Игорь Гор - Проект «Повелитель»
Поэтому сидя на корточках, я вполне мог их обдурить. Как далеко я могу прыгнуть из этого положения, они понятия не имеют. И прием этот на других собаках проверен и испытан не раз. Ну, что ж пора с ними потолковать. Настроившись на более крупного кобеля в центре, я мысленно спросил:
— Зачем пришли? Кроме смерти вы ничего здесь не найдете.
— Ты один. Зачем грозишь. — Недовольное ворчание. Верхняя губа приподнялась, обнажая клыки.
— Я не один и ты это знаешь. Незачем врать.
— Людям моего племени не свойственно вранье… Мы не то, что презренные …
(непонятное определение, видимо относящееся к нам, двуногим)
— Вы пришли за добычей? Вам мало?
— Нет. Но мы не успокоимся пока не убьем всех..
— Вы голодны?
Кобель фыркнул.
— Вы наши враги изначально.
— Так о чем ты хотел поговорить?
— Ты не такой как они… ты перевертыш, и кроме того ты в честном бою убил вожака. Можешь уйти.
— О, как? Только они моё племя и я их не брошу. И кроме того, — я оскалился тоже показывая зубы, — убивший вожака сам становится вожаком!
Тут я как говориться попал в десятку. Псы оживились и даже попытались привстать.
Но главный так зыркнул на них, что они присели назад.
— Не забывай, что ты не один из нас!
— Разве я сказал не правду?
— Правду, но…
— Но тебе не выгодно, чтоб я стал вожаком, поскольку вожак сейчас ты!
И он прыгнул. Я предчувствовал это. Поэтому натолкнулся он не на смешного человечка нелепо сидящего на корточках, а на распрямленную пружину с ножом в левой руке.
И рука эта левая вспорола ему брюхо снизу вверх, пока правой я отводил его оскаленную пасть. Он отчаянно взвизгнул и отлетел от меня метра на четыре. Псы, не ожидавшие такого поворота, повскакивали со своих мест и устремились ко мне.
— Сидеть! — Рявкнул я на них, мысленно и в полную глотку.
И они отступили. Грудь моя высоко вздымалась, словно после долго бега. Куй железо пока горячо, успех надо закрепить.
— Кто теперь вожак? Ну?! Кто вожак?
Мысленно же я говорил, кто не признает меня отправиться следом … в кусты смородины, со вспоротым брюхом… Окровавленная рука сжимала нож. И именно к этой руке подошел сначала один пес, поджав хвост под брюхо. Он обнюхал руку и лизнул в знак преданности. То-то же! Оскалил я зубы. Подошел еще один, усиленно подметая хвостом двор и прижав уши. К оставшимся двум я подошел сам, свалил их на землю, ухватив за загривки.
И они подняли лапы, открывая серые мягкие животы. Я не удержался, провел правой по брюху. Пес настороженно следил за моей рукой. Двое первых оказались за спиной, но я не упуская их из виду, мысленно зарычал, а когда обернулся они сидели прижав уши.
Дело сделано! Сердце ликовало.
Скрипнула, приоткрываясь, дверь, выглянул Хаймович:
— Эй! Маугли, не забудь им сказать, что вы одной крови.
* * *Небольшой пригорок перешел в низменность. Сосновый бор, перемежающийся березами и кедрами, уступил место елкам и пихтам. Лес стал темный. Пихтовая горечь стояла в воздухе, забивала нос и оседала на небе. Лис сплюнул этой горечью. Не любил он такие места. Из-за несносного хвойного аромата, не учуять было ни добычи, ни врага. Одно хорошо, зверье в этих местах тоже не задерживалось. То ли неприветливость ельника, то ли запах этих мест был им не по вкусу. Толстый ковер хвои под ногами сухой и пружинистый на пригорке, стал проваливаться под ногами. И в глубоких следах заблестела вода. Болото близко. Руслан замедлился, озираясь по сторонам. И чего он мог учуять, если и тонкий нюх Лиса пасовал в таких местах?
— Рус, ты чего?
— Да вот смотрю. Не было тут болота раньше. Или не туда мы забрели?
— Ну, ты брат даешь? Не вчера родился. Охотник в лесу заблудился? Кому сказать засмеют!
— Тс-с! Не в этом дело! — Скривился Руслан.
— А может, леший запутал? Так давай одежку наоборот оденем и всего делов!
— Ты ещё голову с жопой местами поменяй, чтоб он помер со смеху!
— Не, ну, правда, так старики советуют..
— Мало ли что они советуют. Мне вон на Наське женится, присоветовали.
— И то верно.
— Вот сам на ней и женись!
— А я чо, я ничо… — расплылся в улыбке Лис. — Что ты высматриваешь? Давай по краю болото обойдем.
— Угу, по крайней мере куда-нибудь да выйдем.
Забирая всё правее и правее, проваливаясь порой по колено, охотники все брели и брели. Солнце уже спряталось за макушками елей. Ощутимо свежел воздух, напоенный избытком влаги.
