Нил Шустерман - Беглецы
Лев не сразу находит что сказать. Он хочет ответить Саю искренне, а не сказать что-то такое, что помогло бы уйти от ответа.
— Я остаюсь, — говорит он наконец, — потому что кто-то должен стать свидетелем того, что произойдет в Джоплине. Кто-то должен понять, зачем ты туда стремишься. Что бы там ни случилось.
— Да уж, — соглашается СайФай, — свидетель мне нужен. Это точно.
— Ты сейчас похож на лосося, стремящегося вверх по течению, — говорит Лев. — Что-то сокрытое внутри толкает тебя к этой точке. А внутри меня заложено желание помочь тебе туда добраться.
— Лосось, говоришь? — с сомнением переспрашивает Сай. — Я как-то видел их на фотографии. Они прыгают вверх, когда надо преодолеть порог, верно? Но наверху поджидал медведь, и рыбы прыгали ему прямо в пасть. Под фотографией была подпись, они, наверное, считали ее забавной: «Путешествие за тысячу миль заканчивается порой очень, очень плохо».
— В Джоплине нет медведей, — успокаивает его Лев. Подумав, он решает не проводить больше аналогий, потому что Сай необыкновенно умен и может распознать в любой из них дурное предзнаменование. Когда мозг, обладающий интеллектом в сто тридцать пунктов, работает на всю катушку над единственной задачей — найти признаки надвигающейся беды, сделать что-либо практически невозможно.
Дни идут, и мальчики неуклонно продвигаются вперед до тех пор, пока не оказываются перед щитом с надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ДЖОПЛИН. В НАШЕМ ГОРОДЕ ЖИВЕТ 45504 ЧЕЛОВЕКА».
30. Сай-Тай
С головой у Сая все хуже и хуже. Фрай понятия не имеет, насколько плохо. Он не может знать, как трудно вынести бесконечный поток противоречивых чувств, сменяющих друг друга, как волны в шторм, и обладающих не меньшей разрушительной силой. Они, не зная ни усталости, ни жалости, бьются в дамбу, которую он построил в голове, и скоро хрупкая конструкция не выдержит. Когда дамба рухнет, ему конец, а рухнет она скоро. И тогда он просто сойдет с ума. Мозги потекут прямо из ушей по улицам Джоплина и стекут в канаву. Так и будет, это ясно. И вдруг этот знак: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ДЖОПЛИН». Сердце в груди Сая — его собственное, но оно так сильно бьется от волнения, словно принадлежит не ему, а тому, второму. Что будет хорошего, если случится сердечный приступ? Ничего. Его отправят в больницу, сменят сердце, и в его теле появится еще один незваный гость, с которым тоже придется считаться.
Парень, оккупировавший часть его мозга, не общается с Саем словами. Ему передаются только чувства, эмоции. Парень понятия не имеет о том, что он — только часть другого человека. Как во сне — ты что-то испытываешь, что-то знаешь, но не как наяву. Когда человек не спит, он знает и чувствует все, что творится вокруг, а от спящего многое ускользает. Так и этот парень — знает, что живет и где находится, но не понимает, что присутствует в мире не целиком. До него не доходит, что его дух живет в теле другого. Поэтому он продолжает искать в памяти Сая то, чего там нет и быть не может: воспоминания, привязки к определенным местам и обстоятельствам. Ищет нужные слова, но мозг Сая кодирует их иначе. И парень злится. Ему страшно. Грустно. Волны эмоций бьются в дамбу, но есть еще и течение, увлекающее Сая вперед. Что-то должно произойти в этом городе, но никто, кроме этого парня, не знает, что именно.
— Нам нужна карта города? — спрашивает Фрай. Вопрос выводит Сая из себя.
— Карта мне не поможет, — говорит он. — Нужно смотреть. Ходить по улицам. Карта — это карта, по ней не прогуляешься.
Они стоят на углу улицы в пригороде Джоплина. Такое впечатление, что они, как экстрасенсы, должны найти воду при помощи лозы. Оба в городе впервые и ничего о нем не знают.
— Похоже, этого места он не знает, — говорит Сай. — Пойдем на другую улицу.
Квартал сменяется новым кварталом, перекресток — перекрестком, и ничего ровным счетом не происходит. Джоплин — небольшой город, но не настолько, чтобы человек знал в нем каждый уголок.
Наконец ребята оказываются на главной улице. На ней, как и в любом другом городке, множество ресторанов и магазинов. Улица как улица, но…
— Стой! — говорит Сай.
— Что такое?
— Он знает это место. Магазинчик, где продают мороженое. У меня во рту появился вкус мороженого с ароматом дыни. Я его, кстати, терпеть не могу.
— Зато ему, думаю, нравилось.
