Марина Ясинская - Крутые колобки
Чудь Инкорпорейтед.
Шашкин смотрел на знакомый ему логотип и ощущал, как пока еще непонятное предвкушение начало разгораться в крови.
— А как врываемся?
— Сносим ворота.
— Как? — упорствовал какой-то настырный байкер. — КамАзов-то больше нету…
— Тихо ты! — зло зашипел Сабля; так злятся обычно те, кому наступают на больную мозоль. Затем фюрер тяжело вздохнул: — Любомир мне, понимаешь, доверил, в натуре, а вы, придурки, прозевали, как у вас машины увели.
— Это не мы, — опасливо отступил настырный байкер. — Тех, кто прозевал, ты, великий фюрер, уже повесил. И десятки их.
— Повесил, мля, а толку? КамАЗов-то нету! Как теперь ворота Замка сносить?
— Вам КамАЗы нужны? — неожиданно для самого себя встрял Шашкин.
— Дюпель, ты, в натуре, очнулся, что ли?
— Вы на "Чудь Инкорпорейтед" нападать собираетесь? — уточнил Петр.
— Ну ты, мля, даёшь, — заржали вокруг него байкеры.
"Значит, на нее", — сделал правильный вывод Шашкин. — "Как, однако, удачно всё складывается!"
— Так КамАЗы нужны? — повторил он.
— А у тебя, типа, есть? — нехорошо ухмыльнулся Сабля.
— Может, и есть, — высокомерно, что никак не вязалось с его плачевным внешним видом, отозвался Петр.
Опешивший от такого наглого тона, Сабля даже не разозлился.
Шашкин на миг прикрыл глаза и с наслаждением вдохнул вонючий смрад бандитского логова. Это был первый запах, который он ощутил за долгое время, и тот показался Петру прекрасным. На его лице медленно расцвела кривая улыбка, которая, несомненно, вышла бы мстительно и зловещей, не будь Шашкин таким отекшим от побоев.
— Ты, — ткнул Петр пальцем в одного из байкеров, которые забирали его из вытрезвителя. — Дай мне телефон…
***Если поначалу Дюпель опасливо косился на огромных мордоворотов, сжавших его с обеих сторон на заднем сидении роскошного джипа, то вскоре отошел. Громилы вовсе не собирались проламывать его несчастную, неприкрытую любимой банданой голову — наоборот, они охраняли его по приказу расположившейся на переднем сидении разодетой в пух и прах человской женщины, зачем-то забравшей его из вытрезвителя.
Дюпель, правда, на первых порах пытался рыпаться:
— Пустите, в натуре, я на штурм опоздаю!
С тем же успехом он мог обращаться к стенке. Охранники не пошевелились и даже не подали вида, что слышали. Зато встрепенулась человская женщина, и Дюпель сразу пожалел, что привлек ее внимание.
— Пустите его, алкаша! Да я тебя, пьянь подзаборная, знаешь, сколько искала? Тебя же не узнать — ты на кого стал похож? Разрисован, как последний уголовник, и зарос, как бабуин. Подписал бы на меня доверенность, алконавт недоделанный, и — пожалуйста, подыхай под забором. А то, смотрите, в бомжи подался, бизнес ему, видите ли, надоел! И дела нет, что семья скоро останется голодной и раздетой!
Мягкие бока дамы, упакованные в дорогую одежду, искусно скрывающую недостатки фигуры, еще не исправленные пластическим хирургом, никак не свидетельствовали о том, что над женщиной витают призраки нищеты и истощения, но ее это явно не смущало. Начав возмущаться, она продолжала свою визгливую тираду то тех пор, пока джип не остановился у новенькой многоэтажки где-то на юге Москвы. Охранники аккуратно, но решительно выгрузили Дюпеля из машины, внесли его в светлый подъезд, взлетели в зеркальном лифте на самый верх и оставили в просторной, роскошной квартире. Один на один с встроенным в стену баром из темного дерева, богато уставленным пузатыми бутылками с солидными этикетками.
Так что когда в апартаментах появилась настырная человская женщина, Дюпель уже ополовинил бутылку крепкого бурбона и теперь, наскоро соорудив себе подобие банданы из стянутой с обеденного стола туго накрахмаленной бордовой салфетки, блаженствовал в мягком кожаном кресле, время от времени с наслаждением прикладываясь к горлышку.
— Ах ты, тварь, стоит тебя на минуту одного оставить, как ты уже лакаешь! — с порога завелась человка. — А ну пошел в душ! Вымойся, бомж вонючий, а то от тебя помойкой разит! И рубашку с длинным рукавом надень — татуировки твои похабные прикрыть, — в приличное место едем, — приказала она и, не дождавшись реакции, попыталась было отобрать у Дюпеля бутылку.
Это она, конечно, сделала зря.
