Дорис Лессинг - Маара и Данн
Детей опустили наземь возле самой верхушки холма, намного превосходящего высотой предыдущий, который уже наполовину скрылся под водой. Животные, облепившие его, сбились в кучу, толпились вплотную друг к другу, вверх торчал лес антилопьих рогов, как ветки сухостоя. Все холмы густо усеивала всяческая живность, рядом с ними на плоском валуне расположился выводок змей, вытянувшихся или свернувшихся кольцами. Все они страшно устали, как и люди, как и остальные животные. Новые и новые ползучие твари и четвероногие вылезали из воды, отряхивались, бежали или ползли повыше.
— Ливни, — сказала женщина, глядя в голубое, без единого облачка, небо.
— Видел я похожее тридцать лет назад, — отозвался мужчина. — Я тогда не старше этих детишек был. На севере это случилось. Плотину тогда размыло. Обветшала плотина, никто ее не ремонтировал, не укреплял.
— Ну, здесь-то не в плотине дело. Столько воды никакая плотина не удержит.
— Да, — согласился мужчина. — Должно быть, потоп на плоскогорье за Старым ущельем, через него вода и прошла. Жаль, столько воды попусту пропадет.
Данн подобрался к выемке в скале, в которую просочилась вода, и плюхнулся туда рядом с ящерицами и змеями.
— Данн! — крикнула Маара, но брат не обратил на нее внимания. Он гладил большую, толстую зеленую змею, урчавшую от удовольствия. — Перестань, укусит! — Маара посмотрела на женщину, но та увлеклась беседой и ее не слышала. Она глядела на север, откуда приближалась следующая волна, поменьше предыдущих, но достаточно мощная, чтобы толкать перед собой валуны и нести трупы громадных животных с хоботами, клыками и большими ушами.
— Мы не можем себе позволить терять столько животных! — воскликнул вдруг мужчина.
— Десятком больше или десятком меньше, — махнула рукой женщина. — Что ты тут поделаешь…
Им снова приходилось кричать, чтобы перекрыть грохот потока, стук стволов и камней, крики животных.
В этот момент Данн вытащил руку из колец змеи, поднялся и подошел к ним, осторожно выбирая путь, чтобы не наступить на какую-нибудь устало развалившуюся на камнях и на земле живность. Он подошел к взрослым и остановился перед ними.
— Я есть хочу. Очень-очень хочу.
Маара поняла, что и ее уже давно терзает голод. Когда она в последний раз что-то съела? Злые люди не давали им ни есть, ни пить. А до этого… сознание наполнили пестрые картинки, мелькающие сценки. Родители, склонившиеся над ней: «Будь храброй, следи за братиком»… Гнев на лице незнакомца… А еще раньше — домашняя повседневность, до того, как начались всякие ужасы. Она вообще не могла вспомнить, когда ела в последний раз. Еды не хватало, но что-то съедобное всегда было в доме. Она вгляделась в Данна и поняла, что он очень изменился. Куда девались привычные пухлые розовые щеки. Лицо у братика худое, желтоватое. Еще ее заинтересовало, что туника Данна, в которой он только что плескался в воде, совершенно сухая. И на ней тоже сухая. Противная одежда у этих скальных людей, но очень быстро высыхает.
— У нас мало пищи, — пояснил мужчина. — Если сейчас съедим, то больше взять неоткуда.
— Я тоже голодная, — пробормотала Маара. Взрослые озабоченно переглянулись.
— Уже недалеко, — сказал мужчина.
— Но кругом вода.
— Она скоро уйдет.
— Недалеко… До чего недалеко? — спросила Маара. — Куда мы пойдем? Домой? — Но, еще не договорив, она поняла, что дома ей больше не видать. Женщина присела, лицо ее оказалось рядом с лицом Маары; мужчина так же точно присел напротив мальчика.
— Пора уже все понять, милая, — сказала женщина. Печально глядели глаза ее из глубоко запавших глазниц.
Мужчина держал Данна за руку и бормотал:
— Прекрати, прекрати.
Данн молча плакал. Жажда его больше не мучила, влаги хватало и на слезы, изобильно текшие по маленькому лицу.
— Что сказал тебе господин наш Горда? Ведь он тебе все объяснил?
Маара кивнула. Пришлось кивнуть. В горле застрял комок.
— Ну вот. — Женщина вздохнула и выпрямилась. Поднялся и мужчина, и они оба стояли, не зная, что делать и что сказать.
— Тяжко им, малым, все это понять, — сказала наконец женщина.
— Не удивительно, — вздохнул мужчина.
— Но они должны понять.
— Я понимаю, понимаю, — закивала Маара.
— Вот и хорошо, — улыбнулась женщина. — Что сейчас самое важное?
— Меня зовут Маара, — ответила девочка, поразмыслив. Мужчина повернулся к мальчику.
