Дорис Лессинг - Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе
— Когда же мы уйдем отсюда? — взмолилась Тамар.
— Поверь мне, это случится уже очень скоро, — ответил Гриот.
Он приказал солдатам удвоить охрану. Теперь караульные стояли почти плечом к плечу, защищая ту часть Центра, где обитали «красные одеяла».
На следующее утро Тамар и ее снежный пес играли, как велел Гриот, на плацу. Солдаты наблюдали за резвящейся парой — девочкой и ее товарищем по играм — и думали о своих потерянных семьях. Данн тоже наблюдал за ними из окна. Гриот сказал ему, что через две недели они тронутся в путь, и даже если Данн не совсем поправится к этому времени, сроки меняться не будут. Они выйдут, когда луны не будет, и проберутся через болота. А пока Данн не должен покидать охраняемую территорию.
— Я не уйду до тех пор, пока мы не вынесем из тайника все, что только возможно.
А потом относительное спокойствие было нарушено известием, которое поступило от караульных, охраняющих подступы к Центру. Один из стражников сообщил, что пришел человек в черном одеяле и утверждает, что он друг Данна. Это был Даулис. Когда его впустили за ворота, Даулис вручил черное одеяло одному из солдат со словами:
— Уверен, что оно может пригодиться.
Он как раз стоял у входа в комнату Данна, когда о его прибытии стало известно Тамар. Девочка подбежала к нему с радостным криком:
— Даулис, Даулис!
Но он уже вошел к Данну, вместе с Раффом.
— Даулис! — чуть не заплакала Тамар. — Ты ведь и мой друг тоже.
Девочка, росшая без матери, жила на ферме под опекой четырех друзей — своего отца, Даулиса, Леты и Донны, — которые защищали ее от козней Кайры. Отец оставил ее, но вот пришел Даулис и… ушел. Она бросилась на подушки, готовая раствориться в слезах. Но через миг малышка подскочила и убежала в свою комнату, а вскоре вернулась, одетая в переливчатую накидку, которая была знакома Даулису. Он будет рад… Тамар порхала по большому залу между усердными писцами и напевала:
— Даулис, мой Даулис.
А Даулис тем временем стоял над Данном, который спал на кровати лицом вниз. Даулис нагнулся, чтобы прикоснуться к его плечу, и тут же отпрянул — Данн взвился с постели с ножом в руках.
— О, это ты, Даулис, — промолвил Данн. — А я все ждал, когда же ты присоединишься к нам. — И он обмяк, упал на постель, куда к нему сразу же прыгнул снежный пес.
— Что с тобой, Данн?
— Я совсем плох, — ответил тот. — Внутри меня два человека, и один из них хочет меня уничтожить.
— Лета говорила, что ты болен.
— А как поживает Лета? Джосс говорил, что она решила вернуться к своему старому занятию.
— Она не решила. Ее заставили. Разумеется, это совсем не значит, что Лета плохо справляется со своими обязанностями. — Сказав это, Даулис неприятно засмеялся. На краткий миг Данну показалось, что из глаз Даулиса выглядывает кто-то другой. Потом он снова стал собой, то есть тем Даулисом, который глубоко возненавидел бы всякого, кто сумел завладеть им на мгновение, — если бы сумел его увидеть. — Нужно помнить, что в бордель ее привели совсем юной девочкой. — Он вручил Данну легкий сверток. — Лета послала тебе вот это. И просила передать, что это сильнодействующие травы. Они излечат тебя, но только если ты сам хочешь излечиться. Так она сказала, Данн.
— Очень умная женщина, — заметил Данн.
— Еще Лета сказала, что Али знает, как их применять. Да, мы в курсе, кто такой Али.
— У вас есть свои шпионы? — спросил Данн.
— Конечно. А вы знаете все о нас.
— Значит, тебе известно, что Джосс со своими людьми уже проник в отдаленные уголки Центра. Но знаешь ли ты, что каждый вечер они пьяны и безумны от мака?
— Нет, про мак мы ничего не слышали.
— Ну так что, коли ты здесь, скажи, пойдешь ли ты с нами в Тундру?
— Я возвращаюсь в Билму.
— Вот как, советник Даулис? Но будет ли Билма рада видеть тебя?
— Кое-кто будет рад. Там сейчас идет гражданская война.
— А где сейчас нет гражданской войны? Где, Даулис?
— Иногда мне кажется, что где-то в небесах есть звезда, которая любит войны и убийства. Так говорят предсказатели из Речных городов.
— Конечно, — фыркнул Данн, — как удобно. И мы ни в чем не виноваты. Это все звезда. Мы же ничего не можем поделать с этой жадной до смерти звездой.
— Мы можем не проигрывать войны, — заметил Даулис. Он поднялся. — А теперь, если можно, дайте мне на дорогу продуктов. И я пойду.
— Тогда прощай, — сказал Данн.
— Прощай, Данн.
