Гоар Маркосян-Каспер - Все зависит от тебя
— Не обязательно, — усмехнулся Маран. — В литературном процессе талантливый читатель значит не меньше, чем талантливый писатель.
— Ну уж и не меньше, — засмеялся Дан и осекся. Ему припомнился отец, который выдавая ему очередную стопку книжек, неизменно спрашивал его мнение о предыдущей и слушал весьма серьезно, нередко спорил, но без всякого выражения превосходства, уважительно и аргументированно, а как-то сказал: «Писателя вырастить невозможно, но читателя из тебя я, кажется, воспитать сумел»… — Отец мой говорил нечто в этом роде, — ответил он на вопросительный взгляд Марана. — Ты ведь знаешь, он был литературовед и любил книги. Не будь его, я, возможно, стал бы одним из дебилов, неотрывно глазеющих на экраны своих ящиков…
— Сколько тебе было, когда он погиб?
— Шестнадцать. С половиной.
— Раненько. Для Земли. На Земле ведь живут долго. — Он помолчал и неожиданно спросил: — Послушай, Дан, а почему ты так редко видишься с матерью?
Дан пожал плечами.
— У меня с ней нет взаимопонимания. Никогда не было. Просто не о чем говорить. Я же тебе рассказывал.
— Я помню. Но это было давно. Теперь же все изменилось. Тогда ты был ребенком, сейчас мужчина, а она уже немолода и в силу этого зависима, можно сказать, вы поменялись местами…
— Это ничего не изменило, — возразил Дан. — В детстве она не отпускала меня из дому, теперь это не в ее силах, но будь у нее такая возможность, она продолжала бы держать меня у своей юбки. Она не одобрила, когда я стал работать в лунной обсерватории, недовольствовала, когда я улетел на базу в дальнем космосе, а когда я ушел в Разведку, вообще разыграла целую трагедию. И до сих пор, стоит мне ей позвонить, как она тут же скорбно поджимает губы и спрашивает, когда я угомонюсь.
— Она просто боится за тебя.
— А Ника за меня не боится? Или Наи за тебя? Но они же не пытаются заставить нас сидеть на Земле. Кстати, зря ты за нее заступаешься, она считает тебя виновником всех бед. Между прочим.
— Меня? — удивился Маран.
— Тебя. Во вторую очередь, конечно. Первейший ее враг, естественно, Ника. Ника сбила меня с толку, потащила в космос…
— Но ведь так и было, — улыбнулся Маран.
— Ну и что? Она не желает видеть мою жену! Моего лучшего друга!
— Жаль, — сказал Маран, — мне было б интересно с ней познакомиться. И…
Его прервал предупредительный сигнал.
— Уже? — удивился Дан, но на всякий случай вдвинулся в кресло поглубже, на выходе из гиперпространства иногда случались толчки, да и физиологические неполадки, чаще всего головокружение и легкая тошнота. Так и на этот раз, пол на секунду ушел из-под ног, каюта поплыла и секунд двадцать словно вращалась справа налево, потом остановилась. И почти сразу включился интерком. Голос капитана произнес:
— Маран, вы не могли бы прийти в рубку? Или включите свой монитор, мы передадим вам картинку. Мы наткнулись на нечто любопытное.
— Я приду, — отозвался Маран, вставая. — Пойдем, Дан, посмотрим. На большом экране.
Маран бросил на экран всего лишь один короткий взгляд.
— Что и требовалось доказать, — обронил он и сразу отошел к пульту интеркома.
Пока он разговаривал с Патриком, Дан рассматривал застывшее на опоясывавшем половину рубки большом экране причудливое сооружение. Разнокалиберные решетки, толстые и тонкие трубы, сходившиеся под неожиданно острым углом плоскости — трудно представить себе существо, способное в подобной формы помещении жить… О жизни, как таковой, речи, впрочем, не шло, множество метеоритных пробоин исключали всякую возможность ее присутствия… собственно, тут вряд ли когда-либо жили, наверно, это не было ни космическим кораблем, ни орбитальной станцией в прямом смысле слова, автоматическая обсерватория, спутник связи, нечто в этом роде. Но в любом случае, конструкция была искусственного происхождения, а значит, ее создали разумные существа и, следовательно…
Дверь в рубку распахнулась, и стремительный, как всегда, Патрик вмиг очутился рядом с Даном.
— Как видишь, наши умозаключения подтверждаются, — сказал Маран. В его голосе не было торжества или хотя бы удовлетворения, он просто констатировал факт, великодушно растянув при этом собственные прозрения на всех.
Дан не стал его поправлять, Патрик тоже, вместо того спросил:
— Мы уже пересекли границу системы? Данные о планетах есть?