— Да, его любимое мороженое, — кивает Сайрес. — Что за чушь.
Сай указывает рукой на магазинчик и медленно отводит ее влево.
— Вот, вот. Он идет отсюда… — объясняет он, затем так же медленно отводит руку вправо. — Купил мороженого, вышел и пошел сюда.
— Так что, пойдем туда, откуда он пришел, или туда, куда ушел?
Сай решает пойти налево, но выясняется, что они у спортивного центра. В голове мальчика появляется образ рапиры, и все становится понятно.
— Он здесь занимался фехтованием.
— Рапира — это, кстати, блестящий предмет, — замечает Фрай.
Если бы он не попал прямо в цель с этим замечанием, Сай посмотрел бы на него как на идиота. Но Фрай прав: рапиры действительно сверкают. Интересно, думает он, крал ли этот парень рапиры? Ему почему-то кажется, что крал. Есть, кстати, даже такая традиция — красть рапиры у команды противника. Это один из священных обычаев, почитаемый всеми в мире фехтования.
— Туда, — говорит Фрай, указывая направление. — Он, наверное, из школы шел, а по дороге с купил мороженого. А потом пошел домой. Туда, верно?
Ответ приходит к Саю горячей волной, зародившейся в голове и прокатившейся по всему телу. Лосось? Да нет, скорее уж рыба-пила, учитывая страсть парня к рапирам. Сай чувствует себя акулой на крючке, и чья-то сильная рука неутомимо тянет за леску по направлению…
— К дому, — говорит он. — Точно, домой.
На дворе ранние сумерки. По улицам бегают мальчишки и девчонки; у половины машин уже включены фары. Для всех они — пара местных парней, направляющихся по своим делам, а у ребят вечно находятся какие-нибудь неотложные дела. Никто не обращает на них внимания. Есть только одна проблема — приблизительно в квартале от них парни замечают полицейскую машину, отъезжающую от тротуара.
Пройдя мимо магазинчика мороженого, Сайрес замечает в себе перемены. Меняется походка и манера держать себя. Все мимические мышцы приходят в движение, меняя выражение лица. Брови насуплены, челюсть слегка приоткрыта. Я — больше не я, думает Сай. Незваный гость берет верх. Что делать: позволить ему прорваться на поверхность или загнать внутрь? Впрочем, момент, когда стоило начинать борьбу, уже миновал. Единственный способ покончить с этим ужасным раздвоением — дать ему сделать то, что он хочет.
Рядом какой то парень.
— Сай, — зовет его он, и, хотя Сай понимает, что знает его, другая часть разума впадает в панику. Сай тут же понимает, в чем дело. Он закрывает глаза на мгновение и пытается убедить живущего в его голове парня, что Фрай — это друг, а не враг. Непрошеный гость, похоже, понимает, потому что паника постепенно стихает.
Дойдя до угла, Сай поворачивает налево, как будто делал это сотни раз. С трудам преодолевая дрожь, он пытается понять, о чем думает чужая височная доля. Сосредоточившись, он начинает что-то чувствовать. Нервозность, раздражение. Сай пытается облечь это чувство в слова. Сделать это просто необходимо.
— Я опоздал. Они будут сердиться. Они всегда сердятся, когда я опаздываю.
— Куда опаздываешь?
— На ужин. Они сядут за стол точно вовремя, и я должен быть на месте, иначе нарвусь на выговор. Они могли бы начать ужин без меня, но не станут этого делать. Они всегда ждут. И начинают злиться. А еда тем временем остывает. И все это по моей вине. Я всегда виноват, конечно. Я приду, сяду за стол, а они спросят: как дела? Хорошо, скажу я. Что проходили в школе? Ничего. В чем я опять провинился? Во всем.
Странно. Это не мой голос, думает Сай. Звучит, как мой, та же тональность, но интонации другие. Другой акцент. Так бы он разговаривал, если бы родился в Джоплине, городе, славящемся своей женской баскетбольной командой.
Свернув за угол во второй раз, Сай снова видит ту же полицейскую машину. Теперь она сзади, медленно едет в том же направлении, не отставая и не нагоняя ребят. Ошибки быть не может: полицейские следят за ними. И не только они. Вторая машина стоит напротив дома, к которому они направляются. В этом доме провел детство парень, живущий в голове Сая. Получается, что это и его дом тоже. Сай стал лососем, а полицейские — медведем. И тем не менее, даже понимая это, он не может остановиться. Он должен дойти до этого дома или погибнуть на пути к нему.
Подойдя к дорожке, ведущей к дому, Сай видит, как из знакомой «тойоты», припаркованной напротив, выходят двое мужчин. Он моментально узнает их — оба папаши на месте. Они смотрят на него со смесью облегчения и тревоги. Значит, знали, куда он отправился. Знали с самого начала.
