Филип Дик - Особое мнение (Сборник)
Он растянулся посреди желтой глинистой дороги. Справа умирало под отвесными солнечными лучами кукурузное поле. В небе кружила пара здоровенных и очень неприятно выглядящих птиц. Вдалеке протянулась линия пологих холмов: оскаленные пики и глубокие котловины отсюда казались горками пыли. А у их подножия жалко лепились здания, построенные руками человека.
Ну, по крайней мере он надеялся, что их именно люди построили.
Он с трудом поднялся на ноги, и до слуха донесся слабый шум. По раскаленной дороге ехало что-то вроде машины. Тайролу стало страшно, но он осторожно и медленно пошел навстречу агрегату.
За рулем сидел человек — худой, истощенного вида юноша, рябой и чернокожий. Ярко-зеленые волосы пышно курчавились. Парусиновую рубашку украшало множество пятен, комбинезон тоже не отличался чистотой. С нижней губы свисала так и не зажженная сигарета. Машина явно выкатилась из двадцатого века — двигатели внутреннего сгорания использовались именно в это время и остались далеко в прошлом. Авто выглядело непрезентабельно: помятое, побитое, дребезжащее. Машина со скрежетом остановилась, водитель одарил Тайрола весьма циничным взглядом. Из машины лилась разухабистая и ритмичная танцевальная музыка.
— Ты сборщик налогов? — спросил водитель.
— Нет, конечно, — сказал Тайрол — деревенские очень не любят сборщиков налогов.
Но… тут он задумался. Не говорить же, что он — изгнанный с Земли преступник. Его тут же убьют, причем весьма затейливым способом.
— Но я инспектор, — заявил он. — Только из Департамента здравоохранения.
Водитель удовлетворенно кивнул.
— У нас тут злорадский жук активничает. Вы бы, ребята, спрыснули его чем, а? А то ведь урожай за урожаем теряем.
Тайрол радостно залез в машину.
— А солнце-то припекает, я даже не ожидал, — пробормотал он.
— Выговор у тебя странный, — сказал парень, заводя машину. — Ты откуда?
— У меня это… логопедические проблемы с детства, — уклончиво ответил Тайрол. — Далеко до города?
— Где-то с час, — ответил паренек, и машина неспешно тронулась.
Тайрол очень хотел, но не решался спросить, как называется эта планета. Это бы его выдало, без сомнения. Но его снедало желание узнать — наверняка. Его могло выбросить через две звездные системы — или через миллион. Это значило, что до Земли лететь два месяца — или семьдесят лет. Естественно, он хотел вернуться. Понятно, что Тайрол не испытывал никакого желания превратиться в фермера на забытой богом аграрной планете.
— А-фи-генно! — вдруг заметил паренек, тыкая пальцем в радио — оттуда так и лилось что-то джазообразное. — Это Фредди Каламин лабает, с «Креольским оркестром» в аккомпанементе. Офигенная импровизация, правда?
— Ой, я что-то мелодию не узнаю, — пробормотал Тайрол.
Сухо. И жарко. Голова шла кругом. «Где я, черт побери?»
Город оказался городком, притом донельзя жалким. Не дома, а развалюхи, грязные улицы. В пыли копались и поклевывали всякую дрянь какие-то пернатые, напоминающие куриц. Под крыльцом дремала голубоватого оттенка тварь, похожая на собаку. Пол Тайрол вспотел и чувствовал себя очень, очень несчастным. Он вошел в здание автобусного терминала и посмотрел на расписание. Там друг за другом перечислялись какие-то дикие слова — видимо, названия городков. А названия планеты, конечно, не было и в помине.
— А сколько стоит билет до ближайшего порта? — спросил он развалившегося в кресле кассира.
Тот глубоко задумался:
— Ну… а что за порт нужен-то? Куда собрались ехать?
— Как куда. В Центр, — твердо выговорил Тайрол.
«Центром» стабильно называли Солнечную систему на других планетах.
Кассир безучастно покачал головой:
— Нет, межсистемного космопорта тут поблизости нет.
Вот так вот. Похоже, он находился вдалеке от транспортных узлов.
— Ну, — пробормотал он, — тогда скажите, сколько до ближайшего межпланетника.
Кассир долго листал каталог.
— А вы на планету какой системы желаете попасть?
— На такую планету, на которой есть межсистемный космопорт, — бесконечно терпеливо ответил Тайрол.
Он улетит отсюда. Чего бы это ни стоило.
— Тогда вам нужен билет до Венеры.
Вот это да! Тайрол подумал и сказал:
— Тогда это система…
А потом запнулся и понял, что жестоко ошибся. Ну что за местечковое обыкновение называть планетки в честь изначальных девяти… Эту тоже наверняка назвали Марсом. Или Юпитером. Или даже Землей — в зависимости от орбиты.
