Иван Апраксин - Родитель номер два
Наступила пауза. Марк не мог оторвать взгляда от Алисии, хотя и понимал, что таким образом полностью раскрывает свои намерения. Однако в эту минуту он был не властен над своими чувствами: радость видеть Алисию вновь переполняла его.
Захария понимал это и тоже молчал. Видно, ему было любопытно, как поведет себя горожанин.
– Я выбираю Алисию, – сказал Марк дрогнувшим голосом.
– Она не для тебя, – раздраженно вмешался Файзулла. – Ведь я тебе уже объяснил. К тому же девушка устала, сам видишь.
– Ничего, – внезапно сказал Захария. – Ладно, Файзулла, не будем слишком строгими. Надо быть поласковее с братьями, тебе бы все строжиться.
Он перевел заинтересованный взгляд на Марка. В узком коридоре землянки, в тесных стенах, под низким нависающим потолком сгустилась наэлектризованная атмосфера.
– Ты все время хочешь для себя каких-то поблажек, полицейский, – произнес старейшина, впиваясь цепкими темными глазами в лицо Марка. – Ты все время уверен в том, что к тебе у меня должно быть особое отношение. Ведь так? А почему ты в этом уверен, а?
Марк промолчал. А что он мог ответить? В общем-то, он уже задавал себе этот вопрос. Действительно, он ведь находится как бы на особом положении, как среди жителей поселка, так и среди недавно прибывших горожан. Например, Захария взял его жить к себе в землянку. Отпустил в гости к Аяксу. Все время беседует с Марком, несмотря на занятость. Почему?
Не дождавшись ответа, старейшина усмехнулся. Затем крякнул и насупился.
– Я держу тебя рядом с собой, – сказал он Марку. – И потакаю твоим желаниям, потому что очень рассчитываю на тебя. Очень на тебя надеюсь. Ты меня понимаешь, полицейский? – Он сделал паузу и со значением добавил: – Что-то подсказывает мне, что именно ты придешь мне на помощь. Еще с первой встречи я это понял, едва посмотрел на тебя. А когда ты прибежал обратно из своего города, я окончательно убедился в том, что чутье меня не подвело. Забирай себе Алисию на сегодняшний вечер, она твоя!
С этими словами Захария схватил девушку за локоть и толкнул ее прямо в сторону Марка. Потом надвинул на глаза меховую шапку и двинулся к выходу.
– Не слышал, что ли? – тотчас набросился на оцепеневшего Марка услужливый к начальству Файзулла. – Старейшина подарил ее тебе на весь сегодняшний вечер! Бери и пользуйся! И благодари брата Захарию за его любовь к тебе.
По всему видно было, что здешний служитель поражен щедростью старейшины. Видимо, Захария с его властным характером и жестким нравом не бывает столь любезным.
Интересно, что он хотел сказать Марку? А ведь он явно хотел что-то сказать…
Но сейчас думать об этом было некогда, да и не хотелось.
– Пойдем, – сказал Марк, и Алисия двинулась вперед по коридору.
Комнатка ее была совсем крошечной. В ней помещалась только широкая лежанка и сундучок, в котором девушка, видимо, хранила одежду и украшения. Сейчас на ней было только длинное платье из простой материи, явно надетое на голое тело, а на шее блестели бусы белого цвета.
Она села на кровать и снизу вверх посмотрела на застывшего у двери Марка.
– Я вспоминала тебя, – произнесла девушка. – Ты – гость из города. Тебя зовут Марк.
– А тебя – Ирма, а вовсе не Алисия, – негромко ответил он. – Здравствуй, Ирма Селин.
История семьи Ирмы Селин была короткой и трагической. Родители ее были фундаменталистами, и они, подобно другим своим единомышленникам, мечтали о том, чтобы жить не так, как принято в городе.
Естественно, со временем в их группе появился человек, взявшийся устроить побег. Он передал приглашение от лесных свободных людей и расписал яркими красками, какая прекрасная и правильная жизнь ждет вновь прибывших из города.
Собственно, методика убеждения была проста. Человек тот говорил то, чего от него ждали. Тому, кто мечтал о чистой экологии, рассказывал о простой и здоровой пище в лесу и о чистейшем воздухе. Тому, кто мечтал о прочных семейных связях, рассказывал о святости традиционных ценностей.
А люди всегда слышат то, что они хотят услышать. Мечтающий о чистом воздухе не хочет думать об угарной духоте лесных землянок, а любящий традиционные ценности не желает задумываться о том, что простота человеческих отношении имеет свои крайне неприятные стороны…
Одним словом, побег удался на славу. Но родители Ирмы даже не успели как следует вкусить все прелести жизни в открытом пространстве. Оказалось, что им обоим уже больше сорока лет и пора отправляться к богам на небеса.
