Борис Карлов - Снова на Луне
Под шелест бумаги и конвертов, доносившийся из-за стенки, Незнайка заснул. Ему приснилось, что Знайка опять придумал воздушный шар, но теперь изготовленный почему-то не из резины, а из бумаги. Такой огромный заклеенный почтовый конверт с адресом и печатью. Адрес кажется Незнайке знакомым: «Зелёный город, Синеглазке».
Вот гигантский конверт надулся, поднялся в воздух, и коротышки полезли в привязанную к нему корзину. Один только Незнайка не успевает и хватается за болтающуюся из корзины верёвку. Под ним оказываются санки, и верёвка тянет его за воздушным шаром.
Шар-конверт с трудом летит, вернее, тащится по ветру и теряет пассажиров.
Наконец он окончательно рассыпается маленькими конвертами и листочками писем, а Незнайка отпускает верёвку и продолжает скользить вперёд. Он понимает, что скоро попадёт в Зелёный город и увидит Синеглазку, с которой когда-то подружился, но так и не написал ей письмо, хотя обещал.
Вот и её дом, почему-то весь ледяной. Синеглазка встречает его на пороге, зовёт в дом, а Незнайка говорит, едва ворочая языком: «Сейчас, сейчас, ещё чуточку посплю…» Откуда-то появляется доктор Пилюлькин и говорит сердито: «Видали? Он спит! Натворил делов, а теперь спит!»
Он хорошенько встряхивает Незнайку, пружины кровати взвизгивают, и тот просыпается.
Никакого ледяного дома и Синеглазки. Над ним стоит Пилюлькин, позади ещё несколько коротышек.
— Когда все работали, он спал! Посуду не вымыл! Котёл испортил! И опять спит! — отчитывал его Пилюлькин, который стал старшим по дому после отъезда Знайки. — Ну что с таким лодырем и вредителем прикажете делать?
Незнайка вскочил с кровати и принялся тереть глаза.
Поругавшись ещё и поворчав, Пилюлькин вышел, и вместе с ним вышли ещё несколько любопытных, среди которых Незнайка заметил тихоню и притворщика Пончика.
Укоризненный вид этого лицемера, выходившего из своей комнаты только на завтрак, обед и ужин, подействовал на Незнайку худшим образом: готовый секунду назад раскаяться, теперь он решил обидеться на весь мир.
На следующий день, после короткой оттепели, на снегу образовался наст. Это всех обрадовало, потому что теперь можно было подготовить на Огурцовой реке место для новогоднего праздника — залить каток прямо на поверхности снежной корки. Такой метод был для жителей Цветочного города не в новинку, поэтому за дело взялись дружно и уверенно. Незнайка тоже хотел пойти, но вспомнил о своей обиде и вместо того, чтобы трудиться вместе со всеми, целый день катался на санках с гор.
Вернувшись домой голодный и усталый, он принялся искать в столовой свою порцию обеда, которую всегда оставляли опоздавшему. Но здесь всё уже было вымыто и прибрано, запаянный котёл с остывшей водой стоял на плите.
Наевшись всухомятку хлеба с вареньем, Незнайка отправился к себе в комнату, рухнул на кровать и заснул как убитый.
За ужином Пилюлькин поинтересовался:
— А где у нас Незнайка пропадает? Я и за обедом его не видел.
— Он весь день на санках катался, а теперь спит, — сообщил Пончик.
— Ну тогда пусть спит, — сказал Пилюлькин. — Вы его не будите. Я вчера на него наорал сгоряча, вот он, наверное, и рассердился.
— На сердитых воду возят, — заметил Шпунтик.
— Нет, нет, вы его не обижайте, — заступился Пилюлькин. — Он коротышка неплохой, только очень уж легкомысленный. Обед ему оставить не забыли?
— Не забыли, — сказал дежурный Сиропчик. — Я ему хорошую порцию оставил.
— Погоди, погоди, — встревожился Шпунтик. — Получается, что это я его обед стрескал. Я ведь в мастерской задержался, а потом увидел на столе обед и съел…
Я ведь подумал, что это для меня оставили.
Все забеспокоились, что Незнайка остался без обеда, но Пончик сказал, что волноваться тут совершенно нечего, поскольку он сам видел, как Незнайка ел хлеб и варенье.
— Ну тогда ничего, — успокоился Пилюлькин и все остальные. — Тогда пускай спит.
Только вы ему ужин обязательно оставьте.
После этого все разошлись по комнатам.
Незнайка открыл глаза глубокой ночью. Он хорошо выспался и теперь стал думать, чем можно заняться в такое время. Ничего толкового на ум не приходило, а потому он стал думать обо всех своих настоящих и выдуманных обидах.
