Предлунные - Анна Каньтох
Финнена все это не особо интересовало, и он довольно быстро заскучал. И все же не отрывал глаз от арены, в отличие от многих других зрителей, то и дело окидывавших взглядом зал. Он наблюдал за силуэтами соперников на больших экранах, анализируя их движения и пытаясь предвидеть исход поединка, что было нелегко – для непрофессионала каждая схватка выглядела почти одинаково, особенно если противники имели равные шансы – а пары подбирались именно таким образом. Мастера первого класса – с мастерами первого, второго – со второго, а четверорукие (совершенно иная категория) – с четверорукими.
Он оживился, когда на сцену вышел Нирадж.
Брат Каиры сражался в красивом классическом стиле. Сперва он просто стоял неподвижно и манипулировал активатором, так чтобы удары атакующего попадали в защищенную зону. Противник скакал вокруг него, будто кролик на раскаленном железе, потел и злился, пытаясь сделать коварный выпад, а Нирадж со стоическим спокойствием нажимал на кнопки. В зале послышались приглушенные смешки, кто-то в соседней ложе прошептал, что сын Иссы, похоже, родился ясновидцем, ибо никто иной не смог бы с такой точностью опережать движения противника. Так продолжалось минут пятнадцать, а потом, когда атакующий устал и замедлил темп, Нирадж провел один быстрый удар, повалив противника. Зрители аплодировали, вставали с мест и кричали, на сцену посыпались свежие цветы.
Прежде чем опустились экраны, Финнен увидел увеличенное до гигантских размеров лицо победителя, ошеломленное и угрюмое.
Ему тоже стало грустно, и он подумал, что из двух сегодняшних зрелищ казнь оказалась значительно интереснее. То была одна из тех мерзких мыслей, которые вызывали у него чувство вины, и вместе с тем некое циничное удовольствие. Казнь вызывала настоящие эмоции – неприязнь к подобному зрелищу смешивалась с возбуждением при виде страха и крови. То была драма двух людей – Мирхея, который страдал, и Финнена, который на эти страдания смотрел, непростая и интересная благодаря конфликту между моралью, сочувствием и примитивными инстинктами. По сравнению с ней игра в борьбу на ножах казалась… в общем, просто игрой.
Механоид объявил очередного участника, некоего Паво Бетриса. Тот уверенно вышел на середину арены, дождался своего противника, а затем поднял руку, прося тишины.
– Дамы и господа! – начал он. – Возможно, вы об этом не догадываетесь, но нож-даракка никогда не был одобрен Предлунными. Это обман, заговор, инспирированный теми, кто получает материальную выгоду от производства этих ножей и защиты от них. А вы все позволили ввести себя в заблуждение. Впрочем, я не удивляюсь вам, уважаемые господа, поскольку признаюсь, что умелое пользование дараккой требует немалой ловкости и таланта. Но в любом случае, Предлунные никогда не хотели, чтобы мы сражались именно так. Они хотят, чтобы мы сражались вот этим!
Он поднял оружие, которое оказалось простой рапирой.
По залу пробежал ропот, зрители из первых рядов повторяли его слова тем, кто сидел дальше.
– Фанатик, – проворчал Марути. – Что за чушь он несет?
– Предлунные хотят, чтобы мы дрались как наши деды, сталь против стали! – все больше багровея, кричал Бетрис. – Обычная сталь, а не нож-даракка! Рапира, шпага, меч – вот оружие настоящего мужчины! Отбросим недостойные нас игрушки, дабы не навлекать на себя гнев Предлунных! Чтобы доказать свою правоту, сегодня я выступлю с этим оружием против даракки. И выйду победителем!
Шум в зале усилился, некоторые вставали с мест, другие аплодировали. Финнену казалось, будто в этих аплодисментах слышится немалая ирония.
Исса в числе немногих сохранял полное спокойствие.
– Я уже несколько раз видел такое. Паво Бетрис приходит на турнир, бросает вызов и проигрывает. Всегда.
– В таком случае он не только фанатик, но и идиот, – подытожил Марути.
– Не обязательно. Этот фанатик и идиот пережил уже десятка полтора Скачков, и я не удивлюсь, если дотянет до Пробуждения.
– Может, Предлунных забавляет его глупость?
– Может быть. А может, и нет.
Бетрис отважно сражался, но против даракки и защитного поля у него не было никаких шансов. По прошествии двадцати минут (Финнен даже удивился, что фанатик выдержал столь долго) он преклонил на песке колени, прося о пощаде. В зале вновь раздались аплодисменты, на этот раз уже без всякой иронии.
Противники сошли с арены, и механоид объявил о завершении турнира. На стекле купола появились голубые цифры высотой в несколько локтей.
– Технология Предлунных! – восторженно воскликнул кто-то.
– Ну да, как же, – буркнул Марути. – Обычные светлячковые лампы, только окрашенные.
Из цифр Финнен понял, что Нирадж получил больше всего очков, и ему причитается главный приз.
Зрители постепенно покидали купол. Вскоре в нем остались только Брин Исса, Финнен, Марути с Эллоной и еще двое, которые вошли в их ложу по окончании турнира. Первый, невысокий и полноватый, постоянно хихикал, хотя никто не сказал ничего смешного. У второго были два лица.
Финнен вздрогнул – ему редко доводилось видеть такие мутации. Одно лицо оставалось серьезным, второе безмятежно улыбалось, словно витающий в облаках ребенок.
По словам Иссы, мутанта звали Джанадра, а весельчака Анкис. Все четверо, включая Марути, похоже, хорошо знали друг друга.
– Ну как, Исса, – Анкис махнул слуге, который подал ему футляр с двумя ножами и двумя активаторами, – вспомним былые времена?
К удивлению Финнена, пообещавшего себе ничему не удивляться, Исса кивнул. Оба перепрыгнули через барьер и оказались на пустой арене.
Финнен вновь сосредоточился на схватке. Благодаря нескольким данным кому надо взяткам он уже знал, что последняя геномодификация Иссы не включала в себя телепатических способностей, но, возможно, кто-то из его друзей мог читать мысли. Особенно подозрительной казалась Финнену дополнительная личность Джанадры, судя по всему, не отличавшаяся особым интеллектом. Так что он предпочел вести себя осторожнее, просто на всякий случай.
Схватка продлилась недолго. Минут через пятнадцать нож Анкиса разрезал кожаный жилет Иссы, а мгновение спустя вонзился в руку, после чего отец Каиры выключил защитное поле, давая понять, что сдается.
Анкис принял его капитуляцию глубоким классическим поклоном, словно герой написанной несколько десятков Скачков назад пьесы.
Исса снял жилет и, морщась от боли, бросил его на барьер.
– Рубашка у тебя тоже испорчена, – усмехнулся Анкис. – Что будешь делать с этим кровавым пятном? Пойдешь так на танцы?
– Почему бы и нет? – оскалился в улыбке Исса, хотя это явно стоило ему немалых усилий. – Ничто так не добавляет мужчине очарования, как немного крови на рубашке. Жаль только, что большинство прекрасных женщин все равно примут ее за красное вино. – Ответ не выглядел слишком остроумным, но, учитывая, что Исса едва держался на ногах, производил определенное впечатление. Финнен в очередной раз ощутил нечто вроде невольного уважения к этому человеку. – Давай немного отдохнем.
Упав в кресло, Исса достал из кармана платок и утер пот с лица, затем подвернул рукав
