Олег Евсюнин - Экспериментальный полет
— Дорогой, может, все-таки закусишь? — Хашвили с усмешкой вновь протянул доктору сэндвич с колбасой. — А то без закуски так и до запоя докатиться можно.
Не разгибаясь от мусорного ведра, врач схватил предложенный бутерброд и, откусив от него достаточно приличный кусок, начал медленно жевать. Вкус привычной пищи мало-помалу вытеснил гнилую горечь напитка, желудок понемногу успокоился. Парнишкину удалось разогнуться.
— Ничего так… Только ко вкусу привыкнуть надо, — будто извиняясь промолвил он.
— Конечно, конечно.
— И что дальше?
— А дальше — по плану. Сейчас вояки выгружают с «Ассоциативного» легкий вездеход, поедете на плантацию, смотреть как в черти каком веке вручную убирают сахарный тростник.
— Сахарный тростник?!
— Ну, может и не сахарный и не тростник, но нечто похожее, — лениво пожал плечами Сандро. — А моя вахта закончилась, я на звездолет, спать. В нормальной обстановке и под одеялом. Потом все подробно расскажете, а там уж вместе подумаем, что да как было. Я же спец по тому, что прошло, правильно? А вот и ваша карета, — Хашвили обернулся на звук входящего в помещение Бойо, — можете отправляться.
— Лимузин подан и ждет у парадной. Сандро, тебя подкинуть обратно до «Ассоциативного»?
— Спасибо, сам дойду.
— Как хочешь, — пилот не стал проходить далеко от дверей, видимо, контролировал вездеход, который остался там, на улице. — Ну что, ребята, по коням?
Будто бы были какие-то иные предложения. С комфортом разместившись внутри автомобиля, отправляющиеся на первую более-менее дальнюю вылазку трое астронавтов как по команде вскинули руки приветствуя историка, возвращавшегося на корабль. Ответив им тем же жестом, Хашвили развернулся и быстро зашагал назад по уже знакомой дороге. В то же самое время Бойо осторожно повел вездеход мимо жилых зданий к выезду на трассу, по которой совсем недавно уехал их удивительно немногословный гид-абориген. Шестиколесная машина мягко заскользила по расстилающейся перед ней гладкой поверхности.
Легкий вездеход предназначался для работы на близких расстояниях и в условиях практически идентичным земным, но вместе с тем оборудован он был достаточно солидно. Бронированный корпус предоставлял защиту не только от возможного нападения агрессивных животных, но оберегал также и от возможной радиации, был полностью герметичен, а запаса кислорода и продуктов на борту с избытком хватило бы на трехдневное путешествие команды из пяти человек. Сейчас же, когда в кабине их было всего трое, при полностью заряженной энергетической установке вездеход обладал как минимум недельной автономностью, так что волноваться было особо не о чем, а потому Бойо, вольготно расположившийся на месте оператора машины, мог позволить себе даже немного расслабиться. Правда, только чуть-чуть. Потому что хоть Терра-два и казалась много дружелюбнее пыльной планеты, но все-таки…
— Здесь недалеко, так что газовать не будем, — обернулся Бойо к сидящим за его спиной спутникам, когда транспортное средство выехало на прямое как стрела шоссе. — Но вы все же посматривайте по сторонам, мало ли что.
Пилот разрешил вездеходу набрать скорость порядка пятидесяти километров в час, зафиксировал ее, запустил автопилот, помощь при аварийном торможении, а сам переключился на внешнее наблюдение, что на самом деле было довольно скучным и утомительным занятием.
Несмотря на вполне приличную скорость, вездеход, казалось, просто остановился прямо посреди окружавшего его со всех сторон зеленого моря. Справа от исследователей потянулось нечто вроде лесополосы из огромных, отбрасывающих на дорогу приятную тень, папоротниковообразных деревьев. Это радовало. Конечно, кондиционированный воздух внутри салона не дал бы команде задохнуться от жаркой духоты, царящей за бортом, но было отрадно видеть, что ты еще и скрыт тенью от палящих лучей местного солнца.
Слева от вездехода тянулось бескрайнее поле подрастающих растений. Судя по живой карте Терра-два, оно так же было ограничено лесопосадками, но площадь его была настолько огромна, что этих межей просто не было видно.
Вот и все. С одной стороны — папоротники, с другой — тростник, между ними не имеющая ни единого изгиба дорога. Скорость пятьдесят, машина практически стоит на месте. Скучно. И хорошо еще, что в салоне приятная прохлада.
