Жан Коломбье - Досье «72»
Французский народ проголосовал как надо и влез в авантюру, как это назвали несчастные отставники, с формированием омоложенного политического класса. Все вспомнили, что ценность человека не зависит он количества прожитых им лет, что в давние времена монархи часто восходили на трон, имея только пушок на подбородке. Люди быстро успокоились на этот счет, быстро привыкли к напору, радикализму, к ошибкам и к увлеченности новоявленных политиков.
Пока подростки убирались, депутаты занимались демагогией, а новые сенаторы квакали за исключение сената из общих правил, семидесятилетние стряхивали пылинки со свадебных нарядов, чтобы отправиться на бал, организованный «Центром перехода». Трудно было поверить в то, что менталитет людей изменился так быстро.
Честно говоря, и некоторые смельчаки из оппозиции это утверждали, можно было задаться вопросом: поддерживал ли простой люд это сокращение его срока дожития или же просто прогнулся в ожидании лучших времен? Опираясь на успех в ходе референдума, НПФ действительно не оставила народу выбора. Согласись или умри. Внесенные в Уголовный кодекс изменения и дополнения ужесточили санкции против упрямцев и их семей. Чаще всего упрямцам было наплевать на эти санкции. Но не их семьям, которые, прежде чем перессориться по поводу наследства, находили возможность сплотиться во имя его спасения, выискивали нужные слова, чтобы утешить своего ретивого дедушку.
Непокорных дедов и бабок по-прежнему жалели, это было обыденным явлением, только местная пресса, когда совсем уже нечего было печатать, опубликовывала самые оригинальные случаи. Сыскные агентства, специальные службы полиции быстро находили строптивых стариков, устраивали им разнос, их сообщников наказывали, а потом переворачивали эту страницу. Чаще всего сообщники не относились к числу родственников. Это были чуть более молодые друзья стариков. В ожидании своей очереди они делали для них все то, что надеялись получить от других спустя год или два.
Было, однако, одно событие, которое запомнилось всем. Случилось оно, если мне не изменяет память, в конце 2023 года. Испанская граница, что неудивительно, была излюбленным местом для беглецов. Они считали, что в связи с применением силами правопорядка все более эффективных средств перехвата проводники совершенно обоснованно скорректировали тариф на свои услуги. Теперь они брали по шестьдесят тысяч франков за голову. В конце концов, это было справедливо: риск был очень велик, да и у беглецов было достаточно средств, чтобы заплатить. Почему они не хотели укрыться где-нибудь во Франции? Потому что желали воспользоваться богатством, заработанным своим собственным потом. Они вкалывали всю свою жизнь и заслужили продолжения отдыха. Позолоченного отдыха. Вес их чемоданов сильно отличался от веса нищенских котомок африканцев, которых они встречали на своем пути.
Пока разгружались машины и в них усаживались кандидаты на иммиграцию, те и другие обменялись несколькими фразами, которые выявили полное непонимание:
— Почему вы хотите эмигрировать в Африку?
— Чтобы жить там мирно, греясь на солнце. Знаете, во Франции в семьдесят два года человек обязан отправиться на кладбище.
— Но, мсье, у нас, в Африке, мало кто вообще доживает до такого возраста.
Короче говоря, в Пиренеях становилось многолюдно, там появлялось все больше и больше таможенников, информаторов, полицейских и собак-ищеек. И тогда подпольные организации по переправке беглецов через границу сменили тактику и перенесли свою деятельность в северные регионы страны. Несколько месяцев средства массовой информации были счастливы оттого, что для них появилась новая пища, с упоением они пересказывали в мельчайших подробностях перипетии морских переправ. Усевшись ночью на подручные плавсредства, невзирая на непогоду и на оживленное судоходство в Ла-Манше, полчища семидесятилетних пытались добраться до английского берега. Их преследовали корабли береговой охраны. Неизвестно откуда появившиеся пираты грабили их, оскорбляли старичков, насиловали старушек, которые не верили своим глазам. Зафрахтованные международными благотворительными организациями корабли старались прийти к ним на выручку, один фрегат под британским флагом изменил курс, чтобы спасти тонущее плавсредство — посол Великобритании был вызван на Кэ д’Орсэ[18], едва не произошло обострение дипломатических отношений, — короче, Ла-Манш стал очень модным. Там тоже, как в случае с партизанами, по выходным стали появляться зеваки, чтобы поглазеть на этих пресноводных моряков.
