Сергей Герасимов - Карнавал
– Вы идите все время прямо, а потом поднимитесь наверх, – попробовал подсказать он.
– Сам знаю, – сказал лидер.
– А у вас странный голос, – сказал другой слепой – у вас разве нет лобового стекла?
– Нет.
– Нельзя ездить по лесу без переднего стекла, – поучительно сказал слепой, – ветки глаза выколют.
И они пошли.
Когда слепой ведет слепого, подумал Стрелочник, то оба упадут в яму. Это понятно. А когда слепой ведет двоих слепых? Тоже упадут в яму. Или в грязь. Или из ямы не выберутся. А если слепой ведет миллион слепых? Тогда это называется политика, а слепого называют провидцем, потому что он сам этого хочет. Но никто не может выбраться из ямы и никто не понимает почему. Надо же, какой я умный.
Дорога стала суше и он смог ехать быстрее. Минут через сорок он снова увидел следы двух машин. «Следы совсем свежие», – сказал он сам себе из непонятно каких соображений. Впереди дорога разветвлялась, одна ветка спускалась в овраг. Если они свернули в овраг, подумал Стрелочник, то выбраться они не смогут. Слишком крутой подъем с обеих сторон.
Он остановился для размышления. Над его головой верещали три воробья. Где-то невдалеке мелодично звучала более благородная птичка. Пахло прелыми листьями. Вдруг мелодичная птичка замолчала.
Испугалась, глупая, подумал Стрелочник и увидел две машины, несущиеся навстречу ему. Вторая была быстроходнее и сидела на хвосте у первой. Первая без колебаний свернула в овраг. Вторая за ней. Первая вывернулась и, проламывая кустарник, выбралась на основную дорогу. Вторая попробовала повторить маневр, но заскользила вниз.
Первая машина остановилась. Из нее вышла женщина. Женщина была довольно невзрачная. Она или не она? – подумал Стрелочник. Он заметил в машине другую женщину. Другая женщина была гораздо красивее.
За ними гналась Охрана Порядка и медицинская машина, – думал Стрелочник, – наверное, они маньячки. Нет, тот говорил только об одной. Одна из них маньячка, но которая? Кого мне ловить? (Женщина, вышедшая из кабины, стала спускаться в овраг, придерживаясь за кусты.) И чем ее связать? Ах, вот, есть полотенце. Свяжу ту, которая осталась, а потом узнаю.
Он вышел из машины.
Женщина вышла тоже и, увидев его, рванулась навстречу.
Точно, это она, подумал Стрелочник и выставил вперед руки с полотенцем, чтобы защитить себя.
– Помогите мне! – закричала женщина. – Увезите меня отсюда!
За ней бежал мальчик.
Стрелочник попробовал воспользоваться полотенцем и одновременно изобразить боевой крик мастера каратэ, – чтобы маньячка испугалась. Но женщина бросилась ему на шею и заклеила боевой крик поцелуем. Мальчишка сразу залез в машину.
Наверное, она насилует мужчин, подумал Стрелочник сквозь приятное головокружение, – и что в этом плохого?
– Поехали? – спросила женщина, отклеившись.
– Поехали, – сказал Стрелочник, – на край света?
Лиза внимательно посмотрела на него.
– Ты хочешь на край света?
– Я всю жизнь делаю только глупости, – сказал Стрелочник.
– Я тоже, – ответила Лиза.
И они оба почувствовали, как злая девочка накрыла их своим сачком. Теперь можно было ехать и на край света.
– Быстрее, – крикнул мальчик, – а то она выдерется!
– Так ты не маньячка? – спросил Стрелочник.
– Разве тебе не все равно?
– Конечно, все равно, – сказал Стрелочник и внутренне согласился со своими словами.
Они сели в машину и развернулись, чтобы ехать обратно. Мальчик полез назад.
– Здорово! – восхитился он. – Здесь столько всего. Я себе что-нибудь обязательно заберу, все равно никто не узнает.
– А где теперь край света? – спросила Лиза.
– В моем домике у переезда, в маленьком домике с цифрой 1910.
(И всего-то? – гнусно подумала Лиза и очень обиделась на себя за эту мысль.)
– Меня еще никто не любил под цифрой 1910, – прошептала она, – но я знаю, что это очень романтично.
По пути она рассказала ему всю историю – о муже-злодее, о деньгах и похищенном ребенке.
– Что же будет с ребенком? – спросил Стрелочник.
– Ничего страшного, – ответила Лиза, – эта ненормальная сказала, что она спасет мою дочь.
– Но она же ненормальная?
– Нет, только чуть-чуть. И мне кажется, что если она сказала, то действительно спасет.
– А как же мы ее найдем потом?
– Дурачок, – сказала Лиза, – такая сама тебя найдет где угодно, даже в нашем домике под цифрой 1910. Такой лучше не попадаться.