Узнав эту новость, которая была преподнесена в качестве радостной и обнадеживающей, родители Ирмы решили бежать обратно в город. Понимали, что в городе их, скорее всего, примут неласково, как заядлых фундаменталистов, но все же это было бы куда лучше, чем навсегда расставаться с дочерью и отправляться неведомо куда.
Ирма помнила, как родители взяли ее и они все вместе бежали ночью через глухой темный лес в сторону города.
Конечно же, их поймали и возвратили в лесной поселок. После этого отношение к беженцам изменилось.
– Мы признали вас братьями, – сказали им лесные люди. – Мы даже готовы отправить вас к богам, хотя вы еще совсем не заслужили этого, а вы не оценили такой милости. Значит, вы закоренелые горожане-извращенцы. Но ничего – боги исправят вас.
С того дня Ирма больше не видела своих несчастных родителей. Знала только, что их держали взаперти в одной из землянок под охраной, а в назначенный для очередного Контакта день втолкнули в толпу сорокалетних и отправили через портал…
Девочку взяла на воспитание семья одного из деревенских старейшин, и детство ее не было счастливым. В открытом пространстве не существует идеи о том, что дети не отвечают за родителей. Совсем наоборот: от дурных корней происходит дурной плод, так здесь считают. А значит, дети преступников и вообще неверных – это изгои, от которых не стоит ждать добра, так что относиться к ним следует соответственно.
Например, быть ребенком, рожденным вне брака, – это позор на всю жизнь для человека. Что же говорить о девочке, чьи родители хотели надругаться над милостью богов?
Когда Ирма подросла, и речи не было о том, чтобы дать ей возможность выйти замуж и стать полноправной женщиной. Она с самого начала была предназначена для Дома радости. Сколько унижений и оскорблений пришлось ей перенести за эти годы! Взрослые и дети издевались над ней: ведь всем была известна ее дальнейшая судьба…
К счастью, Ирма выросла очень красивой девушкой, и поэтому в Доме радости ее сразу определили в обслугу для старейшин и уважаемых гостей. Это уже было удачей – ее не использовали все подряд, а то она давно превратилась бы в измученную и забитую самку с вечно испуганными глазами и рабским выражением лица.
В этом месте рассказа Ирмы Марк вспомнил трех женщин, запертых в чулане для ожидания гостей, их глаза, блестящие в душной темноте, запах пота и неизбывной тоски. Он содрогнулся, представив себе в таком положении Ирму. Хотя, конечно, и ей за все эти годы, без сомнения, многое пришлось пережить…
«Нет, – твердо сказал он себе в который уже раз. – Всему этому пора положить конец. Не случайно я здесь оказался!»
Марк смотрел на Ирму, слушал ее рассказ и понимал, что перед ним – совершенно необразованная девушка. Она не умела читать, ничего не знала о сторонах света, о существовании науки и литературы. Ее детские воспоминания, связанные с жизнью в городе, давно выветрились, заслоненные иным, страшным, тягостным.
Речь ее была скудна: не так уж много ей приходилось разговаривать за свою жизнь. Ирма Селин, она же Алисия, была в совершенстве обучена лишь одному – искусству любви. Это было единственным, что могла она предложить миру.
Но она и Марк были созданы природой друг для друга – для обоих это было очевидным. Марк смотрел на девушку – ровесницу своей дочери и чувствовал влечение к ее глазам, ее губам, ее волосам, к каждой частице ее тела. Его завораживала ее слабая улыбка, всякое ее движение руки с тонким запястьем…
Более того, он буквально кожей ощущал ответный трепет с ее стороны. Глаза Ирмы лучились светом и любовью, они тянулись к нему.
– Я ждала тебя, – просто сказала она. – Я так ждала тебя! Я знала, что ты придешь снова!
Что мог он ответить ей? Он пришел.
Ночью их разбудили. Марк еще во сне сначала услышал топот ног по коридору. Шум приближался, и к тому моменту, когда Марк проснулся окончательно, низенькая дверца распахнулась от удара ноги.
Комнатка заполнилась людьми, и первым вошел невысокий плотный человек лет тридцати с вьющимися светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Марк узнал старейшину Митрофана – помощника Захарии, с которым до этого лично не сталкивался.
– Взять! – приказал он, и мощные руки лесных молодцов оторвали Марка от постели, в которой он лежал.
– А эту? – спросил кто-то из подручных. – Тоже брать?
