Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 1
– А первые?
– Во дворце есть зал нерожденных детей… Слепой не успел сказать. Но не беда, – видя расстройство девушки, улыбнулся паж, – я же с тобой, – и он снова показал струну.
– Да, да, конечно… милый Жи Пи. Как всё это интересно и как странно! Я начинаю понимать…
Мальчик опять смущенно потупился.
– Ну, ну, ну! – они буквально столкнулись с герцогом и его спутницей. – Вот, полюбуйтесь, Ваша Светлость… воркуют! А мы дожидайся! Лучше бы просто отнять…
– Тебе не понять моей удачи, Лутели, – спокойно остановил ее мужчина. – Ты слишком надменна, алчна и коварна. Я говорил. Три слова, но как они мешают, не дают ощутить тебе прелести полета. Все-таки ты несчастная валькирия. И злишься даже здесь. Хоть и гранд-дама. А девушка, – он улыбнулся, – настоящая принцесса и для нас незаменима.
Всё это герцог проговорил, глядя на Лену, словно любуясь приобретением и предвкушая то, что не дано знать во дворце никому. Тут гостья обратила внимание на огромное бархатное полотно во всю стену, красного цвета, за спиной хозяина. Ни анфилад, ни переходов уже не было.
– Мы пришли. Ты готова?
Не переставая улыбаться, герцог поднял руку вверх и щелкнул пальцами.
Ткань шевельнулась, шурша поползла в сторону, и ее край начал подниматься, сначала медленно, затем всё быстрее, открывая большой зрительный зал с тремя ярусами, наполненный людьми. Но не такой, как в театре, а круглый. Его левое и правое крыло загибались настолько, что сидящим там сцена была не видна, и они отчаянно старались свеситься и заглянуть туда. Вдруг слева девушка заметила висевшее в воздухе чье-то молодое лицо, у которого щеки, нос и губы оттягивались, превращая гримасы в улыбки и наоборот. Лицо поворачивалось к ней под разными углами. Она подняла голову – вверху было такое же, но зеленого цвета и тоже поворачивалось, расплываясь или вытягиваясь. За ним, позади, еще. Наконец, понимая, что лиц много, девушка оставила попытки. И тут же обратила внимание на абсолютную тишину. Казалось, пролети сейчас муха – услышат все. Причем в зале, Лена заметила это только сейчас, каждый ежесекундно переводил взгляд с картины в воздухе на нее, будто сравнивая. Гостье стало не по себе.
– Жи Пи… – она беспомощно глянула на спутника.
– Это «мем». Твой мем. Он пока существует отдельно от тебя, но зрители ждут… Лицо смотрит в зал и висит в струях воздуха, поэтому ты не узнаёшь его, – зашептал Жи Пи. – Такой проницаемый экран. Изобрели у вас, между прочим. Мальчика звали Максим. Выражение постоянно меняется, и нельзя определить, когда лицо настоящее.
– Это она! – раздался негромкий голос из первых рядов.
– Точно, она!.. – тут же крикнули рядом.
– Она! Она!.. – понеслось по залу.
– Не обманули! Наконец-то! Ура! Урра! – головы и плечи заколыхались. – Виват Его Светлости! – грохнуло с галерки, и страх Лены утонул в громе аплодисментов.
Вдруг она обратила внимание, что лица зрителей тоже вытягиваются и корчат гримасы. – А они? Это всё, – Лена обвела рукой зрительный зал, – тоже висящее изображение? – И громко, наклоняясь к спутнику, почти прокричала: – Ненастоящее?
– Конечно! – Жи Пи тоже кричал. – Мем впечатлений! Как и всякий успех. Только его и видят со сцены… а принимают за реальность. А теперь смотри!
Паж вынул струну, резко растянул в стороны, и звук, похожий на щелчок по клавиатуре, заставил девушку вздрогнуть. Всё замерло, шум пропал, а герцог с Лутели остались в неподвижной позе с удивленными глазами.
– Здесь время не меняется, только замирает. А у вас оно пластично.
– Здорово! А как вернуться? – Лена, не задумываясь над сказанным, восхищенно осматривала зал.
– Снова щелкнуть… а чтобы от вас – дважды, только…
– Так просто! – перебила девушка.
Позы людей, самые обычные в движении, казались сейчас очень забавными: кто-то начал поднимать руку и чуть приоткрыл рот, только собираясь крикнуть, а кто-то, хлопая, оставил ладони на полпути, но, моргнув при этом, так и остался с закрытыми глазами. Женщина рядом – жмурилась как от солнца. Другая, видимо, начиная улыбаться, опустила уголки рта, придав лицу грустное выражение.
«Как смешно!» – подумала Лена и увидела протянутую руку пажа в сторону зала.
– Картины, статуи и полотна в их домах – тоже мемы. Просто объемные изображения. На стенах развешена пустота. Она заполняет жизнь людей-мемов и не добавляет доброты. Плата тщеславию. Слепой говорил любимую фразу герцога: «Идолы и мифы в каждый дом!» – Мальчик снова начал говорить как взрослый. – И те, и другие – нарасхват.
Такая перемена удивила спутницу и даже немного расстроила. Ей не хотелось терять «прежнего» Жи Пи.
– А он, Слепой, откуда всё знает? – грустно спросила она.
– Ему рассказывает водопад, – не смутившись, ответил паж и, как ни в чем не бывало, продолжил: – Можно подвесить густой лес, развести костер. Или рассадить знакомых, которые далеко-далеко от тебя, и поговорить. Можно и потрогать… Даже заменить любимую ее изображением. Слепой называл их злыми смайликами… И люди стали обмениваться ими, потому что не могут встретить настоящих… и мемы давно захватили всё. – Он помолчал. – А разве ты не замечала? Сегодня твоя подруга улыбается, завтра злится, а потом – заискивает или сердится. Но никогда не бывает искренней. Ты просто беседуешь с мемом. Они коварны, хитры и злопамятны. Прячут свои мысли и планы, но, если щелкнуть трижды, их не скрыть. – Мальчик посмотрел на струну.
– А зачем они оставили тебе ее, если ты можешь про них всё узнать?
– Первая всегда моя. Моя попытка. И забрать нельзя, только отдать… Герцог надеется на это.
– А почему надеется?
Маленький спутник снова пожал плечами.
– Наверное, предложат что-нибудь взамен… – отстранение глядя в сторону он произнес: – А можно сходить на охоту. Помахать настоящим мечом, сражаясь со злодеями-мемами, которыми подменили настоящих… тех, что рядом. Устать, наконец. Не отличишь. Но люди рады… они хотят бороться с тенями – это безопасно. Так постепенно и наполняют ими жизнь. Первый шаг в парафиновый рай…
– Он тяжелый?
– Кто?
– Меч… раз устанешь?
Жи Пи опять пожал плечами.
– Лучше устать от смайликов. А меч – выбирай из опций. Любимое занятие герцога. Только и он обманывает себя – меч у него тоже подвешенный.
– Но себя же обманывать можно… так говорит Его Светлость. Можно ведь?
– Он подменил слово – невозможно. Невозможно себя обмануть. Как ни старайся.
Но Лена уже думала о другом.
– Ой! – вдруг она хлопнула в ладоши. – А если я посажу за стол Полинку, и она будет говорить со мной как настоящая? Как узнать, правду ли говорит?
– Трижды, трижды. А вдруг ее подменят.
– Кто?
– Хотя бы герцог или кто-нибудь из помощников. Я же говорил… – знакомых можно подменить… ты никогда не знаешь, кто сидит напротив – друг или мем? Он может выведать, что ты думаешь. Так герцог раскусил Лутели.
– Лутели?
– Ну, да. И разделил после этого.
– А как люди превращаются в мемов?
– Сначала стараются забыть о плохом. Мимо чего прошли или сделали сами когда-нибудь… Очень… стараются. И это удается. Память уходит… но всегда вместе с совестью. Потом встречают таких же, вздыхают с облегчением, что не одиноки. Затем отдаляются даже от близких, если те живут по-другому. И близость уже мнимая. Человек превращается в фантом и продолжает жить… все еще улыбаясь, раскланиваясь и здороваясь. Но улыбка и поклоны неискренни – они превращаются в ритуал, в обязанность, как и все поступки. Человек забывает, кем родила его мама, для чего. Кем был пусть вот столечко, – мальчик собрал три пальца вместе, – пусть чуть-чуть, но был, в своей жизни. Эти минуты, дни правды уходят в прошлое, а ритуальные поступки превращаются в ритуальные услуги… Так постепенно люди умирают. Спеша по делам, которые выдумали, покупая ценности, в которых никакой цены нет – она тоже выдумана, и уча детей умирать так же.
– Господи, Жи Пи! Что ты такое говоришь! – возмутилась Лена. – Моя мама и папа живут вовсе не так! И вовсе не умирают! А бабушка! И я обязательно стану такой же!
– Я не говорил о твоих родителях. Ведь я не знаю их, – паж улыбнулся. – Раз не умирают… значит, они другие. А как же иначе?
– Но я вообще не видела таких! Кто-то иногда грустит или огорчен… я тоже, когда получаю плохую отметку… и Полина, и Андрейка. Ой! – она положила ладошку на лоб. – Где же они сейчас? – но тут же, придя в себя и понимая бессмысленность вопроса, с раздражением заключила: – Но потом всё налаживается… приходят дни рождения, праздники. Знаешь, какие пироги печет мама на праздники?! Да и просто по выходным! Наверное, Слепой давно не был там… у нас.
– Наверное, – согласился Жи Пи, – раз ты так говоришь. Может, они однажды замерли? И потому изменились?
– Замерли? Как это? – снова посмотрев на зал, спросила Лена.
– От удивления. Все спешат в одну сторону, но вдруг появляются идущие навстречу. Просто прохожие – у них другие лица. И человек начинает озираться.
