Сергей Гончаров - Против часовой стрелки (СИ)
Небо просветлело. Летнее солнце быстро ползло вверх по небосклону. Кристина в душе смеялась. Вся ситуация казалась ей настолько же нелепой, как и президент-бомж. Но внешне она оставалась спокойна.
Минут двадцать просидели в тишине. Потом зажглась сигнализация сто четырнадцатой. Кристина демонстративно поднялась. Пару мгновений постояла, ожидая, что Дима отправится вместе с ней. Но парень по-прежнему пялился в окно с такой внимательностью, будто там решалась судьба всего человечества.
По дороге Кристина один раз обернулась. Дима продолжал с каменным лицом таращиться в окно.
— Приду, выгоню! — прошептала медсестра. Почувствовала, как кулаки сжимаются сами собой. — К чертям собачьим выгоню! — почувствовала она, что уже закипает от такого «мужского» поведения.
Глава 16
Игорь с унылым выражением смотрел в окно. На дома, на людей, на голубое небо, на перистые облака. Сидел он на мягком сидении, но создавалось чувство, что на жёстких нарах. Полицейские весело о чём-то болтали. В машине сильно воняло химией, словно после каждой смены она проезжала через дезинфицирующую автомойку. Отобранное у подозреваемого оружие, стражи порядка положили в пакет и бросили в бардачок. Сумку со шлемом, документами и прочей мелочью осмотрели и оставили. Водитель хотел надеть браслеты, но лейтенант сказал, что не стоит. За эту маленькую поблажку Игорь был ему благодарен. Несмотря на то, что сам чуть более часа назад собирался писать явку с повинной, сейчас оказаться за решёткой уже не хотелось. Стоило вспомнить уголовников из хостела, как вся романтика с мест не столь отдалённых сразу пропадала. Оставался лишь жёсткий и жестокий мир, где нельзя верить, просить и бояться.
Проехали мимо Курского вокзала. Возле дороги, на тротуаре, собралась небольшая толпа. Волосатый парень в цветастом пончо играл на акустической гитаре, подключенной к комбику. Полицейские синхронно повернули голову, прилежно искали беспорядки. Всё выглядело спокойно, но суетно, как и вся Москва.
— … короче, прихожу я к Михалычу, — вновь посмотрел на дорогу сержант-водитель. — Выпили мы, как полагается. А он мне и рассказывает, как на углу Пушкина и Ленина кортеж стопорнул! Прикинь!
— Чей кортеж? — живо отреагировал лейтенант.
— Да я что доктор, что ли? Шишкаря какого-то! Прикинь?!
— А зачем он его стопорнул-то?! — лейтенант проявлял живейший интерес.
Игорь сидел, безразличным взглядом смотрел в окно и непроизвольно слушал этот разговор. Сам же размышлял, как будет жить в тюрьме. Где-то он слышал, что при входе в хату новенькому кидают белое полотенце. А вот что с ним надо сделать не помнил. То ли ноги вытереть, то ли поднять.
— Михалыч говорит, что должен был перекрыть движение либо детской реанимации с включенной проблесковой и мигалками, либо чинуше.
— И он выбрал чинушу? — внимательно посмотрел на собеседника лейтенант.
— Прикинь, дебил! — улыбнулся сержант. — Вообще конченный!
— Мда-а-а! — протянул полицейский. — Внатуре с головой не дружит Михалыч! А как, кстати, его мотоцикл?
— Водный?
— А у него другой есть? — лейтенант проводил взглядом блондинку в мини-юбке, довольно цокнул.
— Да откуда я знаю?! — пожал плечами сержант. — Может и есть. Он же у нас парень скрытный! Вон, оказывается, он у нас какой хитрец! Замужних баб любит!
— А вот это мне нравится! — с особенным придыханием ответил старший. — Замужние и мне нравятся! Молоденькие мамаши в соку… у-у-ум! — с таким сладострастием причмокнул губами, что Игоря чуть не стошнило.
В Чкаловском сквере проводился митинг. Большинство — старики. Между ними крутились студенты. Все махали плакатами. Что на них написано прочитать не получилось — все митингующие стояли лицом в сторону области. Вокруг ходило несколько полицейских патрулей.
Разговор стражей порядка Игорь слушал краем уха. В основном его мысли занимали воспоминания: он откапывал в голове всё, что знал о зоне. Где-то читал, а может и смотрел, что ни в коем случае нельзя играть в карты. Азартные игры там запрещены, и те, кто рисует и хранит карты, просто так играть не будут. А точнее под «просто так» там новичков и раскручивают.
— Слушай, а что там Висунов говорит о работе? — ненадолго повернулся к напарнику сержант. — О деньгах?
