Сергей Калашников - Клан Мамонта
— Он что, прямо брусками и режется? — принялся уточнять Веник.
— Крошится. Его вон в те оправки забивают колотушкой, придавливают камнем, чтобы вода отошла. Потом вынимают брусок, и на солнышко. Через два дня горит, как миленький. А если прямо из-под гнёта, то не сразу разожжёшь. Это между делом идет, пока похлёбка доходит, Ирка себе на следующий день успевает топлива наготовить.
— И как она? Ирка. Не ругачая?
— Ругачая, но стряпает хорошо, когда продукты подвезли.
— Слушай, Пых! А ты мне не дашь с собой этих брикетов? Надо бы нашим показать. А то ведь задолбались уже с дровами-то.
— Бери сколько хочешь — его под берестой целая куча. На случай, если дождь — а то он размокает.
* * *— Шеф! Почему у нас в клане ребёнок лишён нормального детства? — ни с того, ни с сего взбрыкнула за завтраком Светка.
— Э-э-э…? Что? Какого детства? — Веник покосился в сторону Ленки и получил в ответ чуть заметный кивок. Понятно — те самые дни.
— Того самого, с игрушками, с учёбой. Почему Пуночка вкалывает наравне с нами? Она же ещё маленькая!
— Я учу цифры и буквы, — возразил ребёнок. — У меня много игрушек. Бо Тун Лю Ба позволяет мне играть ножиком на кухне, Ла Ри Са разрешает брать лоскутки и даёт нитки. А мой самый любимый горшок Куз Нец Са Ня помогает ставить в горн, — ответила Пуночка.
— Что? Какой горшок? — чуть не подскочила Светка.
— Сейчас покажу, — «дикая» девочка, одетая, словно куколка, выскочила из летнего дома и умчалась.
— Девочки должны играть в куклы! — продолжила всё та же Светка.
Все дружно посмотрели на вождя — он с надеждой взирал на Ленку.
— Понимаешь, Светочка, — мягко ответила долговязая охотница. — Ты мало с ней общаешься, поэтому и не приметила, что для неё почти всё вокруг живое. И с камнем может поговорить, и бревну, с которого встала, спасибо сказать. Представь себе, как она воспримет куклу? Не иначе, как маленьким ребёнком. И будет за ней ухаживать, словно за собственной дочкой. Вдруг случайно сломает? Или отвалится у этого пупсика что-то, или краска сотрётся? Это же какое горе будет! Ты себя в малышовом возрасте помнишь? У меня как раз так было — я ревела, прореветься не могла.
Это мы к обманам и притворствам давно приучены — тот же Дед Мороз или побоища Тома с Джерри в мультиках. А у Пуночки всё всерьёз. Так что, не вздумай ещё раз ничего подобного говорить, — и ладонью по столу припечатала.
— Вот! — держа в развилке деревянного ухвата накрытый крышкой горшок, в летний дом вернулась Пуночка. Споткнулась, но на ногах устояла — только глиняная крышка упала от резкого движения.
— Что? Запах знакомый! — узнал Шеф. — Клан! Внимание! Вспоминают все!
— А чего вспоминать-то, — изумилась Надюшка. — Скипидар, он и есть скипидар.
— И для чего скипидар применяется? — Веник посмотрел на девочку взглядом вождя.
— Мы в студии иногда им кисточки мыли, если не было уайт-спирита. После масляных красок, чтобы они не твердели, когда засохнут.
— Уайт-спирита? А в чём разница?
— Не знаю, — пожала плечами Надюшка. — Пахнут по-разному, но оба — растворители.
— И много растворителей ты знаешь?
— Не помню. Ещё есть ацетон и какой-то с номером, но они для нитрокрасок. И ещё олифа, которая долго сохнет. У неё самый тяжелый запах, зато в ней можно краски прямо так и размешивать порошками, но это старинные рецепты. Мы с такими почти не работали. Современные пигменты и основы называются иначе — с ними удобней.
— Надь! А не могла бы ты посмотреть за Пуночкиными играми. В смысле — хотя бы нюхать, что в её горшках вытапливается. Я ведь как понимаю — она после своего случайного дёгтя теперь в горшки напихивает, чего попало, и все это прожаривает. А что у неё выходит — никто не знает.
— Как же не знает? — возразил Саня. — Обычно угольки выходят. А, если крышка сидела неплотно, то вообще зола. Какие-то жижи натекают. Они могут выгореть, а то и загустеют. Запахи всякие идут. Не каждый горшок отмывается — я иногда прокаливаю, чтобы потом отскоблилось.
— Офигеть! — развёл руками Шеф. — Проводится огромный объём экспериментальных работ, но результаты их не фиксируются и не анализируются!
— Метод научного втыка, — согласилась Пуночка. — У меня все ходы записаны, — она снова убежала и вскоре вернулась со стопой выровненной пластинами бересты.