— Отлично, — пробормотал Тайрол. — Билет в один конец. До… Венеры.
Венера, или как там ее, оказалась мелкой планеткой размером чуть больше астероида.
Над ней висело бледное, металлизированное облако. Местное солнце полностью скрывали блескучие тучи. На планете добывали и плавили руду. Все. Пустыня, в пустыне стоят убогие бараки. Над ними дул беспощадный ветер, ветер гнал мусор и отбросы.
Но межсистемный космопорт там был: пустое поле, соединяющее планету с ближайшей звездой. И в конечном счете с остальной вселенной. В данный момент там как раз загружался рудой гигантских размеров транспортник.
Тайрол вошел в кассу. Разложив перед собой купюры — жалкие остатки прежнего запаса, — он сказал:
— Мне нужен билет в один конец до Центра. Как далеко я могу улететь?
Клерк задумался.
— Каким классом вы хотели бы лететь?
— Мне все равно, — ответил он, промакивая лоб.
— Скорость перемещения?
— Тоже не интересует.
Клерк ответил:
— На эти деньги вы сможете купить билет до Бетельгейзе.
— Отлично, — пробормотал Тайрол.
А потом подумал: а не переплатил ли? С другой стороны, с планеты системы Бетельгейзе он бы смог связаться с представителями своего синдиката. В конце концов, Бетельгейзе — это уже обитаемый мир, а не его задворки. Правда, деньги подходят к концу. И, несмотря на адскую жару, он почувствовал, как по спине пробежал холодок.
Планета, на которой находился межсистемный космопорт, называлась Плантегенет III. Оттуда то и дело вылетали транспортники, набитые желающими заселить дикие необитаемые планеты. Корабль сел, и Тайрол тут же направился к стоянке такси.
— Отвезите меня в офис «Тайрол Интерпрайзис», — приказал он.
Только бы здесь было представительство, только бы… Но нет, обязательно должно быть, правда, название могли поменять. Он уже много лет назад потерял счет множащимся филиалам огромной корпорации.
— «Тайрол Интерпрайзис», — задумчиво повторил таксист. — Хм, а нет таких, мистер.
В холодном ужасе Тайрол спросил:
— А кто работорговлей-то в округе занимается?
Таксист сурово оглядел его. Он походил на черепаху: сухонький, очкастый, с умненькими глазками.
— Ну, — наконец сообщил он, — мне как-то говорили, что есть возможность вылететь с планеты без надлежащих бумаг. Есть тут один… перевозчик… как его…
Тут он красноречиво замолк. Весь дрожа, Тайрол передал ему последнюю оставшуююся банкноту.
— Вспомнил! Называется «Ваш надежный партнер»! — обрадовался таксист.
«Партнер» принадлежал Лантано. Цепенея от страха, Тайрол выдавил:
— И все?
Таксист важно кивнул в ответ — да, мол.
Ошалевший Тайрол вылез из такси. Вокруг все плыло, ему пришлось присесть, чтобы перевести дыхание. Сердце бешено колотилось. Он пытался дышать ровно, но каждый вздох застревал в горле. Синяк за ухом — подарок от Эллен Эккерс — начал саднить. А ведь это правда. Просто он только что понял, что ему не врали. Он не вернется обратно на Землю. Он на всю оставшуюся жизнь застрянет в этом аграрном отсталом мирке, отрезанный от собственной корпорации. И вообще от всего, что создавал своими руками в течение долгих лет.
И тут же осознал — а дыхание все не восстанавливалось, — что «вся оставшаяся жизнь» вряд ли продлится долго.
И он подумал о Хайми Розенберге.
— Ты меня предал, — отчаянно закашлялся он. — Предал меня. Слышишь, сволочь? Это из-за тебя я здесь оказался. Ты, ты во всем виноват. Зря я тебя на работу взял, ох зря.
И тут же его мысли обратились к Эллен.
— И ты, — заперхал он, с трудом переводя дыхание, — и ты, Эллен.
Он сидел на скамейке, кашлял, шумно дышал и думал о людях, которые его предали. Их уже набралось несколько сотен.
Гостиную в особняке Дэвида Лантано обставили с исключительным вкусом. Бесценные тарелки фарфора девятнадцатого века («Голубая ива», между прочим), выставленные на полочках кованого металла, украшали стены. За антикварным желтым столом из пластика и хрома сидел сам Лантано и с аппетитом поедал ужин. Продукты и блюда изумили Бима даже больше, чем обстановка дома.
Лантано пребывал в хорошем настроении и ел с аппетитом. За ворот он заткнул полотняную салфетку, и кофе капал прямо на нее, пятная белизну. Лантано довольно отдувался и сыто икал. Его выпустили из тюрьмы после непродолжительного заточения, и теперь бедняга гурманствовал, дабы компенсировать жуткие переживания.