Большинство из них действительно ничего не знали о море. Но были и те, которые, с трудом вспомнив молодость, сочли себя морскими волками и, пожелав скрыться в одиночку, пропадали в ходе приливов на парусниках или на лодках. А новичкам приходилось прибегать к услугам подпольной сети. Какие-то типы, часто не верившие ни в Бога, ни в закон, усаживали их на плоты или на катера с изношенными моторами, указывали им направление на север, ошибиться невозможно, надо плыть все время прямо. Кому-то удавалось добраться до Англии, кто-то причаливал к берегам Бретани, радовался спасению и попадал в руки полиции. Третьи умудрялись совсем ненамного разминуться с ирландским берегом и продолжали плыть в сторону Ньюфаундленда, удивляясь такой продолжительности плавания.
У всех еще был в памяти потрясающий рассказ выживших пассажиров «Плота ужаса», построенного из подручных материалов, которому журнал «Пари-матч» присвоил такое название. Брошенные бессовестными перевозчиками в лодке без единой пачки бисквитов, двадцать Кандидатов три недели тщетно пытались увидеть берег. Какая-то шаланда обнаружила их неподалеку от Шетландских островов. Больно было смотреть на семерых оставшихся в живых, едва не сошедших с ума в результате потребления морской воды, разбавленной мочой. Ужасное зрелище представлял собой и журналист. Где заканчивалась необходимость информирования и начиналась жажда наживы? Он неоднократно повторял, что наверняка были случаи каннибализма. А как иначе могли выжить эти люди в море? В их-то возрасте! Один из них, самый здравомыслящий, устало указал на товарищей по несчастью:
— В нашем возрасте мы довольствуемся малым. К тому же, если честно, съедобного тут очень мало.
Стараясь казаться честным, автор статьи оставил право делать выводы своим читателям. Голод, жажда, опрокидывания, столкновения с судами — список жертв взволновал общественное мнение. Власти усилили береговую охрану и стали драматизировать участь потерпевших кораблекрушение, вынуждая новоиспеченных навигаторов проходить обучение.
Слава богу, не все Кандидаты стремились увидеть перед собой морские просторы. В большинстве своем они проявляли гражданское послушание и направлялись на смерть без особых приключений. Появилось много исследований по проблематике не выбранной, но принятой смерти. Особенно этим увлеклись социологи. В материале недостатка не было. Описав случай, наглядный, но маргинальный, буйные — это всегда были мужчины, проявлявшие ярость, когда они оказывались в положении алкогольной зависимости, они баррикадировались, много кричали, угрожали убить жену, детей и внуков, отказывались от переговоров, наконец, уставали и сдавались со слезами на глазах — и депрессивные, которые, поразмыслив, но не задав себе правильных вопросов, лишали себя нескольких недель и праздника в «Центре перехода», исследователи сходились во мнении, что можно было выделить четыре основных типа Кандидатов.
Вначале, каждому свое, Гражданин: он подчиняется высшим интересам нации и будущих поколений. Его время прошло, и он уходит с высоко поднятой головой. Его можно было расцеловать за это!
Затем Галл: ворчун, упрямец, постоянно все критикующий, не заботящийся о высших интересах нации, но готовый пожертвовать собой ради славы и ради своих близких. Именно среди них находятся те, кто становится душой общества.
Потом Доверчивый: неприметный, но надежный. Никогда не опаздывает к отправке белого автобуса. Под внешней застенчивостью и испугом скрывает ту твердость души, которую привил ему его духовник: ему надо преодолеть плохой момент, понятно, но сразу же после этого, при небольшом везении, он войдет в Царствие Небесное, туда, где все прекрасно, спокойно и тихо.
Сенатор: назван так из-за скандального случая в Люксембургском дворце. Будем откровенны, он не вызывает симпатии. Посвятив последние годы жизни поиску льгот, выбиванию прав на отсрочку, он продолжает оставаться противником столь раннего ухода из жизни с учетом важности его персоны. До самой последней секунды он ко всему проявляет интерес, жестикулирует, шлет проклятия и проявляет признаки отчаяния. Дальше раскрывать его характер не будем.
После такого анализа социологи занялись вопросом распределения этих категорий по социально-профессиональной принадлежности. Согласно сложившимся обычаям, хотя всегда есть исключения из правил, не так ли, они решили, что Галл чаще всего имел скромное социальное положение, провинция, пригород. Бывший рабочий.
