Сергей Шведов - Подкаменная Тунгуска

— Понятно, криминальный архивариус. Лепит фальшивые биографии для людей, которые засветились в базах данных полиции.

— Поди-ка ты проверь, жил ли кто у чёрта на куличках в этих Погореличах двадцать-тридцать лет назад! Там даже пеньков обугленных от церкви не осталось. Дед Агафангел поставил подземный сруб, ну, якобы, церковная крипта, где книги крещений и отпеваний хранятся. И не скажешь, что новодел.

— Опасно, мужик. Старики болтливые. Родни у столетнего деда сыщется по закону спонтанного распространения информации на полрайона.

— Дед Агафангел — приблудок безродный. Сам себе семь жизней придумал, а другим — так и не сосчитать, сколько. Нет у него родни на районе. Да и во всём Забайкалье. А в тех Погореличах на месте бывших изб уже деревья поднялись в полный рост, не то что подлесок. Поди-ка проверь.

— А кто там ещё проживает?

— Ни одной живой души, кроме деда. Иногда пасечники на лето ульи привозят. Там медок лесной хорош больно. Поселище сгорело ещё лет тридцать тому назад. На карте оно не значилось, как у староверов принято. Власти о нём помалкивали. Участковые не наведывались.

— Понятно. Нет населённого пункта — нет и головной боли со снабжением, газоснабжением и электрификацией. Нет поселения — нет социальной защиты, школу строить не нужно, автолавку и фершала посылать не надо и всё такое прочее.

— Братки из кровью меченых у деда липовые выписки выправляют, а по ним чистенькие паспорта получают в других районах. Но всё это фуфло он саморучно мастырит. Только я об этом знаю.

— И власти верят подделкам?

— Дед Агафангел из староверских богомазов. Лики святых на досках выписывал. Его иконы расходились за бугром за подлинники византийского письма. Он и любую печать на справку смастырит на ять.

— Ну-ну, это интересно. Эксперт, значит?

— Ты насчёт кспертизы?

— Знаток, спрашиваю?

— Ага, лихой мастак. Его печать в любой кспертиза даже под микроскопом за липу не признают.

— И это полуслепой дед?

— Хэх! Он в сто лет газету без очков читает. В молодости такие клише для старинных рублей и долларов гравировал, аж сам госбанк принимал их без кспертизы как родные. Я его за десять лет не сумел подловить на фальшивомонетстве, а ты говоришь — свидетельство о крещении. Это для него что кедровые орешки щёлкать. А бывшие Погореличи в фольклендской зоне оккупации, заморские вояки в древлерусских письменах ни уха ни рыла.

— Дорого берёт?

— В тайге и сибирской денгЕ рады. Там живого юаня и в глаза не видывали. Берёт на патроны, чай да сахарок. И то сахар он не себе покупает, а чтобы пчёл на зиму подкармливать. Сахар у староверов за скоромную пищу почитается, потому как от немцев пришёл.

— В полтыщи юаней один паспорт нам встанет?

— Хватит и сотки на все три паспортины. В тайге у юаня курс самый высокий, не то что в Пекине, где десять евроцентов за юань дают. Древнему деду и полста юаней за глаза хватит за «выписки» из церковных и домовых книг, остальное для ментов и поселковой госадминистрации.

— А комендатуре миротворческих войск на лапу дать, забыл? Коррупция — понятие всеобъемлющее и вечное.

— Оккупанты мелочёвкой не занимается. У любого заморского капрала в тайге свой бизнес на сотни тысяч юаней годовых. Гребут из Сибири по полной себе на безбедную жизнь на пенсии, а копеечными взятками даже мараться не захотят.

— Так когда мне к деду Агафангелу за выписками собираться?

— А ты и не пойдёшь туда, мужик.

— Как это? У тебя, Шманец, опять в мозгах что-то перещёлкнулось.

— Пошлёшь к нему Фёклу, а сам при мне останешься.

— Да ты чо, Шманец! Дуру к таким делам опасно подпускать.

— Я сказал, пошлёшь!

— Крутишь со мной, что ли?

— Хочу потешить своё педагогическое самолюбие. Посмотрим, как моя ученица с трудным заданием справится.

— И в ментовку её пошлёшь подавать заявления на паспорт и прописку?

— Не Фёклу, а её родню из райадминистрации.

— Чего ради не меня? Я в этом районе не замарался.

