Вероника Рот - Инсургент

Ее взгляд перемещается от Тобиаса ко мне и застывает.

— Мы будем рады приветствовать вас здесь при условии, что вы будете соблюдать наши правила, — говорит она. — Это наше решение.

У меня пересыхает во рту, когда я думаю о пистолете под моим матрасом, о напряжении между мной и Питером, между Тобиасом и Маркусом. У меня плохо получается избегать конфликтов.

— Мы здесь надолго не задержимся, — говорю я Тобиасу.

Еще секунду назад он саркастично улыбался. Теперь уголки его рта опущены:

— По-любому.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Перевод: Марина Самойлова, Надя Подвигина, Екатерина Маренич, Ника Аккалаева, Галина Воробьева

Редактура: Марина Самойлова, Denny Jaeger (Александра)

В этот вечер я возвращаюсь в свою комнату и провожу рукой по матрасу, чтобы убедится, что оружие все еще там. Пальцы натыкаются на курок, и у меня перехватывает дыхание, как при аллергии. Я убираю руки, сажусь на колени на край кровати и начинаю с трудом глотать воздух, пока мне не становится легче.

Да что с тобой такое? Я качаю головой. Соберись.

Именно это я и чувствую: собираю разные части себя вместе и как бы пытаюсь связать. Я задыхаюсь, но, по крайней мере, ощущаю себя сильной.

Боковым зрением я замечаю какое-то движение и выглядываю из окна, которое выходит на яблоневый сад. Джоанна Рейес и Маркус Итан гуляют бок о бок, останавливаясь у трав, чтобы собрать со стеблей листики мяты. Я выскакиваю из комнаты прежде, чем успеваю понять, зачем собираюсь следить за ними.

Я бегу через здание, чтобы не потерять их из виду. Когда я оказываюсь снаружи, приходится стать осторожнее. Я обхожу теплицу с задней стороны и как только вижу, что Маркус и Джоанна скрылись за рядом деревьев, продвигаюсь к следующему ряду, надеясь, что ветки спрячут меня, если один из них обернется.

— …была удивлена временем нападения, — говорит Джоанна. — Был ли это окончательный план Джанин, и действовала ли она согласно ему, или произошел какой-то инцидент, спровоцировавший ее?

Я вижу лицо Маркуса через раздвоенный ствол дерева. Он сжимает губы и выдает:

— Хм…

— Полагаю, мы никогда не узнаем. — Джоанна приподнимает брови. — Так ведь?

— Возможно.

Джоанна берет его за руку и поворачивается к нему. Я застываю на месте, опасаясь, что она меня увидит, но она смотрит только на Маркуса. Я сажусь на корточки и ползу к одному из деревьев, ствол которого может меня спрятать. Из-за коры чешется спина, но я не шевелюсь.

— Но ведь ты знаешь, — говорит она. — Ты знаешь, почему она атаковала именно в это время. Я, возможно, уже не из Искренности, но все еще могу определить, когда кто-то что-то не договаривает.

— Любознательность корыстна, Джоанна.

Будь я на ее месте, я бы ударила его за такой комментарий, но она просто отвечает:

— Моя фракция зависит от меня, и если ты владеешь информацией, важно, чтобы я тоже была в курсе, чтобы могла поделиться ей. Уверена, ты можешь меня понять, Маркус.

— Есть причина, по которой ты не знаешь все, что знаю я. Давным-давно Отреченным была доверена конфиденциальная информация, — говорит Маркус. — Джанин атаковала, чтобы украсть ее. Если я не буду осторожным, она уничтожит ее, поэтому я больше ничего не могу тебе сказать.

— Но я уверена…

— Нет, — отрезает Маркус. — Эта информация намного более важна, чем ты можешь себе вообразить. Многие лидеры в этом городе рисковали жизнью, чтобы защитить ее от Джанин и погибли, и я не буду подвергать ее опасности только ради удовлетворения твоего тщеславного любопытства.

Джоанна замолкает на несколько секунд. Становится так темно, что я едва различаю свои собственные руки. В воздухе пахнет грязью и яблоками, я стараюсь дышать тише.

— Прости, — произносит Джоанна. — Должно быть, я сделала что-то, из-за чего ты не можешь мне доверять.

— В последний раз, когда я доверил эту информацию представителю фракции, все мои друзья были убиты, — говорит Маркус. — Больше я никому не верю.

Я не могу удержаться, подаюсь вперед, чтобы осмотреться из-за ствола. Оба, и Маркус, и Джоанна, слишком заняты, чтобы заметить мое движение. Они стоят очень близко, но не касаются друг друга; я никогда не видела Маркуса таким усталым, а Джоанну такой разъяренной. Но выражение ее лица смягчается, и она касается руки Маркуса снова, на этот раз с нежностью.

