Яна Дубинянская - H2O
Мгновение прошло. Заметила, вцепилась в его локоть ощутимыми даже сквозь пальто сильными пальцами:
— Что это?!
Оно катилось по морю, которое разглаживалось, стелилось перед ним, словно ковровая дорожка; катилось стремительно, набирая скорость и все выше вздымая белый пенный гребень. Виктор прищурился, он все еще не мог разглядеть детали и дать мало-мальски внятное определение — этому. Больше всего похожему на гигантский мяч, запущенный по водной поверхности с огромным ускорением и точно в цель…
— Виктор Алексеевич!
Женька поскользнулся на бегу, въехал в парапет, чуть ли не в падении суя в руки шефу мобилку.
— Ты видишь?!! — возбужденно заорал в ухо Химик.
— Что это?
— Откуда я знаю? Смотри!!!
Оно неслось, уже не могло быть ошибки, прямо в веранду свенсеновского дома, словно эта выступающая многоугольная блямба была магнитом, притягивающим необъяснимое явление моря. Пальцы Красновой исчезли с локтя, оставив после себя фантомное ощущение стальных тисков. Перед тем, как метнуться вперед, пробормотала несуразное:
— Там же птенцы…
Водный шар с разгону влетел в веранду — и лопнул, взорвался, разбился на куски, и всех, кто находился на набережной, окатило водопадом разящих ледяных брызг вперемешку с осколками толстого стекла.
* * *У Женьки до сих пор дробно, как барабан при поднятии флага, стучали зубы. Переставали, когда он отхлебывал кофе, а затем принимались вновь. Поэтому секретарскую мобилку Виктор снова отключил. По-хорошему, надо бы сделать то же и с личной: меньше возможности определить твое местонахождение тем, кому совершенно не нужно об этом знать.
База пряталась в сосновом лесу тремя низкими приземистыми строениями, издали похожими на гаражи или теплицы: два длинных и одно треугольное, будто специально извернувшееся, чтобы не зацепить огромную сосну с неправильным узловатым стволом. Этот ствол просматривался в узкое горизонтальное окошко напротив. А моря видно не было, и пусть его.
— Уже определили, что это было? — спросил Виктор.
— Да, — отозвался один из сотрудников группы Химика, здоровенный, по уши в черной бороде. — По сути все те же спонтанные термосейсмические явления, побочный эффект, как и на предыдущих дублях. Дисбаланс сил как следствие высвобождения…
— И вы до сих пор не придумали, что с этим делать?
— А тут нечего придумывать, Вик, — добродушно сказал Химик. — Против закона сохранения не попрешь, и не надо. Ну разбилось пару стекол у одного дурака…
— Что-то у вас слишком много всего бьется.
— Да брось ты. Так, по мелочам.
Женька забарабанил зубами с новой силой. На щеке у него была длинная царапина от осколка, начиналась она миллиметра на три ниже глаза. Серьезнее всех пострадал сам Олаф Свенсен, который в тот момент находился на веранде и как раз вел по телефону переговоры с партнером по рыбзаводу: посеченного битым стеклом, как шрапнелью, викинга еще и приложило головой о противоположную стену, а не захлебнулся в уходящей пене он лишь потому, что вовремя подоспела Краснова, и неплохо бы поскорее забыть, какие у нее были при этом глаза. Химик помог отвезти Свенсена в город, в частную клинику, где тот и остался, избавленный от угрозы для жизни и, что характерно, на все согласный.
В том, что мишенью «спонтанного явления» оказался именно дом Свенсена, есть какая-то высшая целесообразность и справедливость. Или?..
— Направляли? — коротко осведомился он.
Химик переглянулся со своими людьми, и вся группа негромко расхохоталась.
— За кого вы нас принимаете, Виктор Алексеевич? — спросил чернобородый. — Мы обеспечиваем научную сторону вашего проекта и никуда не лезем дальше. Нам даже не известно толком, как вы собираетесь использовать наши разработки. Надеемся, это будет не бомба.
И где Химик набрал таких наглецов? Виктор поморщился. Этот, с бородой, больше на тебя не работает, пускай оттачивает свое остроумие где-нибудь еще. Черт, время. Ты не можешь позволить себе сегодня заменить даже простейший элемент, малейшую деталь механизма, потому что иначе завтра он не будет запущен. Неприятно, однако придется терпеть.
— Не хмурься так, Вик, — примирительно сказал Химик. — Во-первых, это невозможно чисто технически. Мы работаем на открытом море, поэтому волновые колебания идут неконтролируемо по всей акватории. Я тебе уже говорил, пора построить небольшой комбинат и переходить к локальным испытаниям. Будет легче. И безопаснее.
