Ксения Таргулян - Корабль уродов
— Никогда еще не видел такой пустынный вокзал, — заметил Леон и тут же пожалел об этом — слова с жутковатым эхом отразились от замороженной брусчатки и долго пульсировали в воздухе.
Когда они затихли — послышался другой звук. Мерное дребезжание колесиков по неровному грунту. Самый естественный и привычный звук для вокзала — казалось бы. Но Леона передернуло, и он стал судорожно оборачиваться в поисках источника вкрадчивого перестука.
Метрах в пятидесяти позади них тащился тощий мужчина, тонконогий и в коротком красном пуховике. Огромный черный чемодан ковылял по каменной плитке вслед за ним.
Леон поудобней перекинул через плечо тяжелую сумку с фотоаппаратурой, крепко взял Вренну за руку и направился навстречу незнакомцу.
Они остановились друг напротив друга — с опаской и в легком замешательстве. При ближайшем рассмотрении неизвестный оказался осунувшимся брюнетом лет за тридцать, с немытыми волосами и темными кругами вокруг глаз.
Пересилив себя, Леон вежливо поздоровался и начал обмениваться с незнакомцем перекрестным огнем осторожных вопросов. Признавшись наконец, что он журналист (и приврав, что из журнала Фогг), Леон надеялся разговорить чужака, но тот только сильнее нахохлился, втягивая голову в красную куртку, и буркнул:
— Да что вы тут всё выведываете? Сколько можно, журналюги… Видел я одного из вашего Фогга — шляется по городу, работать не дает.
— А кем вы работаете? — ухватился Леон за тему, не в силах сдержать любопытство. — Я имею в виду…
— Да пошел ты, крыса газетная! — фыркнул мужчина и, пихнув Леона локтем в бок, быстро покатил прочь вместе со своим гигантским багажом.
— Стой! Скажи хотя бы, где ты видел того журналиста? Эй!
Но в ответ раздавалось только громыхание чемодана по брусчатке. Леон тихо выругался.
Покинув вокзал, они с Вренной побрели по опустевшему городу. Планируя свой приезд, они и подумать не могли, что тут будет так безлюдно, что даже такси не удастся поймать. И снять номер в гостинице… Еще недавно захватывающая, теперь их операция выглядела совсем не такой многообещающей.
Здесь не было ни души… Они брели и брели — мимо закрытых ларьков и погашенных рекламных табло, мимо брошенных легковушек и запертых магазинов. В какой-то момент за ними увязалась печальная дворняжка, и Вренна начала неожиданно кричать на нее, оттолкнув Леона куда-то себе за спину. А потом ужасно покраснела, смутилась и чуть не расплакалась со стыда. А дворняжка убежала, поджав уши…
Через несколько кварталов от вокзала, постепенно начиная замерзать, они внезапно увидели силуэт в окне первого этажа. Силуэт сперва испуганно отпрянул, но потом вернулся к стеклу и приветливо помахал им. Заскрипела оконная рама, и распахнулась форточка.
— Эй, привет! — крикнул им из дома девичий голос. — Вы кто?
— Журналисты! — осторожно крикнул в ответ Леон.
— Зайдете?
Леон взглянул вопросительно на Вренну, и она кивнула. Он громко согласился — силуэт исчез из оконного проема и через пару минут появился в дверях подъезда. Это была молоденькая женщина, в шарфе с бахромой и уггах, с накинутой на плечи шерстяной шалью и с черными пятнами какой-то грязи на лице.
— Заходите, — радостно улыбнулась она, кивая на дверь.
В недоумении, но без особой опаски Вренна и Леон последовали ее совету. Вслед за девушкой они прошли в комнату, откуда она увидела их, и девушка закрыла форточку. Прямо возле окна на паркетном полу стоял этюдник, к которому крепилась внушительных размеров деревяшка с листом бумаги и черно-белым сумрачным пейзажем. Продолговатые кусочки угля валялись на полу вокруг треноги.
— Вы только приехали, да? — улыбнулась девушка, убирая со лба прядь красных волос и оставляя еще одну черную полоску от грязных пальцев. — Замерзли? Хотите чаю?
Леон с благодарностью согласился, и они вместе с Вренной уселись на потрепанный диванчик в углу комнаты.
— А я как раз хотела сделать перерыв, — щебетала художница, ставя чайник и заполняя стол предметами вроде салфеток и сахарницы, — и смотрю — вы идете. Я обычно не стала бы так зазывать незнакомцев на чай, да, но тут, знаете, так пустынно и стремно, что не хочется быть одной.
— А вы тут живете? — осторожно полюбопытствовал Леон.
— Ну, сейчас да, но вообще это не мой дом. Просто отсюда же все разъехались, потому что тут был полный трешак, а сейчас всё уже успокоилось, но никто не спешит возвращаться. Поэтому я пока тут и рисую. Это, по-моему, прекрасная возможность. Такой сумасшедший город, — она села напротив гостей, отхлебнула из своей чашки и снова запачкала лицо, убирая волосы с глаз. — Но вы и сами, наверно, знаете, иначе бы не приехали сюда, да?
