A&B - Tais
— Твоя мать его не навещает? — вырвалось у Араки.
— Она умерла, когда мне было девять.
— Прости, я не хотел.
— Ничего. Я совсем плохо ее помню. Думаю, это нормально. Она ведь своего отца тоже не помнила.
— Я вот считаю, что это совсем не нормально. Мы должны помнить своих предков, свою историю.
— Вот скажи, ты помнишь своего прадеда? — Он вопросительно посмотрел ему прямо в глаза.
— Нет. — Неожиданный вопрос сбил его с толку.
— Может, прапрабабку помнишь?
— Конечно, нет!
— Вот видишь. Забвенье ждет нас всех. Ты живешь, потом умираешь. Проходят года, и о тебе забывают. Так происходило, происходит и будет происходить всегда, пока существует жизнь. Старое умирает, новое занимает его место. Это так же естественно, как смена времен года. Весна, лето, осень, зима и опять по кругу.
— К чему ты это?
— К тому, что сейчас — наше время. Теперь наша очередь творить, идти вперед и дать жизнь новому поколению, которое, как и мы сейчас, когда-нибудь займется тем же. Но разве сможешь ты жить дальше с таким грузом прошлого на шее? Может, стоит сбросить и забыть ради себя и своего будущего? Все равно его рано или поздно это ждет. К чему приносить в жертву свою жизнь? Я понимаю, что тебе больно и страшно терять близкого тебе человека, но сделать это необходимо.
— Нет. Никогда и ни за что я этого не сделаю! — Хиро разозлился.
Белобрысый словно произносил вслух те мысли, которые копошились у него в голове. Эти отвратительные, мерзкие мысли, которые он так хотел изничтожить, и которые каждый раз возвращались обратно, словно бумеранг. И себя за них он просто ненавидел.
— Да что ты понимаешь?! — продолжил Араки. — Думаешь, ты все обо всех знаешь, да? То, что ты прочитал мою биографию, не значит, что ты знаешь, что творится у меня на душе. Был ли ты в похожей ситуации?! Приходилось ли тебе решать жить кому-то, кого ты любишь, или умереть?
— Да, приходилось. И советую тебе сейчас абсолютно противоположное тому, что сделал сам. Не то чтобы я хоть раз пожалел о своем решении, но выбор сейчас делать тебе, на кону стоит твоя жизнь. Я не стану тебя осуждать, если ты не сможешь его сделать. Но я, правда, хочу, чтобы ты преодолел это. Ты должен понимать, что надежды на то, что он очнется, и вы будете жить как раньше, нет. Он уже давно мертв, просто ты все время откладываешь похороны.
Закончив говорить, он бесстрастно отвернулся и занялся могилой, начал приводить ее в порядок. Араки молча за ним наблюдал. Злость постепенно утихала, кулаки разжимались, дыхание приходило в норму. Закончив, Себ достал сигарету, прикурил и, ни слова не говоря, направился к выходу. Хиро последовал за ним.
Араки испытывал сразу несколько сложных эмоций, которые он никак не мог осмыслить. С одной стороны, он понимал, что белобрысый хочет помочь. Ему это было приятно, забота и доброта — очень редкие для него явления. С другой стороны, слишком уж он был самоуверен, да и не верил ему Араки. Почему-то ему казалось, что Себ ему соврал на счет того, что он прошел через такой выбор. И третье, самое главное, что не давало ему покоя, это вопрос — что делать дальше? Как правильно поступить? Есть, вообще, из этой ситуации правильный выход?
У ворот кладбища они встретились с женщиной преклонного возраста. Несмотря на свой явно лишний вес, она выглядела довольно хорошо и даже приятно. Короткие седые волосы были завиты кудрями и выглядели невероятно пушистыми, из-за чего само собой в голове парней появился образ одуванчика.
— Молодые люди! — она бодро их окликнула, не переставая мило улыбаться. — Не поможете старой?
— Конечно, — отозвался Хиро.
— Я вот земли свежей купила. Помогите на могилку отнести.
Хиро, не думая, поднял сразу два тяжеленных мешка с песком, подивившись, как такая немощная старушка дотащила их до ворот.
— Бабуля, у вас там камни, что ли? — спросил он, прогибаясь под их весом.
— Да что ты! Просто песок. Вон туда неси. — Она указала пальцем на дальнюю сторону кладбища возле самого леса.
Попричитав про себя, Хиро, кряхтя, донес песок до могилы. Могила эта выделялась среди всех. Она была аккуратная, ухоженная, а памятник был будто совсем новый. На фото был мужчина лет сорока, а по годам жизни Хиро понял, что тот погиб в «Голодный год» — первый год после Первого этапа, когда имеющуюся провизию израсходовали, но новую было взять неоткуда. «Это был самый страшный год» — гласили все учебники истории. Люди с голода не только всех животных и птиц в городах съели, но обглодали деревья, выщипали траву, а некоторые и человечиной не брезговали. Трупы погибших массово лежали на улицах города, гнили и разлагались, так как убирать их было просто некому. Хиро справедливо предположил, что и этот мужчина погиб от голода.
— Тяжело вам, наверно, пришлось тогда.
— Да уж, голубчик. Нелегко, но мы выжили, — речь ее была торопливой и сбивчивой, но в то же время милой и приятной слуху.
— Мы? — переспросил белобрысый.
— Да, нас тогда в семье четверо было: я, две моих младших сестры и он… — Она кивнула на памятник. — Наш отец. Наша мать умерла в начале войны, и все, что у нас с сестрами было — это он. Он присматривал за нами, часто отдавал нам последнее, совсем не жалея себя. Я еще маленькой была, когда наступил голод. Бывало, он днями не появлялся дома, но потом приносил нам что-то. Иногда голубя, иногда пакет картошки, а один раз, для нас это был праздник, он принес целую свиную ногу. Как сейчас помню, с какой радостью мы готовили, какой витал сладкий аромат по всей квартире, как потом жадно ее ели, поровну разделив на всех. Он тогда отдал нам свою порцию. Мы, глупые дети, с радостью съели ее. Это сейчас я понимаю, что он сам, наверно, с неделю ничего не ел. А однажды придя домой, он, как обычно, пошел спать и больше не проснулся. Вот тогда мы и ощутили настоящий страх. Я, как старшая, пошла добывать еду, а мне всего-то было 12 лет. Конечно, я не знала, где ее достать. Ходила попрошайничать. Иногда добрые люди давали что-то поесть, но обычно гнали меня, иногда даже били. Младшая погибла спустя пару недель после смерти отца. Я думала, что это моя