Незнайка нянчил свои обиды до тех пор, пока ему не захотелось отомстить. Но ему совсем не хотелось устраивать обычный скандал или драку. Он решил повести дело так, чтобы все чувствовали себя виноватыми.
«Если я здесь никому не нужен и все мечтают о том, чтобы от меня избавиться, — рассуждал он, решительно сжимая кулаки, — то они это получат. Напишу записку, будто ушёл в лес, а сам спрячусь где-нибудь хорошенько. Утром они хватятся, переполошатся… Тогда ещё посмотрим».
И Незнайка мстительно улыбнулся, вообразив, какой поднимется переполох, как все пойдут его искать в лес, а потом, когда они вернутся, раскаявшиеся и подавленные горем, он выскочит откуда-нибудь и скажет: «А вот и я!»
И тогда, конечно, все начнут просить прощения и всё такое… А он только пожмёт плечами и произнесёт негромко: «Не стоило нарушать режим питания из-за такого пустяка…»
Нет, это не годится, могут подумать, что он затеял всё только из-за того, что ему не оставили порцию… Ладно, у него ещё будет время обдумать эту фразу.
Незнайка выдрал из тетради листок бумаги и аккуратно вывел карандашом: «Ухожу от вас на всегда. Может быть я замёрзну в лесу и не вернус. Но вы обомне не беспокойтесь. Досвидание».
Он оставил записку на тумбочке, набросил на плечи полушубок, сгрёб в охапку лыжи и, стараясь не скрипеть ступеньками, спустился по лестнице.
Из-за соседней двери высунулся Пончик. Он тоже спал днём и от этого теперь мучился бессонницей. Увидев, что Незнайка уходит куда-то с лыжами посреди ночи, Пончик растворил дверь в его комнату и включил свет. От произведённого им лёгкого дуновения записка слетела с тумбочки и упорхнула под кровать. Не заметив этого, он тихонько вышел и спустился вниз. В темноте скрипнула наружная дверь и послышались удаляющиеся шаги.
Пончик включил свет, огляделся и увидел на столе ужин, оставленный для Незнайки.
Недолго поколебавшись, он сел за стол и в две минуты умял чужую порцию.
Затем Пончик вернулся к себе в комнату и улёгся в кровать. Приятное ощущение сытости заглушило тревогу, его снова стало клонить ко сну. По поводу увиденного он решил на всякий случай никому ничего не говорить.
Выбравшись на ощупь из дома, Незнайка пробрался в мастерскую Винтика и Шпунтика и залез в салон подсыхающей после покраски «Метелицы». От удушливого химического запаха голова у него слегка закружилась, он лёг на заднее сиденье, прикрылся полушубком и свернулся калачиком. И снова ему привиделся сон, но на этот раз не столько удивительный, сколько тревожный и. страшный.
Он увидел Козлика, который смотрел на него и силился что-то сказать.
— Козлик! — одновременно обрадовался и испугался Незнайка. — Ах, как давно мы не виделись! Прости, что я так долго о тебе не вспоминал…
Тут он увидел, что вокруг зияет чёрное космическое пространство с яркими звёздами, а он сам находится на внешней, безжизненной оболочке Луны. Незнайке стало страшно за Козлика, который был в своей обычной одежде, в то время как он сам находился в герметическом скафандре.
— Козлик! — закричал Незнайка. — Почему ты здесь? Что случилось?
Вместо ответа Козлик опустился на четвереньки и жалобно проблеял:
— Помоги-и-и-те!.. Помоги-и-и-те!.. Незнай-а-ай-ка!.. Спаси-и-и-те!..
Незнайка решил, что Козлик опять побывал на Дурацком острове и теперь на его глазах превращается в барана. Он бросился к другу, но в этот момент поверхность Луны треснула, раскололась надвое, и между ними с ужасным грохотом разверзлась и стала шириться пропасть. Всё посыпалось, из расщелины ударила струя дыма, похожего на облако белого порошка. Козлика не стало видно, вся Луна затряслась, заходила ходуном и начала разваливаться на куски. Незнайка взмахнул руками и полетел в пустоту…
Как Незнайку хотели высадить в снег, но пожалели и оставили. Как Шурупчик попал в западню из-за того, что потерял голос. Творческие мучения писателя Смекайлы. Незнайка выясняет, что кое-кто состоит с ним в переписке
Сани тряхнуло на пригорке, и Незнайка с криком «ой!» скатился на пол. Когда он медленно поднялся и выглянул из-за спинки переднего сиденья, его взору открылась удивительная картина: навстречу стремительно летела сверкающая на солнце снежная равнина, а из водительской кабины на него в упор, широко раскрыв глаза, смотрели Винтик и Шпунтик.
Едва не зарулив в овраг, Винтик заглушил двигатель и тоном, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовался:
