A&B - Tais
— С чего бы мне заботиться о нем?
— Я не могу этого объяснить, но пусть он и старается этого не выдавать и выглядеть таким серьезным и спокойным, но он очень мучается. Это видно. Есть вещи, с которыми невозможно справиться одному. Помоги ему хорошо?
— Хорошо. Вот прямо сейчас и помогу.
— Вот и славно. А теперь иди. — Она совсем не поняла сарказма.
«16»
Красный багрянец пробивался сквозь тучи и ложился на темные стволы деревьев, придавая им кровавый оттенок. Себастьян стоял, облокотившись на хлипкий забор, держа сигарету. Лицо его, как и прежде безжизненное, не выдавало никаких переживании. Полная безмятежность и умиротворение.
— Пришел, наконец. Я уже вызвал такси скоро подъедет. — Он затянулся.
— Ага.
Белобрысый смотрел куда-то мимо Араки и не заметил, как тот подошел вплотную и схватил его за ворот пальто, подняв вверх.
— Что это сейчас такое было? — гневно сказал Хиро.
Это никак не поколебало ледяного спокойствия Себастьяна. Казалось, он стал еще более отстраненным и безучастным, повиснув в воздухе удерживаемый рукой Хиро.
— Может, объяснишь? — Голос Араки был невероятно громким. — Кто тебе позволил так с ней говорить? Совсем нет совести?
Он отпустил его, с силой кинув вперед. Слегка пошатнувшись, Себ устоял на ногах и, смотря прямо в глаза Араки, начал говорить.
— А не потому ли ты так бесишься, что в ней себя увидел, а?
То с какой грубостью и цинизмом прозвучала последняя фраза, не могло не вывести его еще сильнее. Не помня себя от злости, он кинулся на него, сумасбродно размахивая кулаками направо и налево. Себ легко уклонялся от каждого удара, словно вода, утекающая сквозь пальцы, так же мягко и немудрено. Это злило Хиро с каждым разом сильнее и сильнее, и с каждым ударом он вкладывал все больше силы.
— Как ты меня уже достал! — в исступлении кричал Хиро. — Вечно лезешь, куда не просят! Говоришь всякие гадости! Неужели в тебе ничего человеческого нет? Сострадания, жалости, эмоций хоть каких-нибудь, в конце концов? Ничего? Чему тебя только мать учила!
Последнее Хиро сказал необдуманно, сгоряча, неосознанно желая хоть как-то задеть Себа. В этот же момент белобрысый едва уловимо преобразился. Будто мелькнул мелкий огонек в глазах и потух в то же мгновенье, но движения его стали иными. Теперь он не просто уворачивался, а с каждым ударом наступал все ближе, оттесняя Хиро к забору. И в один короткий миг совершенно неожиданно он поставил Хиро подножку. Тот упал совсем рядом с забором и хотел тут же подняться, но не смог. Быстро сверкнуло что-то металлическое в руке Себа. Сверкнуло и тут же направилось в его голову. Хиро только и успел понять, что это маленький карманный ножик. Всего миг и он перестал видеть перед собой знакомого ему спокойного уравновешенного Себастьяна. Теперь это был готовящийся к прыжку белый змей. Как ужасно сверкали его клыки, желающие впиться в его горло. Сколько первобытного страха внушал этот вид, столько и благоговения перед удивительной силой. Так и застыл он в глупом, неуместном восторге, широко раскрыв глаза. Застыл и Себ, остановив лезвие ножа, который он держал словно карандаш, в считанных миллиметрах от зрачка Араки.
— Ну и дурак же ты, — как и прежде ясно и спокойно сказал Себ, спрятав ножик обратно в карман пальто.
Араки не сразу понял, что произошло. Руки его тряслись в нервной дрожи, тело казалось ватным, а по спине струями тек холодный пот. Постояв секунд десять, белобрысый присел рядом с ним и, молча, протянул ему открытую пачку сигарет. Он, не раздумывая, выдернул одну, хоть руки и отказывались слушаться. Себ поднес огонь зажигалки к сигарете, позволив ее зажечь. От первой затяжки Хиро сильно закашлялся. От второй ему стало плохо, голова закружилась. А на третьей он выкинул уже ставшую мерзкой сигарету.
— Успокоился? Может, скажешь, почему ты так взбесился?
— Я… Я не знаю. Она столько всего вынесла, через столько прошла. Неужели она не заслуживает уважения хотя бы за это? А ты так легко втоптал ее в грязь…
— Мне противно.
— Противно?
— Мне противна людская слабость. И вдвойне противней, когда они это выставляют как подвиг.
— В чем слабость-то, скажи?
— В том, что не могут отпустить тех, кого уже давно пора. В том, что не перестают себя за это жалеть. В том, что не могут жить, не сожалея об этом.
— Люди слабы. И ты — тоже.
— Именно поэтому и противно.
Солнце окончательно село. Наступили морозные сумерки. Птицы и прочая лесная живность затихли. Весь мир погрузился в звенящую тишину.
— Вот скажи, зачем ты сегодня мне все это показал?
— Просто так.
— И почему на другой ответ я и не рассчитывал?
— А что я тебе должен сказать? Лучше ты мне скажи, что ты надумал делать теперь?
— Ты про отца?
— Да.
— Наверно, я — невероятный эгоист, но я не могу. Не могу отказаться от него, не могу отключить. Ведь тогда… я останусь один. Я знаю, он мучается, я знаю, что сломаю себе жизнь, чего он бы совсем не хотел. Знаю, но…
— А сейчас ты разве не один?
Хиро не ответил. Белобрысый глубоко вздохнул и достал из кармана телефон, быстро набрал чей-то номер. В кармане Араки завибрировало. Непонимающе он уставился на Себа. Он сбросил вызов.
— Запиши номер. Вдруг пригодится.
— Прости меня, — после короткого молчания сказал Араки, — Я не знаю, что на меня нашло.
— Если кому и надо извиняться — так это мне. У тебя не было цели меня убить, я же был в шаге от этого.
— С чего ты взял, что я не хотел тебя убить? Ведь…
— Когда необученный этому человек пытается кого-то убить, он неосознанно целиться в жизненно важные органы. Ты же махал кулаками так, будто и не собирался меня задеть. Все, чего ты хотел — просто дать мне в морду и, что особенно странно, бил так слабо, что, даже если бы попал, вряд ли доставил бы мне этим неприятности. Я же целенаправленно бил с четким намереньем тебя прикончить.
— Это не так.
— Так. И я был очень близок к этому.
— Почему же тогда остановился?
— Кто знает? Может, потому что было бы глупо убивать тебя сейчас, может, потому что не захотел. Не знаю. Но… — Он замолчал и повернул голову в сторону Араки.
— Но?
— Но на твоем месте я бы это не повторял. В следующий раз я не остановлюсь.
Раздалось шуршание едущей по гравию машины. Такси подъехало. За рулем был