— Ты из разряда неблагонадёжного контингента. Хоть и сибирский чалдон, да русский, а поэтому для европейских миротворцев — личность подозрительная и опасная. Пойдёт тунгуска, благонадёжная в национальном и расовом для оккупационных властей отношении. Ты ж говорил, что у них там целая мафия из таёжных родичей в посёлке.

— Тупорылых и малограмотных.

— Прекрасно. Именно такими хотят видеть европейские миротворцы туземцев. Русский проситель их сразу насторожит, потому что в душе у каждого европейца живёт экзистенциальный страх…

— Какой?

— Животный страх перед русским Аттилой, букой-бабаем, большевиком, коммунякой, воякой, какими детей пугают.

- И всё-таки я несогласный… Одно дело, Шманец, тунгусам контрабандный товар через чёрный ход тырить, другое дело — васьваськаться с иностранными властями при погонах и кобуре.

— Риск есть, но и ставки высоки. Мне нужен опыт. Так сказать натурные испытания спроектированного мною субъекта под кодовым обозначением «тунгуска Феклуша».

— Продуешься и прогоришь Лёва. Придётся нам без штанов давать дёру в Китай через горы по горло в снегу.

— Тут уж как карта ляжет, мужик. На то и игра с судьбой в орлянку.

— Судьба играет не в орлянку, а в подлянку, сам знаешь.

Через неделю тунгуска молча положила на стол три паспорта, три свидетельства о крещении и свидетельство о венчании. Ерофеич рвал рыжую бороду от ярости, прочитав свой венчальный лист с Фёклой, а лысый Шмонс просто сиял от восторга. Расхаживал по избе и читал паспорта:

— «Вонифатий Епилдофорович Етагыров» — это я, если судить по фотке… «Павсикакий Епилдофорович Етагыров» — это ты, брат мой старшой Павсикакашка… «Феглафелласара Евфрангмоамздрогловна Етагырова», в девичестве Мардуккавеева»… Мелкий шрифт, не разберу сноску. Ага вот: «Для светской благозвучности переименована гражданскими властями паспортного стола в Феоклисту Амнеподистовну»… Это твоя законно обвенчанная супруга. Вся староверская семейка в сборе. Да ещё какого-то ветхозаветного извода, судя по библейским именам, что-то вроде сектантов-субботников, точнее, жидомудрствующих.

— Это те, что в субботу не работают, живут по жидовскому закону, а не по православной благодати?

— Точно, мужик. Одна только неувязочка — я паспорту своему соответствую, потому как обрезан по всем иудейским канонам ещё в младенчестве. А вот у тебя промеж ног заковыка осталась. Придётся мне тебе обрезание делать, чтобы мой старший брат Павсикакий сошёл за настоящего сектанта из православных староверов жидовствующего толка.

— Да пошёл ты, Шманец! Разве без чик-чик мне никак?

- Ладно, прикинешься воинствующим безбожником-атеистом, сайентологом или тайным симпатизантом московских маосталинистов.

— Хрен редьки не слаще. По мне уж лучше обрезание, чем клеймо коммуняки в автобиографию. Я стопудовый буржуй по заветным помышлениям моим, чтоб ты знал! Люб мне капитализм, аж скулы сводит при мысли делиться с нищими.

— Да знаю, знаю! Из тебя бы в древние времена первоклассный кулак-мироед получился бы. Десять деревень в округе по миру пустил бы да ещё двадцать семейств себе в личную кабалу записал.

— Только вот бодливой корове бог рог не дал, — вздохнул Ерофеич. — Или не в то время уродился.

— Будут тебе и рога, когда я из твоей благоверной супруги Фёклы Амнеподистовны великосветскую даму слеплю.

— Хэх-ты! Скорей из говна пулю слепишь, чем из моей подкаменной тунгуски путную бабу.

— Разбирался бы, мужик… Любая дворняжка сообразительней породистого пса с блистательной родословной. Дикарю легче освоить цивилизацию, чем цивилизатику выжить среди дикой природы. У дикаря живы ещё инстинкты, обострены слух, зрение и зверская чуйка-подсознание. Мгновенная реакция на опасность и обострённое предчувствие беды. Безразмерная память дикаря впитывает полезные знания и навыки, как губка воду, а твоя — таблицу умножения едва осилит.

ГЛАВА 22.0 ШКОЛА ЭТИКЕТА, ВИЗАЖА И СТИЛЯ, МАКИЯЖА И БИЗНЕС-ИМИДЖА

Рассматривая ещё раз документы у окошка, гость при задумался.

— Говоришь, она с тырнетом на ты?

— Спрашиваешь!

— И на китайские форумы забегает?