Стрелочник заметил, что она уже говорит «в нашем домике». Он не собирался возражать.
– А знаешь, – сказал Стрелочник, – я сегодня чуть было не повесился. И всего лишь из-за прошлогоднего листочка. А машина, в которой ехала ты, меня спасла.
Лиза слушала с бесконечным женским пониманием на лице – так настоящая женщина умеет выслушивать бесконечные мужские глупости.
– А еще сегодня я сочинил песню на английском языке, которого не знаю, – говорил Стрелочник.
Лиза продолжала слушать с тем же выражением.
– Ты живешь один? – спросила она.
– А еще сегодня я видел, как старушка плакала в метро, и с этого все началось.
– Да, да, – сказала Лиза, – с мужем я разведусь, его все равно посадят надолго.
Выезжая из лесу, они снова встретили трех слепых. Слепые все же сумели выбраться, но сейчас снова шли не туда. Лидер был тем же.
– В этой стороне магазин? – спросил лидер.
– Нет тут рядом магазина, – сказала Лиза.
– Я не спрашиваю, есть или нет, я спрашиваю, правильно ли мы идем, – слегка возмутился лидер.
– Неправильно, – сказала Лиза, – вы идете от города.
– А я говорил тебе, что мы неправильно идем, – вмешался второй слепой.
– Это та же самая машина, – сказал третий, – они нас уже однажды послали не туда. Как вам не стыдно, молодые люди? Вы до сих пор катаетесь без лобового стекла?
– Так будем поворачивать или нет? – спросил второй.
– Не будем, – сказал лидер, – я лучше знаю, как идти к магазину.
А что, если сто слепых ведут за собой сто миллионов слепых? – подумал Стрелочник. – Это называется государственная политика. Но они никогда не выйдут к магазину.
– А зачем была устроена вся эта погоня? – спросил он.
– Она собиралась поймать того, который ехал в серебристой машине.
– И что бы она с ним сделала?
– Она бы из него выбила информацию. Представляю, что с ним будет.
– А она его поймает?
– Она его уже поймала, – сказала Лиза, – поймала и узнала от него все, что собиралась узнать. Перед ней никто не устоит, не сомневайся.
– А почему ты хотела от нее сбежать?
– Она сказала, что для спасения ребенка понадобится месяц или больше. Я бы не выдержала и дня такой жизни. Ты спас меня сегодня.
– Ты тоже спасла меня сегодня, – сказал Стрелочник совершенно серьезно. Лиза приняла его слова за комплимент.
– Ах, ты так хорошо сказал, – промурлыкала она.
Они уже подъезжали к домику. У домика стояли две желтые медицинские машины и одна машина Охраны Порядка. Мальчик выглянул из-за спин.
– Не, – сказал он, – остановите здесь. Я с этими разговаривать не хочу. Можно, я возьму и сумку, а то мне складывать некуда?
– Бери, – сказала, не оборачиваясь, Лиза.
Мальчик вышел и, не сказав «до свидания», пошел в никаком направлении.
– Зачем ей был нужен этот мальчик? – спросил Стрелочник.
– Не знаю, – ответила Лиза, – наверное, она его держала как заложника. Может быть, она его собиралась съесть, не знаю.
– Тебе нравится мой домик? – спросил Стрелочник.
– Нравится, мой любимый, – ответила Лиза.
К ним подошел человек из Охраны Порядок. Человек сделал грозное выражение лица. Он умел делать грозное выражение лица лучше всех в отдалении. Он скромно гордился своим умением. Остальные ему скромно завидовали.
– Что вы делаете в этой машине? – спросил человек.
– Спасаю заложников, – ответил Стрелочник. – Вы не видите разве, что со мною женщина?
– Эй, он спас заложника! – крикнул человек кому-то.
– Двоих, – уточнила Лиза, – он спас двоих, но он такой скромный, что не хочет об этом рассказывать.
– Спасибо, – сказал человек из Охраны Порядка, – спасибо, мы вас вызовем и допросим позже. Теперь я попрошу вас покинуть машину.
Они покинули машину.
– Это и есть твоя комната? – спросила Лиза, входя.
– Да.
– А это та самая веревка?
– Та самая.
– Так это все правда?
– Все правда, – ответил Стрелочник.
– О, мой любимый! – растаяла Лиза.
30
Большой талант – как философский камень: он может превратить в золото металл, но никогда – тряпку.
Доктор Д. был, по-своему, очень талантлив. Особенно талантлив он был лет двадцать назад. В то время каждая следующая операция удавалась ему лучше предыдущей и он был уверен, что так будет продолжаться вечно. Как-то в течение целой зимы он работал без отдыха и выходных дней по двенадцать часов в сутки; одни коллеги подсмеивались над ним, другие завидовали, третьи – уважали. Он запомнил эту зиму, как лучшее время своей жизни.
