СССР 2061 - СССР-2061. Том 9

На экранчике Анна прикусила указательный палец. Её глаза часто моргали. Она не знала, что еще сказать и чувствовала, что обилие слов не нужно. Он и она прекрасно понимали, далекие расстояния разделяют их. И время. Она там, он здесь. подобная ситуация настигла не только одного Платона. Многие, чьи жены и родственники остались на земле, а это почти все, предпочитали не вести разговор на личные темы. Предчувствие всплывающей из за горизонта и такой неминуемой разлуки с любимыми заставляло молчать. Тебя как будто нет в жизни людей, а есть только нескончаемая разработка. А что если не дождется? А вдруг со временем позабудут?…Такие присущие человеку вопросы.

Серая монотонность дней изматывала. Думать о лишнем не оставалось сил. Но со временем червоточинкой стала распространяться в голове темная мысль. Казалось работать становится всё труднее и труднее. И небыло тому видно ни конца ни края. Где тот былой тонус, неиссякаемая энергия и вечная улыбка? Они ушли. Платон начал уставать.

Сон оборвался резко, на полуслове, на полушаге. Круговорот ночных событий провалился куда то вниз, из сонного небытия Платона выдернул будильник, буквально вытащив его за ворот. Он присел на койке, тряхнул головой. Алексею подъем давался не легче. Земной пейзаж на картине, оставленной кем то из предыдущих вахт казался такой же безжизненной частью унылого интерьера как дверцы потертых шкафчиков. Платон вгляделся в картину сонными глазами. Нет, леса не шумели и солнце не грело. Ноги привычно полезли в защиту, костюм охватывал тело и становился всё более удобным.

Сигнал будильника резко вернул Платона в реальность, оставив лишь обрывки мутных и тяжелых снов. Он присел на койке, тряхнул головой. Алексею подъем давался не легче. Земной пейзаж на картине, оставленной кем то из предыдущих вахт казался такой же безжизненной частью унылого интерьера как дверцы потертых шкафчиков. Платон вгляделся в картину сонными глазами. Нет, леса не шумели и солнце не грело. Только каменистые гряды, словно обагрённые кровью, стояли за окном. Пейзаж совсем не походил на тот Белый город, в котором родился и вырос Платон. Где были широченные улицы со светлыми домами. И видимая отовсюду пика циклопического корабля, стоявшего на космодроме за городом. Первого, отправившегося на Марс. латон еще немного поразмышлял о разном и отправился на завтрак. Астероид неподвижно глядел умиротворенными глазами на своего хозяина.

После завтрака было сделано объявление. Разработчики территорий теперь будут работать не возвращаясь на базу. Предположительно в течении тридцати земных суток. Это предположительно вызвало бурю возмущения.

— Да ладно, что такого? Сколько ветераны здесь провели лет в гораздо худших условиях и ничего! Зато теперь они герои, — высказался Зимушкин.

— Помолчи, — Бригадир Васильев глянул на Алексея исподлобья, — если ничего путного сказать не можешь.

— Вы сами знали, на что шли, — возразил Алексей и замолчал.

Работа будет проходить в усиленном режиме. Сами понимаете, условия не дадут расслабиться, — начал Комендант, — это означает круглосуточное нахождение в защите. Защиту не снимать, шлем не отстёгивать. Я повторяю простейшие правила, которые вы все знаете. Участок для стоянки выбран, схема расположения заверена. Идут тяжеловозы с первого по десятый, первый тянет контейнер с необходимым. Режущая техника… — Комендант начал перечисление написанного на бумаге.

Платон сидел сжав зубы. Его вид был серьезен. Он представлял как будет выглядеть его будущая жизнь в течении ближайших тридцати суток. Чувство ответственности и небольшая тревога напряженно висели в воздухе. За комендантом на широком экране изображалась карта местности со схемой расположения техники на ней.

— Вопросы? — Комендант шарил взглядом по хмурым лицам, — Правильно, всё уже сказано, теперь нужно двигаться.

Купола остались далеко позади, колонна ползла за перевал. Прошла мимо далёкой базы иностранной разработки. Около двух тягачей копошились двое в скафандрах. Завидев колонну они замерли и долго провожали коллег взглядом.

Колонна дошла до нужного участка. Бригадир обозначил места для стоянки тяжеловозов. Постепенно формировалось правильное расположение техники, удобное и безопасное. Шагоход бригадира плюхал шипастые стопы на грунт. Двигался осматривая периметр. Световой день заканчивался. Прибытие и развертывание произведено точно в срок. Пора доложиться на Первую. Пилоты взяли с собой на этот выход личные вещи, хоть и разрешенный список был невероятно краток. В кабине у третьего был наспех вырытый цветок, помещенный в подобие горшка. В кабине четвертого расположился кот. Большим минусом являлась невозможность отправлять письма, станция на орбите принимала почтовые сигналы только с базы. Платон начал писать сообщения для своих на будущее. Словно дневник его выезда. Но слова давались тяжело, сказывалась напряженность ситуации. Любая авария могла привести к непоправимым последствиям.

