ну, все, Риточка, давай будем спать.
Маргарита посмотрела на мать, которая, закончив читать вслух, отложила книгу в сторону и склонилась к ней для обычного поцелуя в лоб.
— Прости меня, мама, — сказала она тихо.
— За что? — удивленно отстранилась Ангелина Федоровна.
— За всё. За то, что я такая, и тебе приходится всё время быть со мной. За то, что болею часто, и за то, что ты не можешь мной гордиться, — сказала Маргарита.
— Доченька, да ты что, — мать всплеснула руками, — это ты меня прости.
Ангелина Федоровна обняла дочь и продолжила:
— Я ведь чуть было веру не потеряла, что всё будет хорошо. Мысли всякие глупые гоняла в голове. Зачем, думала, родила? И другие разные дурацкие мысли! А ты ведь для меня сейчас, как свет в окошке. Что бы я без тебя делала?! Сидела бы сейчас одна и смотрела в окно, одинокая и неприкаянная, никому не нужная старая баба!
Маргарита смотрела, как набухли слезами глаза матери, и неожиданно для себя тоже заплакала. Протянув руки, она прижалась к родной груди и сказала:
— Да, и я без тебя, мамочка, жизни не представляю.
Прижавшись друг к другу, они плакали, пока лампа у изголовья кровати внезапно не погасла.
— Что это? Опять электричество отключили?! Ну, что ты будешь делать! — недовольно сказала Ангелина Федоровна.
— Ладно, я спать буду.
— Да, Рита, спи, а я пойду и выдерну все вилки из розеток.
Мать ушла. Девушка лежала и смотрела в темноту. Она надеялась, что этой ночью у неё всё получится. Глубоко вдохнув, Маргарита Сальникова закрыла глаза и начала мысленно рисовать свою смерть. Она не была уверена, что делает всё правильно, поэтому решила, что нарисует несколько картин. И пусть они будут не по порядку, — главное начать.
Церковь. Она лежит в гробу, закрытая простыней. Руки сложены на груди. На лбу сложенный платок с написанной на нем молитвой. На лице умиротворение и покой. Рядом с гробом стоит мама в черном платье и платке. Она тихо плачет. Священник громко читает молитву. Лики святых строго взирают с икон алтаря.
Маргарита хотела изобразить вокруг людей, который пришли на похороны, но — внезапно поняла, что никого не будет. Родственников у них с мамой нет, друзей и хороших знакомых тоже нет. Чуть подумав, она в дальнем углу церкви нарисовала высокую мужскую фигуру.
Мысленно посмотрев на то, что она изобразила, Маргарита решила, что сделала всё замечательно.
И безжалостно разорвала картину, ни на секунду не усомнившись в том, что делает.
Кладбище. Светло-коричневая земля, лежащая грудой рядом с прямоугольной ямой. Тонкая береза тянет свой ствол к солнцу. Двое мужчин медленно опускают деревянный гроб в могилу, рядом с которой стоят два человека. Женщина закрывает лицо руками, скрывая свои слезы. Мужчина в очках задумчиво смотрит на то, как забрасывают землей яму.
И снова отстраненно оценив сделанное, Маргарита Сальникова рвет мысленный рисунок.
Её комната. Утро. Она лежит в своей кровати. Мама приходит будить на завтрак. Зовет её по имени. Ласково берет за руку. И ощутив смертельный холод, кричит. Лицо матери она вырисовывает тщательно. Открытый в крике рот. Ужас в глазах. И внезапная бледность по всему лицу.
Разрывая мысленный рисунок, Маргарита сделал так, чтобы линия разрыва прошла по лицу мамы.
Оборванный полукрик и один глаз, в котором уже не оказалось эмоций. Никаких.
Маргарита посмотрела на две половинки рисунка и быстро мысленно дорисовала в дверном проеме фигуру доктора. Причем сделала она это на обеих половинах. Снова придирчиво оценила свою работу.
Улыбнулась.
И, сложив вместе половинки, порвала их на мелкие кусочки.
Маргарита Сальникова сгребла в одну кучку обрывки всех своих мысленных рисунков и, взяв их в охапку, легко встала с кровати и подошла к окну. Запрыгнув на подоконник, она села и свесила ноги вниз.
Горящий тысячами огней большой город расстилался перед ней ярким разноцветным ковром так, словно она жила на крыше небоскреба. И она этому ничуть не удивилась. Маргарита всегда знала, что однажды весь мир будет у её ног.
Счастливо засмеявшись, Маргарита Сальникова подбросила вверх охапку рваных кусочков мысленных картин и стала следить за тем, как они медленно разлетаются в стороны. А затем она смотрела, как они стали сближаться и — через мгновение сложились, как паззл, в обычные классики, нарисованные на призрачном асфальте. Она всю свою сознательную жизнь мечтала поиграть в эту игру, поэтому, даже не задумываясь, вскочила на ноги и легко шагнула в первую клетку.
И всё получилось.
Её мечта осуществилась.
Маргарита Сальникова прыгала из одной клетки на две других, расставив ноги, и затем снова на одну ногу.
Она что-то кричала на каждый свой прыжок, выражая своё счастье.
Она просто радовалась тому, что стала такой же, как все люди.
Квадраты классиков закончились, и, посмотрев вперед, Маргарита увидела серебристую дорожку, которая вела прямо к Луне. Большой диск призывно светил серебром, приглашающе расстелив яркую полосу. И она, не оглянувшись назад, быстро пошла вперед.
