Человек, обманувший дьявола. Неполживые истории - Михаил Юрьевич Харитонов
Дежурный слон тяжело вздохнул, вспоминая, во что ему обошлось подтверждение своей честной слоновости.
Моська долакала кофе.
– Закругляемся, – сказала она, вспомнив о томящемся в прихожей розовом индийском слоне. – Последний вопрос, и вы улетаете мухой, – добавила она.
– Что бы вы хотели передать нашим читателям? – Папарацци предательски блеснуло кэноновским глазом.
– Никаких фотографий без моего разрешения! Текст должен быть заверен мной лично, – напомнила Моська. – Читателям… Что пожелать читателям… Подлинности, пожалуй. Подлинности, заверенной подлинным экспертом.
Жужжало поднялось в воздух, сделало круг почета вокруг Моськи и вылетело в форточку.
Моська подняла хвостик, давая знак дежурному. Тут же перед ней появилась миска с нежной молодой слонятиной.
Собачонка покушала, после чего наконец сказала дежурному: «Ладно, зови».
Розовый слон вполз в помещение на коленях. Дверь была сделана именно с таким расчетом. Моська считала, что клиент должен с самого начала принять нужную позу – чтобы не забывал, кто здесь главный.
В хоботе розовый слон нес увесистый портфель. Моська принюхалась. Пахло зеленью. На запах выходило что-то около двадцати штук грина мелкими.
– Здравствуйте, – заикаясь, выговорил слон. – Я на экспертизу…
– Вы кто, собственно? – презрительно прищурилась Моська.
– Слон я… – начал было розовый.
– Слоном вы будете называться, когда я вас облаю, – сообщила Моська. – Пока что вы – невнятное розовое нечто.
Слон потряс портфелем.
– Ну вот мне бы справочку, – протянул он, – что слон я… – Он извлек откуда-то еще один портфель.
Моська снова принюхалась. Фыркнула. Зелени было больше, но все-таки недостаточно, чтобы розовый гоношился. К тому же ей хотелось покуражиться.
– Не-е-ет, так не пойдет, – протянула собачонка. – Моя репутация специалиста…
Слон весь ужался и снова бухнулся на колени.
– Ну ладно, будем с вами работать, – снизошла Моська. – Я еще сделаю из вас слона. Когда б вы знали, с какими мухами иногда приходилось иметь дело… Ничего, получались неплохие слоны. Завтра приходите. И приносите… Пока все.
И она поправила бантик цвета фельдграу.
Лисица и Ворона
Лиса опаздывала.
Времени было уже семь, а ехать надо было недалеко, но неудобно – через Центр с его пробками. Водилы дружно отказывались от полутора сотен, требуя не менее двухсот пятидесяти. Правда, какой-то кавказский овчар распахнул дверцу со словами «дэвушк, дагаварымся», но Лису такое предложение не улыбнуло.
Наконец поймался безопасный бобер на «москвиче». Он с сомнением покрутил мордой, но полторы взял. Дрожащая от холода Лиса быстро юркнула на переднее сиденье и поджала замерзшие лапки.
Через пять секунд после того, как машина сдвинулась с места, водила включил «Авторадио».
Лиса в очередной раз подумала, что надо бы для таких случаев купить плеер с наушниками. И с чем-нибудь нейтральненьким на флешке. Чтобы не слышать всего этого – и в особенности того самого.
То самое на сей раз началось почти сразу – после сладко постанывающей Зайки и каких-то картавых англоязычных сусликов из магнитолы понеслось карканье.
– Во девка дает, – то ли восхитился, то ли осудил бобер. – Ни рожи, ни голоса… а везде ее крутят. И чего в ней все нашли?
– Чего ж вы хотите, – не смогла промолчать Лиса. – В нее знаете сколько вложили? Теперь бабки надо отбивать. И новые делать.
– Ну это понятно, – удовлетворенно откликнулся бобер. – Везде деньги, все за деньги… Раньше ведь какие исполнители были! Зыкина, например. Прекрасно поет, по-настоящему, а не как сейчас. Или там Кобзон. Да Пугачёва хотя бы. У Пугачёвой хоть голос есть. А эта что? «Кар, кар… я ворона, я ворона». Ворона и есть… А вы не знаете, я тут такое слышал, – водила заговорщицки понизил голос, – у нее папаша вроде какой-то серьезный бандит? Чеченец?
– Нету у нее никакого папы-чеченца, – раздраженно отозвалась Лиса. – Просто внешность у нее такая… черная. В смысле кавказская. А мэрии надо делать вид, что у него в городе все в порядке с межнациональными отношениями. Вот и пустили ее в ящик. А дальше она сама.
– Н-да, пробивная девка, ничего не скажешь, – бобер пошевелил седыми усами.
– Стерва, – неожиданно для себя произнесла Лиса. – Наглая бездарная стерва. Ненавижу.
– Ну зачем же так-то, – тут же сменил пластинку бобер, – она ведь старается… И молодежь ее любит. Вот у меня младшая, так у нее в комнате все время это «кар-кар» вертится. Как ее там… ну, пластинка эта ее первая…
– Диск, – поправила Лиса. – Альбом «Воронье горло». Лучше было бы «Глубокая глотка», – добавила она мстительно.
– Так тоже нехорошо, – твердо сказал водила. – Нельзя же все ругать.
– Мне можно. – Лиса неприятно улыбнулась. – Я, вообще-то, музыкальный критик. Ну, – сбавила она тон, – не то чтобы… Пишу в глянец на всякие такие темы, – определила она свое место в жизни.
– М-м-м, – неуверенно пошевелил усами бобер. – То есть вы, получается, профессионал… Так что, Ворона правда никуда не годится?
– Полный отстой, – твердо сказала Лиса. – Помойка. Быдло хавает. Но быдло помойку вообще хавает по жизни. На то оно и быдло.
– Ну… – Бобер с сомнением покачал тяжелой головой. – А чего тогда ваши про эту Ворону пишут? Что это какое-то новое явление и все такое?
– Пишут. – Лиса скрипнула зубами. – И я тоже писала. Вообще-то, я первая про эту проклятую Ворону написала.
– За деньги, значит? – с каким-то участием поинтересовался водила.
– Если бы! – вздохнула Лиса. – Понимаешь, какое дело получилось… Были мы с ребятами на одной вечерине. Ну, выпили немножко, то-се. Смотрю – сидит какая-то дура провинциальная, перья нечищенные, в клюве сыр… Ну я решила приколоться. Подваливаю к этой прошманде и начинаю ее разводить. Ну, чтобы она каркнула и сыр выронила, а я его типа съем.
– Нехорошо, – осудил шофер.
– Нехорошо, – согласилась Лиса, – зато прикольно. Ну так я, значит, и туда и сюда, говорю ей, значит, какая у нее внешность, то-се, ну и дальше – «и, верно, ангельский быть должен голосок. Спой, светик, не стыдись!». Народ вокруг тихо уссывается, я тоже еле держусь… Представляешь, она повелась! Разинула, значит, клюв и как каркнет! Сыр падает, народ в ахуе, все ржут, в общем – что-то с чем-то! А я ей говорю: «В большой семье не щелкай клю…» – Лиса осеклась и замолчала.
– А потом? – спросил бобер, аккуратно тормозя у красного светофора.
– А потом эта дура мне серьезно так говорит: «Слушай, Лиса, а ведь по сути