— Я вот что подумал: буйство зелени, яркое солнце и ни одного дождя, — решился нарушить томительную тишину Айсберг. — Конечно, я не специалист в агрономии, но для растений какая-никакая влага, но все-таки нужна.
— У нас на Земле дожди тоже не каждый день идут.
— Так-то оно так… Но опять же: когда мы рассматривали глобус, нам не попалось ни одного намека на тучу или облачко.
— Может быть и искусственный полив.
— Тогда где трубы? В земле?
— А почему бы и нет? — поддержавший разговор с Айсбергом Парнишкин явно просто убивал время. — У нас рядом в селе был агрокомплекс, так там применялась так называемый подземный полив. Это такие трубы с отверстиями уложенные непосредственно в земле.
— И зачем такие ухищрения?
— Вода экономится, растения, вроде, меньше болеют, еще что-то…
— И большие площади этим у вас были охвачены?
— Точно не знаю, но достаточно.
— А здесь, получается, вся планета. Еще одно подтверждение, что местные либо дураки, что невероятно при имеющихся у них технологиях, либо просто деградируют от избытка своих же технологий.
— Почему — дураки?
— Потому что не нашли себе лучшего применения, как всем кагалом вручную убирать свой урожай.
— А я бы к ним присоединился, — мечтательно заметил Парнишкин.
— В том то и дело, что при определенных условиях, я — тоже. Что-то здесь не так.
— Да соскучились вы просто по физической подготовке, — подал голос Бойо. — Вот, допустим, меня эта радость совсем не тянет. Мне и военного училища за глаза хватило.
— Серьезно?!
— Серьезно.
— А вот это еще более странно… — Айсберг удивленно окинул взглядом пилота. — Тогда все рушится…
— Что у тебя там рушится?
— Цепочка рассуждений…
— Так цепляй другую.
— Попробую.
Все замолчали. На какое-то время в салоне вездехода воцарилась абсолютная гробовая тишина. Говорить было особо не о чем, а звуки снаружи намертво глушила система изоляции. Не было слышно не порывов ветра, ни шороха шин за бортом, ни даже работы двигательной установки.
Не поворачивая головы, так, чтобы экраны внешнего обзора оставались в поле зрения, Бойо через зеркало бросил взгляд на своих пассажиров. Увиденное поразило его даже больше, чем все эти досужие пересуды ни о чем. Настолько разными сейчас были те, кто находился у него за спиной.
Прикрывший глаза Айсберг сидел, или, точнее сказать, возлежал на своем месте откинувшись на спинку кресла. Губы физика шевелились, он что-то хмуро обдумывал. Изредка складки на его лице разглаживались, по нему пробегала искринка радости, похожая на восклицание Архимеда «Эврика», но продолжалось это буквально несколько секунд, после чего выражение почти сразу же вновь становилось темным, подчас даже более, чем до какой-то очередной догадки.
В тоже время Парнишкин был прямой противоположностью внешне невозмутимому физику. Взведенный как пружина, горящими глазами он впился в экраны внешнего обзора явно ожидая скорейшего прибытия в пункт назначения. Вероятно, он все еще верил в то, во что уже все меньше и меньше верили все остальные члены экспедиции. В возможность Контакта.
Наконец слева от вездехода на горизонте появилась небольшая полоска. По мере приближения она приобрела характерную темно-зеленую окраску и выросла в очередную высокую лесополосу, разделявшую поля. Сразу за ней начиналась делянка, на которой, судя по карте, должны были находиться аборигены. Бойо сбросил скорость.
— Что, уже приехали? — открыл глаза Айсберг.
— Пока нет. Местные далеко, но попробуем до них добраться, — пилот осторожно съехал с дороги и медленно повел машину по свежескошенной стерне. Увеличил изображение на экране. Аборигены копошились где-то далеко впереди, почти в центре необъятного поля. — А аккуратно, черти, работают.
Вездеход покатил по остаткам свежесрезанных растений. Несмотря на довольно грубый по качеству ручной труд, все эти остатки были одинакового размера, однотипно срезаны и, главное, нигде не было видно ни единого брошенного листика, стебелька или чего-либо подобного. Все было тщательно подобрано и вывезено до последней крошки.
— Так на себя же работают, — встрял Парнишкин. — Комбайном так не сделаешь.
— А стоит ли игра свеч? — хмуро осадил его Айсберг. — Похоже, в своей работе они тоже хотят добиться идеала. Но идеал — это химера, призрачная линия у горизонта. Можно сколь угодно идти и даже бежать вперед, но ты ее никогда не достигнешь. Местные ребята могут хоть пинцетом под лупой собирать свой урожай, но все равно это будет просто глупость и идиотизм чистейшей воды.