— Руки прочь! — страшно рявкнул освеженный благословенным напитком уйбуй и так так зыркнул на женщину, что она даже чуть присела от неожиданности. Впрочем, уже миг спустя она оправилась и вновь попыталась командовать:
— Кому сказала, отдай бутылку, вымойся и переоденься, нам выезжать пора.
— Куда? — подозрительно осведомился Дюпель. Он не собирался по своей воле отходить от богатого бара — по крайней мере, до тех пор, пока не опустошит его.
— Куда скажу, туда и поедем, — огрызнулась женщина.
— А ты, вообще, кто такая, в натуре?
— Допился! — всплеснула руками женщина и повысила голос: — Володя, Игорь, идите-ка сюда!
В дверях появились дюжие охранники, и вскоре, невзирая на отчаянное сопротивление Дюпеля, он был насильственно лишен самодельной банданы, бурбона, и и засунут обратно в салон джипа.
— Куда, Зинаида Андреевна? — бесстрастно осведомился вышколенный шофер, когда на заднем сидении поутихла отчаянная возня.
— К той бабке, — ответила женщина и, обернувшись назад, мстительно бросила Дюпелю: — Будем тебя, алкаша, по-новой кодировать.
***На "Чудь Инкорпорейтед" у Шашкина была давняя обида, из тех, что не забывают и не прощают.
Несколько лет назад он прознал о том, что в самом начале Вернадского, около трех высоток в стиле брежневского модерна вот-вот появится помещение на продажу, идеально подходящее для кафе. Активно занимающийся расширением своей сети "Шашек", он быстро оценил бизнес-перспективы открытия забегаловки в этом районе, договорился с нужными людьми, оперативно организовал кредит на недостающую сумму и приобрел вожделенную недвижимость — даже прежде, чем та официально оказалось на рынке.
Однако, не прошло и недели, как в пустом помещении, готовящемся к капитальному евро-ремонту, появилось двое высоких, крепких рыжеволосых мужчин в костюмах. Вежливые и деловые, с иностранными именами и российскими манерами, они сообщили, что являются представителями компании "Чудь Inc." и настойчиво предложили Шашкину продать новоприобретенное помещение — оно им, дескать, нужнее.
Закаленный в рэкетирных войнах девяностых и не без оснований уверенный в надежности своей крыши, Петр только отмахнулся рукой и крайне нелюбезно ответил: видали, мол, мы таких, как вы, не боимся, так что не пойти бы вам…
То, что случилось дальше, Шашкин вспоминать не любил. В глазах внезапно потемнело, воздух перестал поступать в легкие, а сердце заколотилось как бешеное. Чуть придя в себя, Петр обнаружил, что его впечатали спиной в стену, железная рука одного из пришельцев крепко сомкнулась на его горле, а ноги не достают до пола.
И ведь не ограбили они его, нет. И не кинули. Цену дали приемлемую, рыночную. Документы оформили, сумму перевели оперативно. Не нахами он им так нагло при первой встрече, вполне возможно, вообще всё по-цивильному бы прошло. Однако…
Однако, Петр не забыл то отвратительное ощущение страха, когда железная рука рыжего сжимала его горло, не забыл то унизительное чувство беспомощности, которое он испытал, ставя подпись под договором купли-продажи. С той поры в глубине души Шашкина затаилась тяжелая обида. Не из тех, что бестолково точат изнутри и мешают жить, а из тех, что лежат незаметно годами, а потом внезапно, почуяв, что настал удачный миг для расплаты, вылезают на свет.
Как сейчас.
Шашкину не было дела до того, что за бандитская группировка планирует нападение на "Чудь Инкорпорейтед" и какие у байкеров счёта к высокомерным рыжим ублюдкам. Затаенная обида, уловив удачный момент для мести, с гнусной ухмылкой вырвалась на волю и вытряхнула Шашкина из болота равнодушия и безразличия, в котором он до той поры пребывал.
— Здорово, Михаил. Да, Шашкин… Слушай ты их больше, никуда я не пропал. Мих, тут такое дело… — Прижав к уху сотовый, Петр бродил среди суетливо готовящихся к нападению байкеров. — Мне нужны машины. Побольше. "КамАЗы", например… Нет, насовсем… Четыре?.. Когда сможешь?
Сабля подозрительным взглядом следил за Шашкиным.
— Ну? — осведомился он, едва Петр убрал мобильник.
Шашкин давно понял, что с тех пор, как бандиты лишились грузовиков, проникновение на территорию "Чудь Inc." стало самым уязвимым моментом их плана, потому не отказал себе в удовольствии выдержать драматическую паузу.
— Через пару часов здесь будет четыре пожарных "КамАЗа".
Услышав это сообщение, собравшиеся вокруг приближенные Сабли ахнули.
Фюрер смотрел на Петра пристальным взглядом.