— Побойтесь бога, — сказал капитан. Его низкий бас звучал гулко, как из бочки. — Мы вышли из гиперпространства пять минут назад.
— И сразу же напоролись на эту штуковину? Удивительно!
— Что тут удивительного, — возразил Дан, — Солнечная, и та засорена до невозможности, а здешняя цивилизация ведь должна быть намного старше. Даже во много раз. Тут, наверно, болтаются десятки тысяч всяких космических сооружений.
— Вообще-то да…
— Что будем делать? — спросил капитан. — Тормозить?
— Нет смысла, — сказал Патрик. — Зачем нам старая рухлядь, когда впереди нас ждет целый мир.
— Не мир, а миры, — снова возразил Дан. — Если в системе есть древнейшая цивилизация, следы ее деятельности должны быть везде.
— В сущности, да, — опять-таки согласился Патрик. — Кроме разве что газовых гигантов. Если таковые тут имеются. Правда, в атласе обозначена одна планета, но навряд ли это меняет дело.
Капитан повернулся к Марану.
— Значит, пойдем вглубь системы?
Тот коротко кивнул.
— Хорошо. А?..
— Мы вам докучать не будем, — ответил Маран на незаданный вопрос. — Наблюдательный пост уже подключен?
— Еще нет, но я сейчас распоряжусь.
— Распорядитесь. Мы перейдем туда. — И Маран пошел к выходу.
Планет в системе оказалось немного, всего четыре, но выбор был еще меньшим. Ближайшая к солнцу отпала сразу, диапазон температурных колебаний на ней не оставлял никаких шансов белковой жизни не только в смысле ее зарождения там, но и просто нахождения, разве что в специальных убежищах, внешняя находилась от звезды на расстоянии, почти вдвое превышавшем удаленность Плутона от Солнца, а из двух оставшихся более предпочтительной по астрономическим характеристикам оказалась вторая от светила, и после недолгого совещания решено было начать с нее, оставив третью, по мнению Дана, холодноватую, на потом.
Когда астролет лег на курс, Маран вдруг отставил традиционную кружку с кофе и извлек из кармана самый настоящий бумажный блокнот и ручку. Патрик вытаращился на необычные предметы, но Дан не удивился, как ни основательно освоился Маран в электронике, он нередко писал и от руки, ничего странного, он ведь вырос в докомпьютерном мире… Маран вырвал из блокнота листок, что-то написал на нем, сложил записку вчетверо и протянул Дану.
— Возьми это. Спрячь. Вынешь, когда попрошу.
— Что тут? — спросил Дан с любопытством.
— Так, одна мысль, — сказал Маран и снова взялся за кофе.
Диск планеты был весь в прихотливых сиренево-серых разводах с нерезкими переходами одного цвета в другой. Впечатление такое, словно штатный художник или, скорее, дизайнер Вселенной, разрисовывал его не маслом, как обычно, а акварелью, и пятна красок расплылись, наползли друг на друга. Изредка на общем фоне мелькали бледно-желтые мазки, с которыми гармонировали три спутника, разбросанные поблизости от диска планеты и сиявшие, как топазы, Дан догадался, что они искусственные еще до того, как поступило первое сообщение на этот счет, пока остальные, приняв сей знаменательный, однако вполне ожидаемый факт к сведению, жадно рассматривали краски нового мира, он вчитался в цифры и понял, что орбиты и скорость движения маленьких, но невероятно ярких, чуть ли не зеркальных лун далеко не случайны, кажется, они должны постоянно висеть над ночным полушарием. Черт знает что!
— Сиреневый это наверняка океаны, — объявил Патрик. — А желтый — облака. Мало облаков. Хорошая у них там погода, как видно.
— А может, облака серые, — заметил Мит. — Или даже сиреневые.
— Где это ты видел сиреневые облака?
— А где ты видел сиреневый океан?
Дан улыбнулся. Спор носил характер абстрактный, в сущности, возможно было все, просто Патрику хотелось, чтобы океан был сиреневым. А ему самому? Он подумал, что видел белесо-серые моря на Торене, бирюзовый океан на Перицене, блекло-голубой на Эдуре, желтоватый на Палевой… сиреневого не видел. Так что, пусть будет сиреневый. Для разнообразия. И вообще красиво.
Между тем, диск планеты приближался, а разграничения цветов по-прежнему не просматривалось.
— Может, изображение не в фокусе? — предположил Патрик.
— Разве так бывает? — усомнился Дан. — Тогда должна барахлить вся автоматика…
— Не говорите ерунды, — сказал Маран рассеянно. — Края диска-то четкие. Значит, фокусировка в порядке.