— Ты уверен, — голос внезапно сел, и Виктор прокашлялся. — Если побочные явления настолько неконтролируемы, ты можешь поручиться, что на производстве их удастся локализовать?
— Тебе честно ответить или как? А то ты чего-то сегодня злой.
— Если соврешь, это тебе не поможет.
Образовалась тишина. Спокойная и совершенная, какая бывает только в таких вот маленьких домиках вдали от цивилизации. Сосна за окном уронила с невидимых верхних ветвей немного слежавшегося снега. Женька перестал стучать зубами и поочередно переводил взгляд с одного лица на другое, с мальчишеским любопытством ожидая ответа.
— Жора, скажи ты, — наконец бросил Химик.
— Виктор Алексеевич, — с готовностью заговорил чернобородый, — за последнее учетное время, между вторым и третьим дублями, критическая масса спонтанных явлений превысила границу допустимого. Субмолекулярный уровень, с ним не шутят. Лично я не рискнул бы продолжать эксперименты без ограничения территории, это может окончиться черт знает чем.
Тоже закашлялся, отхлебнул одним глотком полчашки кофе, вытер бороду тыльной стороной ладони.
— Например? — подстегнул Виктор.
— Когда вы спросили, направляли ли мы ту штуку, мне и в самом деле стало смешно, извините. Мы давно понимаем в происходящем не больше, чем любой житель рыбачьего поселка. Либо мы переходим к очень локальным и очень осторожным опытам, для чего, как вы понимаете, нужна совсем другая база с другим оборудованием, либо я ухожу с проекта, — он повернулся к Химику. — Ну вот, я сказал. Уволишь сам или уступишь Виктору Алексеевичу?
Опять повисла пауза, на этот раз короткая, на две-три секунды.
— Жора тебе сказал, — резюмировал Химик. — Лично я предпочитаю не драматизировать, но такое мнение тоже имеет право быть. Думаю, неплохо, чтоб ты знал.
— Не драматизировать — это как? — голос по-прежнему звучал глухо. — Мне нужны выкладки. Цифры. Вы можете просчитать вероятность в процентах?
— Запросто, — Химик пожал плечами. — Не волнуйся, Вик, все будет хорошо. Но чтоб было совсем и точно хорошо, лучше сбавить обороты. Вот тебе и все выкладки.
Виктор молчал. Обводил их взглядом, задерживаясь на каждом, точь-в-точь как Женька. Сволочи. Не может быть, чтобы они заподозрили неладное только теперь, между вторым и третьим дублями. Наверняка замечали и раньше — и молчали. Потому как под проект шли такие бабки, что признаваться в неподконтрольности эксперимента было несколько не комильфо. А тебя держали за идиота, всегда нетрудно держать за идиота шефа, находящегося где-то там, в другой стране, за тысячи километров отсюда, занятого к тому же совсем другими делами и проблемами, далекими от субмолекулярного уровня и спонтанных термосейсмических явлений.
По-хорошему, от них нужно избавляться. Ото всех, с поддельным симпатягой и расчетливым пофигистом Химиком во главе. Набрать других: да, нелегко, но вполне возможно. Если бы не жесткий и уже неотвратимый цейтнот, готовый все разнести вдребезги, как термосейсмический шар разнес свенсеновскую веранду. Ты связан временем по рукам и ногам, и стоит разорвать эти тонкие нити, как твой проект расползется по швам, опадет кучей старой ветоши. Завтра превратится в неизвестно когда, конкретные планы — в девичьи мечты, а свобода… Смешно и горько представить, какую уродливую малость ты вскоре начнешь называть свободой.
Действовать надо сейчас. С данными людьми, потому что других нет и неоткуда взять. С данным риском, раз уж уменьшить его — за пределами твоих возможностей; в любом случае, пускай подсчитают, всегда надежнее чувствуешь себя с цифрами в руках. На данном фоне социальной готовности, которую можно с натяжкой назвать если не оптимальной, то вполне приемлемой. И при данном количестве переменных, наличие которых только повышает адреналин.
Самое же насущное в моменте — деньги. С ними надо решать уже. Кивнул Женьке:
— Валевского мне. Быстро.
Химик поморщился; по одному его физиологическому неприятию начальника службы безопасности можно было заподозрить рыльце в пушку. Неважно, какой уж есть. Привыкай к тому, что все вокруг в той или иной степени незаменимы.
Женька встряхнулся, сорвал с пояса мобилку и отправил секретарские обязанности с профессиональной быстротой и точностью. Засветился от гордости, подавая тебе трубу.