— Хвоя пихты. Вонь. Сгорело. Босс велел крышку, — и следующая запись: — Хвоя пихты. Крышка. Босс сказал мерзость.
Прочитав это вслух, Веник продолжил так же во всеуслышание? — Щепки берёзы. Босс сказал кислятина. Угли. Слушай, Свет! Тут же просто сокровищница научных знаний. Может, прочитаешь, разберёшься. Не может среди этих записей не найтись хоть чего-то нужного.
Взяв листы, Светка поморщилась: — С ошибками пишет.
— Так помоги ребёнку. Ты же у нас отличница. Как-нибудь в форме игры. Ну и хоть что-то вроде научного руководства, перепроверки результатов, оценки температуры, времени или чего ещё там увидишь. Я же просто не втыкаю в эти заморочки, а у тебя голова.
Так и рассосался конфликт. А потом Ленка ночью зашептала на ухо:
— Что, вождина, уже и академию наук организовал?
Не нашёл что ответить. Просто накрыл соседку по нарам краем своей меховушки и осторожно погладил по спине. А про себя подумал:
«Вот и заместитель по девической части. Заодно — критический взгляд со стороны. Вроде свежей головы подмышкой».
Глава 22
Заезд
Апрель принёс тепло. Прошли дождики, смыв остатки снега. Поднялась молодая трава, окончательно спрятав полёгшую старую. Холода прекратились и даже утренних заморозков не стало. Прилетели гуси и утки, распустилась на деревьях молодая листва. Первые результаты принесли поездки разведчиков, обшаривших ближайшие протоки и осмотревших речку вниз по течению.
В той стороне, куда ходили за клюквой нашли огромный болотный мир, где торфа было, хоть завались. Правда, лежал он на затопленных территориях — добывать его было непросто, совсем не так, как около Рудного. Зато путь по воде до мест богатых клюквой нащупали.
По левым (западным) протокам этой топи встретили и сухие пространства, заросшие как мелким низинным лесом, так и высоким, сухим. Бурелома и выворотней там тоже хватало — и стройматериал и дрова оказались совсем недалеко, потому что везти их на лодке нетрудно — любая девчонка справится. Оттуда же для зелёных щей привезли молодую крапиву.
Кто-то вспомнил, что именно из неё героиня сказки «Принцы-лебеди» плела кольчуги для своих братьев. Лерочка тут же взяла это на заметку, потому что лианы, из которых она пряла нитки, в ближайших окрестностях закончились.
В низовьях нашли цепочку озёр, где водилась уйма водоплавающей птицы. Сколько там рыбы — трудно сказать, но чайки над водной гладью вились — а это добрый признак. Димка соорудил деревянное колесо со спицами и даже с железным ободом. Работал над тачкой для очередного похода за солью. Следующей по плану у него была двухколёсная тележка. Саня с утра и до вечера не вылезал из кузницы. За плавками теперь присматривала Виктория, привлекая для помощи кого попало — покачать воздух могли и девочки, а на выемку «лепёшки» главный кузнец всегда приходил с подручным.
Народ из тесной землянки снова перебрался в летний дом. Гусятина, утятина, даже лебедятина! Казалось бы, живи и радуйся! Но мысль о постройке более просторного дома гвоздём сидела в голове.
* * *Пришел май, наступило одиннадцатое число. Если верить подсчётам Любаши — ровно год провели ребята в древнем мире. Праздновать эту дату никто и не подумал — день прошёл как обычно. Из Рудного приехал Пых. Сидел после ужина в беседке и рассказывал о новостройке. Тут же устроился Кып, занимаясь своим охотничьим снаряжением — у него сегодня порвало шаблон, и он не стал, как обычно, разжигать «костер охотников», к которому никогда не подпускал девочек. Даже Ленку.
С утра он выехал на охоту, позволив ей выполнять работу «девушки с веслом». Бить птицу нужно было в основном влёт, а это не так просто. После череды промахов Кып остался без стрел — вот тут-то Ленка и взялась за свой лук. Конечно, и у неё случались промахи, но вся добыча оказалась её. Кып смиренно подбирал птиц и передавал стрелы долговязой охотнице.
Вот такой у него выдался день. Свершившееся словно переключило в его голове какой-то тумблер — он изменился. Сел среди детей, молчаливо признавая себя частью этого шумного круга.
— Эта твоя глиносолома — просто саман, из которого построены многие древние города Азии, — попрекала Светка Веника. — Ты на уроках истории слушал, или думал о чём-то своём? И его ещё называли кирпичом-сырцом.
— Кирпичом? — вскинулся Пых. — Что же ты раньше не сказала? Если бы мы знали, что его можно сушить кубиками там, где слепили — не таскали бы такую тяжесть прямиком на стену. И управились бы скорее — сразу наготовили, просушили и, потом уже только сложить оставалось.