— А тебя как зовут?
— Его зовут Данн, — быстро вмешалась Маара, боясь, что брат забыл свое новое имя. Он и вправду забыл его, ибо тут же встрепенулся:
— Я не Данн. Меня зовут иначе.
— Запомни, от этого твоя жизнь зависит, — покачал головой мужчина.
— Забудьте свои прежние имена, — увещевала их женщина.
Маара подумала, что забыть настоящее имя несложно, потому что жизнь, с ним связанная, ушла безвозвратно, жизнь, в которой не надо было убегать, в которой их не томила жажда, а люди жили спокойно и мирно…
— Я есть хочу, — пробурчал Данн.
Взрослые внимательно осмотрели плоский валун, на который выползли пара ящериц и несколько скорпионов. Мужчина подобрал палку и осторожно спихнул эту живность с камня.
Они сели на камень, все четверо. Женщина порылась в большом мешке, привязанном к поясу. Мешок вымок, но пища оказалась столь хорошо упакованной, что лишь слегка подмокла. Женщина вынула два довольно больших белых диска, разломила каждый пополам и дала мужчине, Мааре, Данну, оставив одну половинку себе. Маара откусила и не смогла понять вкуса этого вещества.
— Больше ничего нет, — пояснила женщина.
Данн набил полный рот, жевал, давился, от усердия на глазах у него выступили слезы, лоб вспотел. Маара подумала, что выглядит так же.
— Что не доедите, я спрячу, — сказала женщина. Сама она не ела, следила за детьми.
— Поешь, — велел ей мужчина. — Надо подкрепиться. — Но сам он тоже почти ничего не съел.
— Это… скальных людей? — указал Данн глазами на недоеденный кусок.
Маара удивилась и обрадовалась его реакции. Она знала, что брат ее внимательный и сообразительный, даром что маленький.
— Да, их еда, — кивнул мужчина. — Не нравится? Придется привыкнуть, другого пока не предвидится.
— Другого долго не будет, — подтвердила женщина. Она встала, повернулась к воде. Туда же повернул голову и мужчина. Они долго и внимательно глядели, раздумывали, гадали. Разницы в уровне не замечалось. Толпившиеся на холмах животные, так же как и люди, ждали, когда же наконец отступит большая вода. Поток, теперь более спокойный, все еще проносил мимо кусты и деревья с вцепившимися в ветви большими и малыми животными.
— Скоро спадет, — сказала женщина.
— Если еще не прибудет.
Небо над ними такое же голубое, как будто твердая крыша над землей. Солнце жаркое, почти над головой. И бурая вода с севера.
Данн заснул, не выпуская из рук обкусанной белой лепешки. Женщина вынула ее из рук мальчика, спрятала в мешок. Она села, склонила голову, глаза ее закрылись. Мужчина лег наземь, тоже заснул.
— Нельзя, нельзя спать, — взмолилась девочка. — А вдруг придут плохие люди? Змея укусит… — И тоже заснула.
О том, что спала, она догадалась, вскочив и лихорадочно оглядываясь: где брат? Где взрослые? Голова болела от солнца, уже склонявшегося к горизонту. Вода отступила, неслась теперь лишь по руслу реки в центре долины. Данн вместе с женщиной, держась за ее руку, стоял на вершине холма. Они вглядывались вдаль, озирали окрестности. У подножия холма осела полужидкая грязь, из которой начинала подниматься испачканная трава.
— Где нам переправиться? — спросила женщина.
— Не знаю, но где-то придется, — ответил мужчина.
Животные, покинувшие холмы, одолевали грязь, взбирались на гребень водораздела. Маара подумала, что скоро снова захочет пить. И проголодается. Они проспали до вечера.
— Надо попытаться, — продолжил мужчина. — Между ямами дно поднимается.
— Опасно.
— Здесь оставаться опаснее, если они за нами погонятся.
Быстро темнело. Выступили звезды, вышла на небо яркая желтая луна. В лунном свете блестела грязь, блестела трава, сверкала и переливалась речная рябь. Мужчина спрыгнул в грязь, поскользнулся, но устоял на ногах, выпрямился.
— Под грязью твердая земля. — Он подхватил Данна и повернулся к Мааре: — Справишься?
Маара тоже ступила в грязь, ощутила под ногой твердую поверхность. Яркая луна очерчивала резкими тенями трупы утонувших животных, валуны, скалы, холмы. Трава цепляла их за ноги, но они продвигались к реке, миновали холм, потом забрались на более высокий, вышли на берег. Противоположный берег отсюда казался далеким, недосягаемым. Мужчина подобрал отломанную потоком ветвь дерева, подступил к самой воде и погрузил в реку толстый конец ветви. Глубоко. Он прошлепал подальше, снова проверил… и еще прошел. В этом месте ветвь ушла в воду лишь на две пяди.