— Конечно, — с преувеличенной теплотой кивнул Леон и ненароком покосился на Вренну — она выглядела чересчур шокированной даже для такой неожиданной ситуации. — Я Леон, кстати, — улыбнулся он.
— Василиса.
И Василиса, руководимая искусно подвешенным языком Леона, рассказала им, как два месяца назад в Штаман-Рейне почти полностью замерла жизнь, когда горожане бежали, поддавшись панике, оставляя жилье и имущество. Как до этого месяц за месяцем здесь нагнеталась атмосфера, как пропадали сперва обитатели крайнего восточного района, а потом и всего города — пропадали тихо и незаметно, словно просто уезжали куда-то втайне от семьи. Как затем всё чаще на улицах стали замечать чудны́х уродцев — то ли зверей, то ли карликов (но впрочем, всем понятно, кого на самом деле). И как, наконец, похищения стали происходить среди бела дня и на глазах у свидетелей — молчаливая мутноокая тварь просто хватала несчастного посреди улицы, скручивала ему конечности, как могла (в зависимости от устройства своего тела) и уволакивала вниз по переулку. Иногда людям удавалось заступиться за жертву и прогнать или прикончить кораблиста — иногда нет… Иногда после такой схватки оставался пяток никому не нужных трупов.
Вскоре после бегства перепуганных жителей сюда стали являться мародеры. Многие из них тоже попались в лапы, клешни и щупальца чудовищ и канули в Лету. Многим, впрочем, удалось награбить добра по-быстрому и скрыться из города.
Спустя еще несколько недель начали распространяться слухи о затишье в Штаман-Рейне. Якобы кораблистов всё меньше и меньше, якобы они вовсе перестали встречаться. И вот, мало-помалу сюда стали заглядывать любопытные носы журналистов, фотографов и художников, спешащих запечатлеть этот временный город-призрак. Так сюда попала и Василиса.
— А что здесь говорят о том, что будет восьмого числа? — поинтересовался Леон между прочим.
— А разве что-то будет восьмого? — удивилась рассказчица. — А, ну я что-то слышала, какой-то бал, да? А он восьмого? Я просто не помню. Ну он же там, у них, в Замке. Какая разница, что там будет. А что, думаешь, нас это как-то затронет?
Вренна тихо фыркнула себе под нос, а Леон жизнерадостно улыбнулся, вторя беззаботной манере собеседницы:
— А, черт его знает, говорят, там будет что-то реально важное. Думаю, оно может как-нибудь отразится на городе, а может, и нет. Но лучше быть поосторожнее.
— Ну да. Надо будет тогда седьмого уехать что ли… И не забыть перед отъездом оставить тут хозяевам денег за проживание — я же не бродяжка какая-нибудь.
Вренна в кои-то веки подала голос:
— А почему ты уверена, что они свалили, а не мертвы?
— В смысле? Ну, посмотри, тут же чисто, ни крови, ни следов борьбы.
— Их могли схватить на улице, — буднично пожала плечами Вренна. — Да и проливать здесь их кровь кораблистам не нужно: поврежденные тела же не ценятся.
Повисла неловкая, гнетущая тишина. Леон судорожно искал слова, чтобы разрядить обстановку. В конце концов, он кое-как рассказал, что они вдвоем с Вренной по заказу редакции в течение полугода собирали статистику похищений и разбоев со стороны кораблистов — и Василиса осталась вполне удовлетворена таким объяснением, но непринужденный характер беседы вернуть не удалось, и вскоре они покинули временное пристанище художницы.
Всю вторую половину дня Вренна и Леон гуляли по пустынным улочкам, и Леон, проникшись атмосферой города-призрака, фотографировал направо и налево, иногда подолгу залипая над одним и тем же ракурсом одного и того же дома. Часа в четыре, проголодавшись, они спустились в заброшенный ресторанчик в подвальном помещении и долго со смехом ели конфеты и консервы, а уходя, по примеру Василисы, оставили деньги возле кассы. Когда начали сгущаться сумерки, они стали искать подходящий для ночлега дом — и вскоре остановили выбор на здании банка с профессионально взломанными замками (мародеры здесь уже постарались).
— Главное поменьше трогать всё руками, — усмехнулся Леон, с опаской осматривая помещение. — Особенно сейфы.
Здесь топили батареи, было тепло, и они устроились ночевать в зале ожидания. Посреди ночи Вренна проснулась от неожиданного кошмара — вздрогнула и резко распахнула глаза, но двигаться не стала, чтобы не будить Леона. Они вдвоем лежали на длинном узком диване: головами друг к другу, а ногами к разным краям, и рука Леона, закинутая наверх, касалась волос Вренны.
