Пол Филиппо - Города

Уна слишком долго старалась растормошить себя, чтобы вмешаться в монолог собеседника. Поздно: майор Най оседлал любимого конька.

— А теперь они снимают фильмы, в которых претендуют на наши победы. Эррол Флинн выигрывает войну в Бирме.

Спасибо Эйнштейну, Оппенгеймеру и атомной бомбе, иначе мы бы до сих пор воевали с японцами.

Уна растерялась.

— Да что с вами, майор? — Она отбросила темную челку со лба. Надо бы зайти в парикмахерскую. — Я считала, что Вудро Вильсон [53] — ваш кумир. Вы же всегда скорее симпатизировали янки.

— Я им и сейчас симпатизирую. Просто я не думаю, что они хороши в войнах и в политике. У них нет нужного опыта. Все у них умозрительно. Вы же понимаете, что им не приходилось вырабатывать Великую хартию вольностей или Билль о правах. Республиканская риторика — это не то. Для них все определили Джефферсон [54] и компания. У них совершенно другой подход. Большинство в первую очередь хотят разумного налогообложения, некоторого уважения. Ими плохо управляют. Легкая победа означает долгую войну; Джонни Турок убедился в этом после того, как взял Константинополь.

Майор довольно резко затормозил перед рытвиной. Двигатель заскрежетал. Потом машина снова набрана скорость.

— Так что же? — Уна внимательно следила за дорогой.

— Да, в этом их ахиллесова пята. Легкие победы над плохо подготовленным противником делают нас уступчивыми.

Уна всячески старалась сохранять благожелательность. Этому человеку в последнее время пришлось пережить немало. Слишком многие его убеждения были поколеблены, и основательно. А сам он — добросовестный бюрократ, и в своей стране, и за границей.

— Прошу прощения?

— Они всегда каким-нибудь образом набрасываются на вас, и вы вытягиваетесь по струнке. Мы поступали так же. Все дело в том, что они никогда не испытывали настоящего позора.

— Позора, — повторила Уна. — Позора. — Лицо ее просветлело. — Смотрите, нам сюда. Мы должны быть в Хоуве к обеду.

Про себя она подумала, что американцы спасли ей жизнь. Если бы не аудитория джи-аев [55], сегодня вечером ей пришлось бы выступать перед единственной старухой и глухой собакой.

7

Говорит коротышка

На Дальнем Востоке ракеты RAF приведены в состояние готовности

Американские ракеты «Бладхаунд», размещенные в Сингапуре, готовы к запуску в целях защиты города, которому, в настоящее время угрожает печально известный президент Индонезии Сукарно.

Во вчерашнем заявлении RAF говорится: «Ракетная система активизирована и полностью готова к использованию».

«Бладхаунды», длина которых составляет 25 футов, являются «исключительно оборонительным противовоздушным оружием», сказал представитель RAF.

Они вычисляют местонахождение цели при помощи радаров.

Активация включает в себя проверку систем наведения и стрельбы, которая должна показать, что ракеты готовы к запуску.

Вчера ракеты «Хантерс» нанесли удар по убежищу, расположенному в джунглях в Южно-Центральной Малайе, и выбили оттуда еще три индонезийские десантные части, высадившиеся здесь одиннадцать дней назад.

Я примирился со всеми людьми в мире, решил никогда и ни с кем не вести войны, объявил войну своему собственному эго и с тех пор никогда не шел на примирение с ним.

Джерри встретил Mo на выходе из яркого, сверхчистого кафе «Арндале кебабарама». С тех пор, как в центр Манчестера перестали ходить трамваи, дела заведения шли хорошо. Mo как раз раскрыл рот и откусил большой кусок от сандвича с бараниной. Густой соус карри потек по его покрытому щетиной подбородку, как источник в пустыне.

— Смотри-ка, это мистер К. Если захочешь такой же, можешь не трудиться. У них закончилось мясо.

Джерри поднял голову и оглядел улицу, на которую выходила дверь заброшенного комплекса. Там, куда пришелся удар «Вулкана», образовался глубокий провал. Этот урон не способствовал смягчению общего жесточайшего антагонизма. В те дни люди предпочитали выстраивать свои жилища вниз, а не вверх. Все события происходили на внутренней стороне.

— Предполагалось, что ты будешь приглядывать за Таффи.

