Бодхи - Твердые реки, мраморный ветер
– Насчет перетекания непонятно. Что куда перетекло? – Джейн твердо решила не делать вид, что понимает что-то, если она не понимает. Если она непригодна для этой работы, а скорее всего именно так и есть, то пусть это выяснится сразу, чем потом.
– Гены перетекли. Ген – это фрагмент ДНК, состоящий из последовательности нуклеотидов, и несущий в себе наследственную информацию. Раньше митохондрии сами производили все нужные для своей жизни гены, своего рода натуральное хозяйство – все делаю сам. Но натуральное, полностью замкнутое в себе хозяйство, бесперспективно. Представь себе, что мы тут, на холме, стали бы пытаться производить все, что потребляем – это нереально, и человеческая цивилизация быстро распрощалась с замкнутыми типами хозяйства, начав специализироваться. Мир, в котором составляющие его субъекты специализируются, устраивая затем обмен своей продукцией, намного более эффективен, поэтому общественные формации такого типа легко вытеснили другие, консервативные, которые не хотели специализироваться и договариваться, ну или не могли договариваться в силу особой своей агрессивности или тупости. Так же и тут: ядрам эукариотов, которые представляли собой весьма высокоразвитое "генетическое производство", ничего не стоило поставить на поток производство митохондриальных генов, а митохондрии, освободившись от утомительного и непроизводительного труда, всецело отдались тому, что они умели лучше всех – производству энергии из кислорода. Постепенно содержание кислорода в атмосфере молодой Земли увеличивалось, и митохондрии, будучи специалистами в переработке кислорода, спокойно с этим справлялись. То же самое происходило в союзе фотосинтезирующих бактерий с другими ядерными клетками. Ну можно представить себе две коммерческие фирмы, которые, взяв на вооружение прогрессивные технологии и установив взаимовыгодные связи с поставщиками, смогли спокойно пережить кризис возрастания содержания кислорода.
– Теперь понятно, – Джейн кивнула головой.
– Из первого союза взял свое развитие животный мир, из второго – растительный. Мы пока еще не знаем, как же именно произошло слияние этих имеющих ядра клеток с клетками бактерий, но, возможно, узнаем.
– Почему же произошло только два таких союза клеток, а не три, десять, сто? – пожала плечами Джейн.
– Их произошло гораздо больше, чем два, конечно, но… естественный отбор – это раз, не все союзы оказались столь успешными, чтобы завоевать такое огромное место под солнцем, и кроме того далеко не все подобные эндосимбиотические процессы закончены, многие еще в процессе своего развития, и будущее покажет – что из этого получится.
– Например – какие это незаконченные процессы? – поинтересовалась Джейн?
– Примеров много… ну например есть такое существо – латинское его название Mixotricha paradoxa. Ей тоже хочется двигаться, как и нам, но для этого она нашла довольно оригинальный способ – в качестве "лошадей" она использует до четверти миллиона бактерий Treponema spirochetes, которые впряжены именно как лошади в повозку – то есть прикреплены к поверхности клетки. С митохондриями она подружиться так и не сумела, но нашла им замену – сферические аэробные бактерии. Представляете – каково управляться с четвертью миллионами лошадей? Возможно именно поэтому, такой путь развития через массовость оказался менее эффективным, так что Mixotricha paradoxa отстала в своей эволюции. А еще есть такие клетки, которые содержат внутри себя водоросли. Кстати, и само клеточное ядро – это сложнейшее существо, также скорее всего является примером эндосимбиоза!
– Действительно, параллель между жизнью клетки и социальными процессами кажется очень даже подходящей, – согласилась Джейн.
– Подходящей, и очень плодотворной! На стыках наук вообще часто возникает много интересного, когда закономерности, обнаруженные в одной области, находят свое место в качестве гипотез в другой области, но кто бы мог подумать, что этнография и микробиология так близки?
– Неужели за этим стоит нечто большее, чем внешнее сходство?
– Уверен, что именно так, – подтвердил Энди.
– Это кажется невероятным, – с сомнением в голосе сказала Джейн. – Все-таки нельзя всерьез приравнивать людей, с нашим интеллектом, свободой воли… ну что тут перечислять, с органеллами – примитивными созданиями.