— Чтобы настал мир, мы должны научиться доверять друг другу, — говорит Джоанна. — Поэтому я надеюсь, что ты передумаешь. Помни, что я всегда была твоим другом, Маркус, даже когда ты не хотел говорить.

Она наклоняется и целует его в щеку, а затем идет в конец сада. Несколько секунд Маркус стоит, очевидно, ошеломленный, а потом направляется в сторону здания.

Открытия последних тридцати минут жужжат в моей голове. Я-то думала, Джанин напала на Отречение, чтобы захватить власть, а она хотела украсть информацию, информацию, которую знали только Отреченные.

Когда жужжание проходит, я вспоминаю кое-что еще из сказанного Маркусом: «Многие лидеры города рисковали жизнью ради этой информации». Был ли среди них мой отец?

Я должна выяснить. Надо узнать, что было настолько важным, что Отреченные были готовы умереть за эту информацию. А Эрудиты убить.

Я останавливаюсь, прежде чем постучать в дверь Тобиаса и прислушиваюсь к тому, что творится внутри.

— Нет, не так, — говорит Тобиас сквозь смех.

— Что значит «не так»? Я тебя точно скопировал, — второй голос принадлежит Калебу.

— А вот и нет.

— Повтори.

Я толкаю дверь в тот самый момент, когда Тобиас, сидящий на полу с вытянутой ногой, швыряет нож для масла в противоположную стену. Тот врезается в большой кусок сыра, который они разместили на комоде. Калеб, стоящий за ним, смотрит, не веря своим глазам, сперва на сыр, потом на меня.

— Скажи честно, он какое-то чудо Бесстрашных? — интересуется Калеб. — Или ты тоже так можешь?

Он выглядит намного лучше, чем раньше: его глаза не такие красные, и в нем чувствуется всплеск интереса, как будто он снова заинтригован миром вокруг. Его русые волосы взъерошены, пуговицы застегнуты неправильно. Он красив в своей небрежности, как будто ему все равно, как он выглядит.

— Правой рукой может и получится, но да, ты прав, Четвертый — чудо Бесстрашных. Можно спросить, с чего это вы кидаетесь ножами в сыр?

Глаза Тобиаса встречаются с моими при слове «Четвертый». Калеб не знает, что Тобиас носит свое отличие все время в собственном прозвище.

— Калеб зашел кое-что обсудить, — говорит Тобиас, прикасаясь головой к стене и глядя на меня. — А тему метания ножей мы затронули случайно.

— Да, ведь это одна из самых популярных тем, — говорю я, и мои губы растягиваются в слабой улыбке.

Он выглядит таким расслабленным с запрокинутой головой и руками, сложенными на коленях. Мы смотрим друг на друга дольше, чем это принято в обществе. Калеб кашляет.

— В любом случае, мне пора к себе, — говорит он, смотря то на Тобиаса, то на меня. — Я читаю ту книгу, про систему очистки воды. Парень, который дал мне ее, смотрел на меня, как на психа, когда узнал, что я хочу ее прочесть. По-моему, это руководство по починке, но книга потрясающая. — Он останавливается. — Простите, вы, наверное, тоже думаете, что я псих.

— Вовсе нет, — произносит Тобиас с притворной искренностью. — А ты, Трис, не хочешь почитать руководство по починке? Мне кажется, тебе понравится.

— Могу одолжить, — говорит Калеб.

— Может позже? — предлагаю я. Когда Калеб закрывает за собой дверь, я одариваю Тобиаса грозным взглядом. — Ну, спасибо тебе, — говорю я. — Теперь он мне все уши прожужжит про очистку воды и то, как она работает. Хотя я предпочитаю говорить об этом, чем о том, что его действительно интересует.

— И что это? — Тобиас приподнимает бровь. — Гидропоника?

— Гидро-что?

— Это один из здешних способов выращивания пищи. Ты не захочешь узнать.

— Ты прав, не хочу, — отвечаю я. — О чем он пришел поговорить с тобой?

— О тебе, — поясняет он. — По-моему, это был разговор старшего брата: «Не валяй дурака с моей сестрой». И все в таком духе.

Тобиас встает.

— И что ты ему ответил?

Он подходит ко мне.

— Я рассказал ему о том, как мы сошлись. Вот так мы и пришли к теме метания ножей, — говорит он. — И я сказал, что не валяю дурака.

Я чувствую тепло во всем теле. Он обхватывает мои бедра руками и нежно прижимает к двери. Его губы находят мои.

Не могу вспомнить, зачем я вообще сюда пришла.

Но мне все равно.

Я обнимаю его здоровой рукой, притягивая к себе. Мои пальцы находят край его футболки и скользят под нее по спине. Он такой сильный.

Он целует меня снова, теперь более настойчиво, его руки на моей талии. Его дыхание — мое дыхание, его тело — мое тело, мы так близко, что нет никакой разницы.