— Да он много чего говорит, — меланхолично махнул рукой лейтенант. — Ты же знаешь, все его слова надо делить на два, а то и на три. У него каждый день грандиозные планы по завоеванию мира. И каждый день чего-то не получается.
— А ещё разговаривает как будто пулемёт! — хихикнул водитель довольный собственной шуткой.
— Ты просто его слушать не умеешь.
— Знаешь, — хмыкнул сержант. — Слушай его сам. Ты с ним как-то находишь общий язык, а я даже не понимаю, что он тараторит. Так что там с деньгами?
— Будут. Ты же знаешь, у него фишка такая — не платить вовремя.
— Лучше бы у него была фишка платить вовремя, — буркнул водитель.
— Тогда бы это был уже не Висунов. Заплатит. Всегда ведь платил. Никогда никакого обмана не было.
— Не было, — согласился напарник. — Раньше. Посмотрим-посмотрим, что теперь… — многозначительно недоговорил он.
Мимо сталинской высотки проходили трое девушек-подружек. Все как на подбор: стройные, на шпильках, с длинными волосами, в коротких и по-летнему открытых платьях. Оба полицейских уставились на них такими взглядами, будто впервые увидели женщин. Сержант даже притормозил. Непременно побибикал бы, да форма не позволяла.
— Я бы их всех… оприходовал, — плотоядно облизнулся лейтенант. — А блондиночку бы… — он настолько замечтался, что даже не договорил.
У Игоря из головы не выходила встреча с самим собой и Загирой. Однако думать об этом он не мог. Это как всерьёз размышлять об изнасиловании собственной матери — такого не может быть, здоровый человек не в состоянии вместить в голову подобные мысли. Точно так же Игорь не мог размышлять о встрече с собой. Такого не бывает. Просто какой-то глюк. А может он просто сходит с ума, что вернее всего. Естественное объяснение — на работу взяли нового парня. Видимо у них поразительное сходство.
— … сестра рассказала, — говорил лейтенант. — Помнишь, где она работает? Нет? Бухгалтер сети автосервисов и автомоек. В общем потеряла она мобилу. А трубка у неё стоила как средней убитости иномарочка.
— Ничего себе мобила! — присвистнул водитель.
— Ага! — настолько важно кивнул лейтенант, будто купил телефон на свои кровные. — И она знаешь, что сделала? Сразу же поехала на мойку. Естественно, попросила вычистить салон по полному разряду, вместе с ковриками и прочим.
— И что? — спросил, не дождавшись продолжения, напарник.
— Да мойщику потом предъявила! — победоносно сказал служитель закона, будто именно ему принадлежала эта идея. — Типа он украл телефон! Там скандал жёсткий был. Она на него наехала, и теперь этот лошара работает и с каждой зарплаты половину ей отстёгивает!
— Красиво, но не ново, — расстроился водитель. — Помнишь, Санька так вешал на мойщиков-лохов всё подряд?
— Мда-а-а! — протянул лейтенант. — Повесить «Ксюху» было фееричной затеей! И ведь никто не думал, что у него получится! Отбрехался же падлюка! А тот лох всё-таки сел.
— Ага! — кивнул сержант. — Я слышал, что его там быстро отпетушили. Он потом повесился.
— Однозначно Санька же и постарался.
— И я так думаю, — водитель включил поворотник, а после нагло влез в соседний ряд, прямо перед машиной-автоматом.
Напротив института Склифосовского столкнулись два такси. Водители, горячие парни с юга, что-то обсуждали. На капоте одной из машин стояла бутылка газированной воды, лежала пачка сухариков, нарезка колбасы. Вся ситуация походила на то, будто они встретились и решили поболтать, просто место выбрали не слишком удачное. О том, что встреча всё же случайна, говорили побитые фары, согнутые радиаторные решётки и смятые крылья машин.
Игорь слышал о прописке в хате. Но что из себя представляет эта воровская процедура не помнил. От этого в груди неприятно покалывало. Спать у вонючей параши не было никакого желания. Ему даже померещился этот противный запах, но потом увидел, как по Проспекту Мира льётся тонкая и не очень чистая струйка, а выше по дороге коммунальщики перегородили крайнюю правую полосу.
Через Самотёчную эстакаду промчались на восьмидесяти.
— Слышь, — рыкнул лейтенант. — Не гони! А то успеешь!
Сержант сбросил до шестидесяти и на светофоре через Краснопролетарскую не остановился, как того требовал сигнал.
— Ты чего творишь?! — уставился на него лейтенант.
— Скучно, — вздохнул водитель. И начал набирать скорость. В Маяковский тоннель влетели опять на восьмидесяти, а выехали на ста по крайней правой.
