И. Хо - 666. Рождение зверя
– И увидел бог, что это хорошо, – произнес Потемкин, оценивая стол с двумя переливающимися под светильниками большими железными каплями.
Он тут же понял, что для завершенности все же чего-то не хватает. Кирилл порылся в шкафу и вытащил оттуда бутылку коньяка Courvoisier тридцатилетней выдержки, два бокала и длинную черную свечку. Порезанный дольками лимон придал натюрморту определенную законченность.
– И был вечер, и было утро: день шестой, – торжественно объявил Потемкин и услышал протяжный звонок в дверь.
Елизавета была хороша, очень хороша в эту ночь. Высокая и гибкая, как кошка, она внесла с собой в дом букет ароматов, в котором были круто намешаны изысканный парфюм, алкоголь и дым сигарет. Она чмокнулась щечкой с хозяином, поправила у зеркала короткие рыжие волосы и повела носиком. Глазки ее вспыхнули.
– Ах! Пахнет вкусно.
Кирилл изобразил некое подобие книксена:
– Рады стараться, ваше высочество.
– «Рады»? Вы тут не один, Кирилл Ханович? – Вета начала игриво озираться по сторонам.
– Нас двое, – радостно отрапортовал Потемкин. – Я и мой верный хуй. Ты с ним вроде бы знакома.
– Да, что-то такое припоминаю, – расплылась в улыбке Осиповская. – Но сначала дай женщине поесть.
– Avec plaisir[26], – сказал Потемкин с нарочитым прононсом и шаркнул тапком.
Войдя на кухню, Кирилл решительным движением снял клоши, вытащил из холодильника салат, квашеную капусту и бутылку минеральной воды. Салат и капуста были тут же положены горками рядом с пассерованными овощами, свечка зажжена, а минералка разлита по стаканам.
– Ах! – не удержалась Вета. – Вот знаешь ты, змей, чем подкупить.
– Эге, – спокойно прокомментировал Потемкин, присаживаясь и разливая коньяк. – Давай за встречу.
Осиповская угукнула, чокнулась и приступила к трапезе. Кирилл нехотя последовал ее примеру. Минуты через три он положил нож с вилкой и принялся точить минералку.
– Слушай, киса, а что у вас говорят насчет фестиваля?
Елизавета, кажется, уже вполне насытилась. Прихлебнув коньячка, она вытерла губки салфеткой и уставилась на Потемкина роскошными антрацитовыми глазами.
– А тебе-то что за дело, Кира? Или ты там был, признавайся.
– Ну да, был. – Кирилл вытащил сигарету и прикурил от свечи. – Потому и спрашиваю.
Осиповская чуть не подавилась.
– Да ты что?! – прохрипела она, превращаясь из кошки в львицу. – И ты все видел? Все снимал? И я об этом только сейчас узнаю! Кому эксклюзив слил, какой бляди?!
В ярости Вета была страшна. Глаза ее метали молнии. Посреди стола будто возникла стеклянная стена, как в комнатах свиданий в американских тюрьмах. Потемкин сидел по ту сторону, где обычно сидят преступники. Он заерзал на стуле и принялся ее успокаивать:
– Милая, я ничего никому не сливал. Я вообще не снимал. Там не до этого было, пойми ты.
Кирилл говорил чистую правду, но именно поэтому его слова звучали совершенно неубедительно.
– Да ты, дружочек, фраеришься, по-моему, – бросила Вета как бы небрежно. – Кто бы тебя туда вообще пустил.
На такую разводку Потемкин не мог не клюнуть. Он вытащил телефон, залез в почту и нашел по ссылке видео из Интернета:
– На, смотри.
Осиповская взяла телефон и промотала три раза.
– Да, круто, черт!
Она будто подзабыла, зачем, собственно, приехала, и стала похожа на тех тинейджеров на пристани.
– Но я не понимаю, как тебя угораздило?!
– Просто оказался не в то время не в том месте, – пожал плечами Кирилл. – Давай лучше за тебя.
– Да я не об этом, – с досадой сказала Вета. – Ты как раз оказался в том самом месте в то самое время. Я не понимаю, как тебя угораздило, оказавшись там, не снять все ЭТО? Ни одной записи изнутри нет, это я точно знаю. Да такому файлу цены не было бы! Съемка последнего дня Помпеи, эксклюзивные кадры с «Титаника» – об этом же только мечтать можно!
Кирилл посмотрел на нее очень внимательно. Он думал о превратностях человеческого общения: вот вроде бы знаешь человека как облупленного, а он каждый раз к тебе новыми гранями поворачивается, причем далеко не всегда эти грани сверкают как бриллиант.
– Спасибо за заботу, дорогая, – добродушно зевнул Потемкин. – Но я там думал все больше не об эксклюзиве, а как бы ноги унести. Настоящий ад.
– Дурак ты, Потемкин. – Осиповская осушила бокал и закусила остатками крабовых ног. – Уоллес Соуза в Бразилии, как ты помнишь, сам убивал, чтобы у шоу «Криминал» был полный эксклюзив и рейтинг. Между прочим, для криминальных репортеров он теперь как икона.