Работа по расчищению участка началась. Штурманы самостоятельно вбивали флажки с маячками-ориентирами по периметру, машины в этих условиях не могли установить их точно. А точность решала больше, чем скорость. Бригадир на своём четырехметровом шагоходе шнырял тут и там, заглядывал в каждую щелку и как будто бы ни на секунду не останавливался. Бурильные машины подготавливались к работе. Пилоты сверялись с маршрутниками и выставляли свои буры согласно схемам. Необходимо было убрать слой коричневатого грунта и добраться до пригодных к переработке пластов. Участок имел внушительные размеры. И выбран был более, чем удачно. Переработать можно было весь периметр участка. По полученным данным геологоразведки, никаких скальных пород и перепадов высот не было. Задача состояла в снятии грунта на площади в десять квадратных километров. Тяжеловозы увозили грунт с места выработки. Нередко приходилось возить пригодные для переработки пласты земли в другие, более подходящие для хозяйства, районы. Вот и сейчас вся работа могла затянуться, если какие то территории признают непригодными.

Выход длился уже двадцать пятые сутки, работа шла как по маслу.

Яркой точкой по небу проходила станция. То пропадала, то появлялась вновь. Платон помнил впечатление произведённое ею. В середине следующего дня можно было заметить, как от станции спускается вниз яркое пятно. Это двигатели полыхали при спуске транспортного борта. Первое пятно, за ним второе. Обычно обходились одним бортом. Значаит необычный случай. Прибыли люди. Груз и пассажиры транспортировались отдельно. На отдыхе Алексей наблюдал, как на соседнем участке работает обогатительная техника. Они что то сыпали в такие же тяжеловозы и те тянулись стройными рядами в сторону базы. Базу заливало солнечным светом, где то там она, невооруженным глазом не разглядеть.

— Здесь мы, там рудокопы, где то там база. За нами иностранные бригады, — завел разговор Алексей.

— Много народу трудится, это точно, — подтвердил Платон.

— Однозначно, планета ожила. И ожила нашими усилиями.

Алексей пристально смотрел через толстые лобовые стекла. Защита и форма на нём были потерты. Из за частых выходов наружу, для проверки тягача. Хотя форма, этакий лёгкий скафандр, не была предназначена для более менее продолжительных наружних работ, Алексей не жаловался. Возвращался, и стуча зубами от холода тёр посиневшие губы.

На Земле собирали команду обслуживающего персонала для Первой. Анна не могла пропустить этот случай и получив напутсвие родителей отправилась на пункт отбора. Здание выделялось сливающимся с экстерьером памятником первому разработчику на Марсе. Фигура в скафандре вбивала в Марсианский грунт столб с маячком, над ним растянулся громадный флаг, вырезанный в камне. На стяге были вырезаны огромные буквы СССР.

На регистрации стояли очереди. Но девушка нисколько не сомневалась в успехе. И в том, что она достойна работать Там. Отбракованные претенденты потупив взоры возвращались в город. Счастливчики же получали визу, и в течении двух дней должны были прибыть на космодром с вещами. В Помощнике волонтёра, маленьком буклетике, описывалось, что нужно и в каких объемах разрешено брать с собой. Но Анна взяла меньше, чем могла бы. Она спешила. И многое ей было уже не важно. Многое она оставила дома. Только личная карточка, полная записей присланных с Марса, лежала в надежном кармане под сердцем. Два дня пролетели быстро. На территорию космодрома въехал транспортник. Из него высыпали люди, сопровождающий построил их с вещами в шеренгу. Перед ними стоял челнок. Тот самый, который отправит их на Марс, рядом с ним крутились представители предприятия снабжавшего космодром запчастями и дополнительным персоналом для обслуживания. Шеренга плавно перетекла в колонну и небольшая группа людей неторопясь погрузилась на борт челнока. Вдали на космодроме величественно смотрел в небо Прометей, космолёт первопроходцев. Огромный он стоял как памятник первым покорителям и в тоже время работоспособный, ждал своего часа. Челнок зашумел тяговыми установками, утонул в клубе дыма и пошёл на подъем. Через короткое время прекратился в серую точку и ушёл в пространство. На сборном пункте кроме Анны были и другие молодые и симпатичные девушки. С одной из них, Ириной, она познакомилась в очереди. И теперь в челноке их места находились рядом. Пусть от этого было немного толка, ведь большую часть времени перелёта общаться невозможно, пассажиры погружались в анабиоз. Но тонкая ниточка начинающихся дружеских отношений протянулась между ними. Перелет занимал почти двадцать суток. Неимоверная скорость, на пределе современных возможностей. Челнок пристыковался к орбитальной станции, передал капсулу с пассажирами и груз. У станции уже ждал Марсианский транспортник. Дождавшись отстыковки челнока, через противоположный шлюз он принял пассажирскую капсулу. За ним подошел второй и закрепил у себя грузовой контейнер. Тяжелые машины начали спуск на поверхность.