— Даулис, ты когда-нибудь задумывался о том, сколько было в твоей жизни людей, с которыми ты делил и радости, и горести, а потом они уходили и больше ты их никогда не видел?
— Я приду навестить тебя в Тундре.
— А я, может быть, навещу тебя в Билме.
— Прощай. Я никогда не забуду, как ты выхаживал меня на том постоялом дворе, когда мы все были так больны. Я обязан тебе жизнью, Данн. — И он вышел из комнаты.
В большом зале внимание Даулиса привлек смутный, неверный силуэт, порхающий между столами писцов. Что это? Гигантский мотылек? Птица? Какая-то тень, которая, когда на нее падал свет сквозь проемы под потолком, превращалась в черно-белое, а потом рассыпалась искрами молочного света. Это была Тамар, в танце переживающая восторг от прихода Даулиса. Она подбежала к Даулису, он поймал ее и опустился на колени, чтобы обнять.
— Тамар, как я рад видеть тебя.
Счастье девочки било ключом. Даулис чувствовал, как колотится ее сердечко. Он отпустил малышку и пошел вместе с ней к горке подушек возле колонн.
— Дай-ка мне посмотреть на тебя, Тамар. Как же ты похожа на свою мать. И выросла как. А ведь ты ушла с фермы совсем еще недавно.
— Даулис, ты останешься с нами, да? Пожалуйста, останься! Ты знаешь, что мой отец ушел, Шабис оставил меня здесь, ты знаешь, Даулис?
— Да, знаю. А ты слышала последние новости от него? Твой отец послал весточку, что он уже проделал половину пути и что он жив и здоров.
— Почему к тебе пришла эта весточка, а к нам нет?
— Посланники не всегда добираются до места… Вот почему Шабис послал двух человек, одного к нам на ферму, а другого к вам.
— Но мой отец жив?
— Пока да.
Даулис не мог оторвать взгляда от прелестной девочки, сидевшей перед ним на коленях в своей волшебной накидке, которая меняла цвет: перетекала от тени к свету, от черного к золотому, от желтого к коричневому.
— Смотрю на тебя, Тамар, и вспоминаю прошлое. Так и вижу Маару, твою маму, бегущую в этой накидке, — вот ее видно, а вот ее уже и нет. Зато есть ты. Я так скучал по тебе.
— Значит, на ферме теперь уже никого не осталось. Только Лета. И Донна? — Очевидно, Кайра и ее дочь Рэя не принимались девочкой в расчет.
— Да, только Лета, — сказал Даулис хмуро и наткнулся на напряженный, полный стыда взгляд. — Да — но помни, она не сама выбрала этот путь.
— Может, она придет сюда и будет жить с нами?
— Я уверен, что она хочет этого больше всего на свете.
— И ты тоже будешь с нами.
— Тамар, я должен вернуться к себе домой. Меня там ждут.
— Но я хочу, чтобы ты остался с нами, Даулис! Мой отец ушел… А Данн… Данн…
— Я знаю, Тамар. Данн болен. Но я только что был у него, и он все тот же Данн, которого мы любим.
Тамар вскочила на ноги и, несмотря на то что из глаз у нее брызнули слезы, запела:
— Даулис, Даулис, Даулис. — Девочка вращалась и кружилась, потому что плакала и не хотела, чтобы он видел эти ее слезы. Она танцевала, а Даулис тем временем встал, повернулся к выходу и ушел.
Из комнаты Данна послышался лай Раффа.
— Мой Рафф и мой Данн, — пела Тамар. А потом, словно запрета на посещение комнаты Данна и не существовало, она протанцевала к двери и распахнула ее. Али, наблюдавший за всей этой сценой, бросился Тамар наперерез, но она уже вошла, танцуя, в комнату Данна. Данн поднялся с кровати и уставился на девочку, потом пошел на нее, зажав в кулаке нож.
— Уходи! — заорал он на Тамар. — Оставь меня в покое. Ты никогда не даешь мне покоя, ты…
И тут раздался грозный рык Раффа. На этот раз он не прыгнул за рукой Данна и не схватил ее зубами, а встал на задние лапы и передние положил хозяину на грудь. Под весом снежного пса Данн пошатнулся и опрокинулся на пол. Тамар замерла, в ужасе разинув рот.
Али вышел вперед, оттащил девочку в сторону и опустился на колени перед Данном. Рафф так и не слез с него.
— Рафф, Рафф, хороший пес, — проговорил Али. — Все хорошо.
Данн попытался выбраться из-под мощного тела животного, но Рафф не двигался. Он лежал, тяжело дыша, потом заскулил и наконец слез с Данна. Почти ползком он добрался до стены, где и улегся рядом с охранником, только-только приходящим в себя — события развивались молниеносно. Для Раффа они стали непосильным испытанием. Он стал кашлять, задыхаясь.
Вошел Гриот и молча осмотрел комнату.
Данн сел на постель, сжав голову руками, — обычная его поза.