– Ага, Иоанн Креститель, – усмехнулся Кирилл. – Ты еще вспомни всю эту чушь про то, что Путин дома в Москве взрывал для поднятия рейтинга.
– А что, – задумчиво произнесла Елизавета. – Не знаю, как на самом деле, но если бы это было правдой, я бы одобрила. Рейтинг – это мерило современного искусства, а искусство требует жертв. Вот Костя покойный ничего для рейтинга не жалел…
– В каком смысле?
– Ты помнишь, как у них по каналу «Повелителя бури» показывали?
– Ну да, было такое. Еще удивился, как это они ухитрились оскароносное кино через три недели после церемонии закупить для зомбоящика. До официального начала проката, причем.
– Так вот, Кира, – Вета хитро посмотрела на него, – два взрыва в метро за четыре дня до премьеры такого фильма – это разве не промоушен?
Потемкин опять поймал себя на мысли, что плохо знает свою старинную коханку. «А ведь и впрямь сходится, – подумал он. – Кино про террористов и саперов в Ираке анонсировали за неделю до терактов, в пятничный прайм-тайм». Но признать правоту женщины, даже такой умной, как Елизавета, он не мог.
– Mon cher[27], а ты не охуела, часом? Сорок трупов – промоушен?
Вета ничуть не обиделась.
– Да брось, ты что, совсем маленький? Вспомни фильм «Солт» с Анджелиной Джоли, покойной. Ты думаешь, случайно за неделю до мировой премьеры случился шпионский скандал с нашими агентами в Америке? Там же сюжет как раз про русских шпионов.
Кирилл понял, что Елизавета говорила все это абсолютно искренне. Она считала, что информационный поток имеет собственную сущностную ценность. И этот поток гораздо важнее, чем какие-то человеческие взаимоотношения, чем счастье, страдание или даже сама жизнь людей, ради внимания которых он, по идее, генерируется. А эксклюзив – самое ценное, что существует в мире информации, потому что он дает РЕЙТИНГ. Рейтинг же в современном обществе давно обратился в идола, в ненасытного Молоха, беспрестанно требующего новых жертв. Жрецы этого бога способны не только возвысить или обратить в прах конкретного человека, сделав из него героя или, наоборот, ничтожество. Они распоряжаются судьбами гигантских банков, корпораций, целых народов. Достаточно какому-нибудь агентству Fitch понизить суверенный рейтинг той или иной страны до «мусорного», как все ее население начинает испытывать отнюдь не виртуальные лишения, хотя никаких объективных предпосылок к этому нет. Потемкин вспомнил свой затрапезный разговор с Арсентьевым и по-новому оценил почти религиозное отношение властителей России к его величеству Рейтингу.
– Эй, красавчик, ты чего загрустил? – вывела его из прострации Осиповская. – Ладно, забудь! Скажи лучше, куда лыжи навострил?
– А вот этого я тебе не скажу. В целях твоей же безопасности.
Потемкин опять не шутил и не лгал, и опять это выглядело совершенно неубедительно. Такой профессиональный обманщик, как он, часто становится жертвой «синдрома пастушка». Когда слишком часто пугаешь людей мнимыми волками, при появлении волков настоящих они могут просто не поверить.
– Какой еще безопасности? – Вета хитро посмотрела на него.
– С людьми, которые слишком интересуются этим местом, случаются всякие неприятности.
– Вау! – Осиповская хлопнула в ладоши – Обожаю неприятности!
– Ты не поняла, киса. Это совсем неприятные неприятности. Лучше не продолжай эту линию.
Елизавета вспорхнула со стула и, крадучись, подошла к Потемкину. Она провела своим носиком по его бровям, потом опустилась чуть ниже, и Кирилл почувствовал, как ее язычок щекочет ему ухо. Это было как легкий удар электрического тока. Он ухватил ее за сочные груди и впился в губы, обмениваясь языками какой-то зашифрованной, но вполне понятной информацией. Рука Веты проскользнула ему под майку, ее пальчики сжали левый сосок. Потемкин незамедлительно ответил тем же. Внутри он уже весь горел, между его ног, на которые приземлилась Вета, вздымалось орудие.
Осиповская, однако, была весьма искушенной любовницей и употребляла секс не такими темпами, как коньяк.
– Я схожу душ приму. – Она погладила Потемкина по щеке и пошла в ванную.
Кирилл проследовал в спальню и завалился на кровать. Он уже полностью пребывал в процессе. Была, конечно, мысль залезть под душ вслед за Елизаветой, но Потемкин решил, что сегодня заниматься сексом они будут в постели, поэтому надо было дождаться своей очереди на омовение. Неожиданно он услышал, как к шуму воды присоединился посторонний скрежещущий звук, исходящий явно не из ванной комнаты. Он вскочил и вышел в холл. Звук шел от входной двери – в ней явно кто-то ковырялся. Кирилл подбежал, открыл створ глазка и отпрянул, ошеломленный увиденным. Прямо на него, улыбаясь, смотрел тот самый бородатый шахид, что давеча свалился под поезд. За его спиной маячили три других, уже знакомых персонажа. Потемкин молниеносно задвинул щеколду и, схватив телефон, трясущимися руками набрал «911». Связь не работала. Он тут же почувствовал накатывающую панику:
