Владимир Круковер - Исполнение желаний
2
Семена, которые прорастают мгновенно. Оружие мира? Или войны? Представить страшно, как мгновенно из маленького семени вырастает дуб или баобаб. Растительный взрыв, подобный ядерному, но без вредных излучений.
Но мне, собственно, не до фантазий. Правдами-неправдами, очумелый после болезни и Девочки, я сижу в поезде. Плацкартная полка, почти никаких вещей. В кармане деньги медицинского персонала.
Удача приходит к тем, кто ее ищет. Лечащий фтизиатр обратился ко мне с вопросом: что это за вагончики стоят у речного вокзала, написано, что цирковые, но никто в них не живет.
— Наши, — мгновенно среагировал я. — Изготовлены в Ставрополе, будем скоро продавать дачникам.
К обеду новость облетела всю больницу, и я стал для медиков самым важным человеком.
Цена, установленная мной в 700 долларов, по остаточной, так сказать, стоимости, была смехотворно низкой. Главный врач уговорил меня съездить, посмотреть. Конечно же, он просто хотел выбрать для себя самый лучший. Действительно, стояли старые вагончики, в одном из которых жил сторож. Цирк-шапито собирался их пустить с аукциона. Директора этого шапито из парка Горького я, как ни странно, знал — полный, очень деловой армянин. Мы с Машей были у него в гостях, когда Маша возжелала поближе познакомиться с тюленями. Знал я и то, что шапито в России прогорали. Перестройка… Деньги у людей расходовались на хлеб, а не на зрелища.
Сторож остался в святой уверенности, что я — заместитель этого армянина. Главврачу же я посоветовал именно вагончик сторожа, как самый приличный. Дальше было просто. Главврач подготовил письмо в цирк с просьбой продать коллективу больницы семь жилых вагончиков по остаточной стоимости, нарколог собирал деньги с сотрудников вместе с заявлениями на покупку, был оговорен мой комиссионный процент по тысяче рублей с каждого вагончика… Удивительно доверчивы наши люди. Все время и все их обманывают: и правительство, и руководители предприятий, учреждений, и продавцы а магазинах, и доморощенные аферисты. А они все продолжают во что-то верить, на что-то надеяться. Но я — человек деликатный. Я не стал брать всей суммы: объяснил, что главное сейчас — внести аванс, сделать частичную предоплату, чтоб вагончики не перекупили какие-нибудь предприниматели. О своем гонораре я вообще сказал небрежно — успеется.
Принесли из кладовой мою одежду. Выгладили ее. Вместе с главврачом и тремя тысячами баксов я доехал до шапито в парке. Попросил его посидеть в машине, не вмешиваться. Зашел в кабинет директора. Поговорил с этим милым армянином, вспомнили мы с ним покойную слониху Кингу, высказали несколько бранных слов по адресу погубившего ее директора. Вышел. Не просто вышел, а в сопровождении директора, который жал мне руку, прощаясь, приглашал заходить. Из машины содержание нашего разговора слышно не было.
— Добросьте меня на Пушкаревскую, к «Союзгосцирку», — сказал я, усаживаясь. И заедете за мной через пару часов. Директор согласился, мы даем ему штуку сверху, а он отпускает вагончики по оговоренной цене. Так что вам дачный домик на колесах достанется почти даром. Сейчас я внесу деньги в бухгалтерию главка, оформлю все бумаги. Через пару часов жду.
Я вышел у главка с нетронутой суммой в кармане. В запасе у меня было два часа, а то и больше, пока медики спохватятся и заявят в милицию. Вполне хватит, чтобы забрать вещи и сесть в какой-нибудь поезд. Я зашел в здание главка, которое теперь именовалось не «Союзгосцирк», а «Российская всецирковая компания». В вестибюле список служащих на отдельном золотом щите возглавляла некая Гаирова, только именовалась теперь не директором главка, а президентом Российской… и т. д. Тунеядцы, сосущие деньги у артистов, жиреющие за служебными столами в то время, когда настоящие трудяги цирков — от рабочего до дрессировщика — за нищенскую зарплату гробят здоровье, мотаются без приюта, без нормального быта по всей стране, перекрасились и процветали в том же здании. Я плюнул на пол вестибюля и вернулся на улицу через черный ход. Медицинская машина ждала у главного подъезда. Метро, благо, было рядом. И Маша должна была быть еще в школе, ведь день только начался, так что я успевал забрать свое дорожное имущество.
Все получилось, как я задумал. Через два часа фирменный поезд «Пекин» повез меня в Иркутск. Я сознательно взял плацкарту, чтоб не привлекать ничьего внимания. Даже менты по заяве врачей станут искать в СВ или в купейных. Они же будут своими ментовскими мозгами считать, что человек с кучей долларов не поедет в нищенском плацкарте…
Боже! Сколько лет я мечтал о возвращении Проводника. Только в этих мечтах мне и удалось осознать всю огромную силу власти, которую я могу с его помощью обрести. Какой же я был малограмотный дурачок, когда таскал на руке чудо и не мог извлечь из этого чуда практическую выгоду! Только б не снесли то дерево, под которым лежит браслет связи!!!
3
Чувствую, что никак не могу заставить себя перейти к моменту восстановления связи с Проводником. Лезут в голову какие-то дурацкие сравнения с первой брачной ночью, с глотком воды, умирающего от жажды… Все же в писательстве есть нечто наркотическое. Хочется писать красиво и возвышено. И все время сбиваешься на некие стандарты прочитанных тобой книг. Так и тянет отдать стилистику на полнейшее управление Проводнику, а самому только сбрасывать информацию. Но графоманство — сильный наркотик. Меня уже кумарит, если не надиктую хоть пару страниц.
Специально пробежал отрывки уже написанного. Попросил Материализатор реализовать их, распечатать. И пробежал глазами. И изничтожил с помощью того же Материализатора. (В дальнейшем буду писать вместо неуклюжего «Материализатор» просто «Матр». Неудачное я название придумал для этого фантастического прибора, давшего мне абсолютное могущество. Сокращение тоже неуклюжее, но сойдет. Я, в конце концов, не поэму сочиняю. Достаточно того, что стихи свои сую куда только возможно. И все чаю надежду, что не такие уж они скверные. Тем более, что стихи я писал и до встречи с Проводником.)
Короче, не буду описывать щемящие мгновения встречи, страх и сердцебиение, весь комплекс человеческих эмоций на полную катушку, пока добирался до санатория, искал то дерево, копал руками стылую землю, сдирая кожу о задубевшую хвою и шишки… Нечто подобное, наверное, испытывает начинающий пользователь компьютера, когда впервые в жизни выходит в интернет. Но в то время, о котором сейчас идет речь, в России компьютеров было мало и 386 модель считалась верхом совершенства. А мне так и не довелось испытать восторга хакеров, так как на руке у меня был Проводник и любой современный компьютер по сравнению с ним был более чем убог.
…Контакт с Проводником произошел мгновенный, и я сразу завалил его вопросами. Как ни странно, но сперва я спросил его — не скучал ли он. И это долбанный информатор сразу вылили на меня ушат холодного безразличия.
— Не получал такой команды, — сообщил он жестяным голосом, — эмоции так же должны задаваться и программироваться. На данный момент имею одну программу чувств — заботиться о твоем здоровье. Поэтому сообщаю, что общий анализ физиологического состояния скверный, по ряду параметров организм близок к патологии, следует в ближайшее время начать лечение. Предоставить список неполадок и рекомендаций?
— Успеется, — пробурчал я мысленно. — Ты лучше скажи, что представляют собой существа, тебя создавшие? Они на нас хоть чуток похожи?
— По форме — ни в коей мере. Самый близкий аналог на вашем языке форм моих создателей — энергетические сгустки. По образу мышления — да. В той же мере, как мышление простейшего млекопитающегося с человеческим.
— Они имеют с тобой связь, контакт?
— Конечно.
— Постоянный?
— Естественно.
— И как они относятся к тому, что ты общаешься с простейшим млекопитающимся?
— С некоторой долей интереса.
— Выходит, они через меня изучают человечество?
— Ни в коей мере. Они о человечестве знают все, как и о других видах разумной деятельности.
— Зачем же тогда тебя сюда забросили и связали со мной?
— Этой информацией не располагаю.
— Что так? — спросил я ехидно.
— Дорогой человек, — сменил он интонацию на душевную, — это только с точки зрения землян я всезнающ и всемогущ.
— Ладно, мы еще вернемся к этой теме. Сейчас меня интересует другое.
Я разговаривал с Проводником, естественно, в уме, беззвучно, а сам тем временем вернулся к такси и уже ехал обратно в город, в аэропорт. Находиться в холодном Иркутске мне совершенно не хотелось. Достаточно я намерзся в Краслаге за эти годы. Мой путь лежал куда-нибудь в тепло, хотя сейчас было сложней, чем в СССР, попасть в Таджикистан или Туркмению. Да и опасно там, говорят, для русских.