— Пидор! — Mo с неосознанной легкостью перевел свое чувство вины в открытую агрессию. — Сказал, что ему хочется рыбы и чипсов. Они думают, что кто-то намерен стать занозой для Динсгейта. Чудик, но каков негодяй! Только и говорит, что о пирожках с повидлом. — Он окинул тоскливым взглядом огромный многоэтажный квартал, сияющие чистотой крупные магазины. Его засасывала пыль эпохи предков. — Когда-то здесь были одни развалины.

Легкий восточный ветер донес до них звуки гавайской мелодии Джорджа Харрисона из знаменитого подражания Формби. «Тии хии, миссус…»

— Ладно, идем. — Инстинкты Джерри били тревогу. Он убрал пистолет в кобуру и зашагал широкими шагами, экономя движения, в сторону Динсгейта. — Он вынюхивает тени изгнанных рецидивистов. Его интересует только то, что может дать пищу для его некромантии. Я точно знаю, с чего нужно начать.

Это слишком банально, чтобы здесь таилась ловушка.

Mo приподнял крышку люка, забросил на плечо свой неуклюжий автомат и приступил к спуску.

— Встретимся внизу.

Привычная предусмотрительность не подвела его.

Свернув за угол у разграбленного передвижного выставочного павильона, Джерри неосторожно натолкнулся на отряд «казаков». Конные бенгальцы поигрывали длинными копьями, украшенными разноцветными вымпелами их кланов. На улице им встретился старый еврей. Джерри растерялся, когда еврей бросился прямо к нему.

Длиннобородые копьеносцы в тюрбанах придержали коней в ожидании дальнейших действий Джерри.

Тот обратился к семидесятилетнему старику:

— Полагаю, уже слишком поздно для беседы?

Вдалеке он услышал залп праздничной стрельбы. Бенгальцы повернули коней и галопом поскакали на звук. Таков уж их рефлекс. Если имеется ствол, они должны зарядить его.

Джерри расслабился. С этими бойцами будет иметь дело Mo.

Он вгляделся в дергающееся лицо человека, которого бенгальцы намеревались убить.

— Вы, случаем, не Аучинек?

Аучинек был благодарен хотя бы за то, что его узнали.

— Я был учредителем, — сказал он. — Причем одним из лучших. У меня не было врагов. По крайней мере таких, о которых стоило бы говорить. А потом все это. Есть еще время, чтобы добраться до Иерусалима?

— Сейчас нет, — ответил Джерри.

— А до Лондона? До Уэст-энда?

Джерри не знал, что ответить.

Они медленно двинулись вслед за удалявшимися бенгальцами.

— Это мюзикл, — сказал Аучииек; он приободрился — на свой подобострастный манер. — Он будет длиться вечно, вы уж мне поверьте. Я надеялся возвратиться в Израиль. Вы знаете что-нибудь о политической обстановке? Я неделю провел в погребе.

— Ладно, — сказал Джерри, — кто-то же должен вам сказать. Значит, скажу я. Это был реальный сдвиг. Мир перевернулся с ног на голову. Сейчас порядок только устанавливается.

Аучинек просиял.

— Самое время для нового мюзикла. — Он был доволен собой. — Напомните, чтобы я не забыл угостить вас выпивкой. Для Бродвея это естественно.

— Именно это я и пытаюсь сказать, — кивнул Джерри.

8

Черное, коричневое и белое

Если бы я вначале приехала в Исфахан, а не в Тегеран, неизменно думала я, мое первое общее представление об Исламской Республике было бы совершенно иным. Иран, воплощенный в образах закутанных в хадоры женщин, предстал бы передо мной значительно более непроницаемым… Хадор, как объяснили мне женщины Исфахана, — это не просто облачение из черной материи, а исполненное значимости одеяние, с которым необходимо считаться.

Неудивительно, что губернатор-республиканец смутно представляет себе проблемы страхования здоровья детей. Предшественник Перри, Джордж У. Буш, безуспешно пытался противостоять расширению программы СНIР в законопроекте 1999 г., несмотря даже на то, что одно из обещаний, данных им в ходе предвыборной президентской кампании, звучало так: «Не оставить на обочине ни одного ребенка».

КАЖДУЮ СРЕДУ! НОЧЬ В АЗИИ! ЖЕНЩИНЫ С ОБНАЖЕННОЙ ГРУДЬЮ В БОРЬБЕ СУМО! АЗИАТСКОЕ ПИВО, СУШИ И ЭКЗОТИЧЕСКИЕ ПРОДУКТЫ!

ПОЛНОЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕ. БОРЬБА ЗА НЕФТЬ. Среда, 20-е февраля

— И как же ты назовешь это время?