– Приравнивать их никто и не берется, – возразил Энди, – но если ты пустишь по быстрому течению горной реки бревно, состоящее из прогнившей целлюлозы, и высокообразованного профессора, то они поплывут примерно одинаковым образом, и наблюдая за бревном мы сможем точно предсказать траекторию профессора. Здесь то же самое. В социальных процессах люди ведут себя как бревна – текут по течению. Если в обществе принято ходить по улице в штанах, то и профессор и дворник будут ходить именно в штанах, так что если и говорить о "свободе воли", то понятию этому можно отвести только очень узкую область в человеческой жизни, а в остальном…
– В остальном – все мы бревна:), – подхватила Джейн. – Понятно. Социальные закономерности могут быть одинаковыми и в обществе органелл клетки, и в обществе людей, несмотря на то, что одни представляют собой сравнительно примитивные образования, управляемые законами химии, электричества и магнетизма, а другие – высокоразвитые существа, управляемые психологией, экономикой, политикой и тому подобными надстройками.
– Да, все так, кроме одного – кроме слово "примитивными". – Энди потянулся всем телом, и Джейн вдруг отметила, что никак не может определить его возраст. – мы привыкли говорить "примитивное", следуя привычным концепциям, и тем самым, кстати, снова и снова доказываем, как узка область применения термина "свобода воли". О какой свободе может идти речь, когда каждый, по сути, всю свою жизнь повторяет как попугай сказанное другими и делает то что ему положено делать согласно его религии, концепциям, привычкам, социальным ограничениям? Если мы вдумчиво поищем проявления этой пресловутой "свободы воли", мы его не найдем. То есть ты ее не найдешь, – поправился он.
– А ты?
– Я найду. – Энди посмотрел на нее неожиданно твердым взглядом. – Но лишь потому, что меня научили этому те, кто ее искал и нашел. У нас этому учат в четвертом классе.
– Прости?
– За что?
– Ну… я в смысле "не поняла", – улыбнулась Джейн.
Энди помолчал, потер переносицу и взгляд его утратил непривычную жесткость, снова став мягким и доброжелательным. Впрочем нет, нельзя сказать, что в тот момент он выглядел недоброжелательным – просто такой твердый взгляд инстинктивно воспринимается как признак отстраненности, а стало быть признак скрытой опасности, хотя в данном случае Джейн была уверена, что чувства опасности не испытывала.
– Об этом потом как-нибудь, – отпинался Энди от ее вопроса. – А вот насчет примитивности, о какой примитивности может идти речь, когда мы говорим о том, что органеллы в своем взаимодействии друг с другом и окружающим миром используют химию, нисходящую до таких элементарных составляющих, как протоны и электроны? Ты, как физик, прекрасно понимаешь, что в данном случае "элементарность" и "примитивность" не синонимы, а наоборот – антонимы. Квантовая физика описывает даже самые простейшие взаимодействия между элементарными частицами уравнениями на целую страницу. Мы можем оперировать терминами "принцип неопределенности", "постоянная Планка", "электронное облако", "корпускулярно-волновой дуализм" и прочими и добиваться точных результатов и предсказаний, и тем не менее никто из нас не способен представить себе все это в каком-то определенном виде. Мы знаем, что микромир управляется вероятностными законами, и помним, что говорили величайшие физики о своей безнадежной беспомощности в том, чтобы интуитивно понять происходящее там. Как можно после этого говорить о примитивности? Мы говорим о запутанности и сложности психологии, поем дифирамбы "вселенной внутри нас", а между тем на поверку выясняется что сложности никакой нет, что любой человек совершенно предсказуем в связи с тем, что он – лишь бревно в потоке событий, будучи жестко запрограммированным тысячами запретов, указаний, концепций, влечений.
– То есть ты отрицаешь то, что любой человек, – начала было Джейн, но Энди ее перебил.
– Я отрицаю вообще все, что начинается со слов "любой человек", – произнес он, и его взгляд снова приобрел твердость. – Я знаю, что все люди разные, но знаю также и то, что разница эта вполне расчетная величина. Занеси в компьютер всего лишь несколько десятков тысяч параметров, определяющих концепции и навыки данного человека, и с устраивающей тебя вероятностью ты получишь точный прогноз его будущего, равно как и прошлого. Да, людям очень нравится думать о себе как о сложных существах, вместилищах "вселенной", но в реальности их жизнь примитивна и предсказуема. Нет, я не отрицаю то, что человек может стать носителем вселенной в себе. И более того, я точно знаю – как это сделать. Но кто на самом деле делает это? Кто поднимает голову над зловонной лужей тупости, механических привычек, негативных эмоций, и дотягивается до мира озаренных восприятий, которые единственно и дают человеку ту самую таинственную сложность, которые и рождают в нем тайну и делают тайной его самого? Ты таких людей знаешь? Это риторический вопрос. Ты таких людей не знаешь.