— Сдается мне, — сказал Руслан, отплевываясь от гнуса, лезущего во все отверстия, — что дурака мы сваляли. Напрямки надо было пройти или по левому краю взять, давно бы вышли.
— Ага, или утопли бы давно и отмучились. Поперся я с тобой на свою голову.
— Ну, так я тебя вроде не звал..?
— Сам же говорил, что друга в беде не бросают. Так, что не волнуйся. От меня так просто не отделаешься.
Лис тоже плевался гнусом и давил мошек, запутавшихся в короткой курчавой бороде.
Вроде ничего особенного сказано не было? Обычное словоблудие. Но у Руслана на душе потеплело, и он вдруг неожиданно сам для себя сказал:
— Знаешь, друг я тут подумал… А чего тебе безымянным оставаться, вот какое тебе имя нравится? Человеческое?
— Света… — не вник в сказанное Лис, представляя румяную и дородную жену кузнеца.
— Света? — Удивился Рус. — Ну, Света, так Света… только намаешься ты с ним..
И Руслан громко и раскатисто засмеялся, распугивая птиц. Лис опомнился:
— Ты чего?
— Я ж тебе дурню предложил именем обзавестись. Спрашиваю, как бы зваться хотел?
А ты Света… Ну будь по твоему Света… Ой, не могу!
И он опять закатился от смеха, сгибаясь пополам.
— А разве можно самому имя выбирать и называться? — Смутился Лис.
— Не принято, но ты же не сам, я тебя назову на правах старшего. Света!
— Хорош ржать! Я не расслышал просто, что ты спрашивал. Николай подойдет.
— Подойдет? — Переспросил Руслан и опять зашелся от смеха.
— Рус, ты мухоморы по дороге не ел? Чего закатился?
— Да побасенку вспомнил: Привязали мужика к дереву. День стоит. Второй стоит.
Тут дед из кустов выходит, спрашивает: Чего стоишь?
Тот отвечает: Разбойники привязали. Два дня стою. Ни один хрен не подходит.
А дед отвечает: Может мой подойдет?
— А-а-а! — рассмеялся Лис, — не слышал такую побасенку. А кто такие разбойники?
— Да, те дикие, что с города приходили. Мужиков убивали, девок насиловали.
— Слышал. Их говорят, тогда полно было. Но они перемерли все вскоре. Хворые они были.
— Это да. Фух! — Сказал Руслан, вытащив ноги из трясины.
Впереди показалась небольшая возвышенность, и идти стало легче.
— А говорят род наш от городского пошел. Вроде сам Он из города вышел?
— Брехня! Сам посуди, если все городские перемерли. Изверги да людоеды они были.
— Ну, не все же…
— Лис, я не понял, ты что сомневаешься, что Род от Бога посланный был?
Лис замялся и промолчал по привычке. Руслан всегда был к старейшинам приближенный и в грамоте начитанный. Законы и писания он чтил, и спорить с ним было себе дороже. Вот ноги ступили уже на твердую почву. Посредине пригорка торчала чахлая березка с уныло опущенными ветками. Она возвышалась среди прочих, как взрослый средь детворы. Молодь ельника была в рост человека и чуть пониже. Не выделяйся она среди прочих, Лис может, и не увидел бы странную зарубку на белом стволе. И взглядом указал Руслану.
— Глянь.
Руслан всмотрелся и зашевелил губами.
— Вася — крест — Наташа. Хм!
— Это чего?
— Вот и я думаю, что он хотел этим сказать? Вася понятно… А святой крест причем?
— Я думаю, он понимал, что Наташа — это его крест, и по жизни нести ему.
Руслан замотал головой.
— Ты Лис соображаешь, когда хочешь. И действительно, так просто и сильно сказано про жизнь и любовь.
— Я вот только одно не понимаю, кто это на дереве вырезал. Да ещё посреди болота?
— Ну, скажем не посреди а на краю. Да и болота тут не было раньше. Но не из наших точно.
— Ага, у нас так мудрено никто не выражается.
— Хотя, — ощупал Рус след пальцами, — судя по следам, резано не так давно. Весной от силы, зимой прошлой.
— Надо быть осторожным. Значит, чужие сюда заглядывали.
— Какие они нам чужие, если Род у нас один.
— Они могут об этом и не знать, и не помнить. Да мало, ли..
— Ты прав.
Отсюда с пригорка открывался вид на низину с редкой растительностью всю залитую туманом. Туман оказался и спереди и сзади. Только не было его и вот он. Непостижимым образом охватывал все вокруг. И вместе с туманом, казалось, болото охватило всю местность. Этого не могло быть, но было. Небо посерело, и солнце пряталось за взвесью тумана. Отвлеченные изучением надписи друзья не сразу заметили перемены. Вместе с туманом страх ужом заполз в душу. И поселился где-то под сердцем.
