Александр Тюрин - Меч космонавта
Зайдя за невесть откуда взявшуюся ширмочку, Мара переоблачилась в широкие шорты и тоненький свитерок. Отчего ее тощенькая задница получила объемность, а широковатые плечи как бы сузились. Заодно стали весьма заметны грудки-яблочки. В общем, военно-космическая самураиха оказалась сладенькой конфеткой. Она сготовила сатурнянский коктейль, от которого мое тело окрепло, а сознание ослабло.
Заиграла какая-то музычка, похоже, что сатурнянская, которая словно опускала нервные окончания в сладкий кисель. Мне стало совсем в кайф, я растекся по дивану. Каково же было удивление, когда я обнаружил эту десантницу-диверсантку, усевшейся на мои чресла. Тяжести от этого не добавилось, лишь легкость необыкновенная, будто Мара была немного подвешена сферическим гравиполем. Она оказалась искусницей не только в деле истребления мужиков, но и в деле их ублажения, сочетая при этом оборону и нападение. Наверное, ловкость и чуткость приносят успех во всяком деле. Знавал я и квазиживых роботесс, и биополимерных квибсерш, и шлюх, простимулированных гормонами и пептидами, но в них всегда механичность чувствовалась. А в Маре пульсировала глубокая половая энергия противоположного знака.
Начала бой-баба как будто с массажа, потом стащила с себя свитерок. Буфера-то у нее действительно классные оказались, несмотря на все боевые перепетии. Потом она вскрыла мой комбез и ухитрилась, даже не снимая шортиков, вобрать в себя мой прибор.
Короче, мы немало потрудились вместе. Однако, когда она закимарила, я подумал, что бластер, изменивший мне в тундре, был получен именно в группе безопасности. И прилетела Мара на выручку, когда по идее все должно было закончиться хрустом моих косточек на волчьих зубах. А совсем не прилететь она не имела права, потому что я отсутствовал больше условленного срока, да еще в условиях магнитной бури. В таком свете ее разрешение на охоту выглядит довольно сомнительным. Как начальник группы безопасности она должна была этому противиться больше других. А что, если покушение на меня, совершенное в испытательном блоке, тоже ее рук дело?
Она могла получить кое от кого информацию, что у меня особые отношения с нитеплазменными тварями и я обязательно попытаюсь выяснить, с чем их едят.
И похоже, Марочка решила добиться своего лаской и ублажением, лишь после того, как не сумела покончить со мной. Ведь довольно странно, что она выбрала в наперсники разврата именно меня, далеко не самого крутого мужика.
Однако, на какую шоблу может работать Мара, да еще с таким старанием?
На плутонов? Сомнительно. Я для плутонов — рекламная фигура, живое доказательство симбиоза слаборазвитого человека и высокоразвитой плутонской цивилизации. На военное руководство? Но кшатриям пофиг все эти разборки между подразделениями Технокома. Тогда, может быть, Мара завербована сатурнянами? Но она же воевала с ними, теряя в борьбе своих друзей-товарищей и, наверное, любовников. Да и что в этих фанатах хорошего?
В них самих ничего хорошего нет, однако, Мара могла тесно пересечься в титанском Храме с нитеплазменной тварью, вернее темным божеством сатурнян. Кому, как не ему, приобщить Мару к своей нирване.
Но там были и другие спецназовцы, уверен, кто-то из не поддался Плазмонту, ведь поддержание защитного хронального экрана зависит и от нашего сознания. Они не поддались и… должно быть, сложили свои головы, а среди тех, кто уцелел и вернулся, наверное, немало “приобщенных”, то есть офанатевших и завербованных. Может, все, кто вернулся, это посланцы Плазмонта? Страшноватая мысль. Кто они, люди, нелюди? Ведь в их нейронах гнездится разумная нитеплазма. Впрочем, что я так пугаюсь, словно старая дама дворянского происхождения. Для моей прабабушки я тоже бы показался исчадием ада: в черепе сидит звезда ясная — имплант Анима, распустившая кремнеорганические нейрошунты, в руку встроен мемо-кристалл, в копчик вмонтирован нейтринный маяк, в мышцы вшиты мономолекулярные нитероботы, глаза как у змеи, кожные рецепторы почти как у рыбы.
Может, и мне не стоит противиться чарам сатурнянского демона? Что я, собственно, теряю: тринадцатый ранг подмастерья, свою нулевую стоимость, свою ничтожность и одиночество? Ведь даже мать моего ребенка спокойно разменяла меня. Сплошной кидняк! А, если я соглашусь с агитацией Мары, то разом приобщусь к могуществу, величию и силе. Кто был ничем, тот станет всем, и вокруг головы нимб загорится. Любой бог так или иначе покупал приверженцев.
Впрочем, я поборол столь возвышенные мысли, устыдив себя за то, что офицерша все-таки овладела моими мозгами. Много ли останется от конкретного маленького человечка Фомы после всех приобщений к могуществу и силе Плазмонта? Немного, так же как от цыпленка табака после приобщения к желудку какого-нибудь гения. Ведь в отличие от добрых богов нитеплазменный демон покупает не наше хорошее поведение, а наши души.
С раннего утра я, как ушел от бой-бабы, все хотел настучать на нее командиру базы, в смысле поделиться с ним сомнениями. И все не решался, никогда ведь стукачом и “наседкой” не был.
Не знаю, на что бы я там решился, но уже в семь утра на нас накинулись сатурняне. То есть, лунные локаторы ВКС прощупали их только в семь, но тогда еще было непонятно, зачем они пожаловали в земной сектор. Средства обнаружения нашей базы заметили сатурнянские корабли еще позже, и время подлета в зоне наблюдения составило, в итоге, всего четыре минуты. Где-то в начале восьмого состоялось короткое боестолкновение между истребителями, взлетевшими с базы, и вражескими бортами. Все прокипело на высоте не более двадцати километров от поверхности. Наши истребители, прежде чем взорваться, а также ракеты “земля-воздух” спалили восемь вражеских кораблей, но остальные семь прорвались. Впрочем, ракетные удары по нашей базе наносились и ранее того, так что на голову летела и штукатурка, и шкафы, и горшки.
Между Космикой и Сатурнией, между прочим, никогда не было подписано официального перемирия, однако существовали негласные договоренности.
Во-первых, не учинять диверсионные действия, могущие нанести большой ущерб гражданским объектам и невоенному населению.
Во-вторых, не воевать на Земле и ее орбите и не создавать там военных объектов.
Пункт первый какое-то время нарушался со стороны сатурнян, но когда замаячила угроза третьей тотальной войны, то лихие диверсанты были лишены агрессивности собственным титановским начальством — там дело доходило до хирургического вправления мозгов и даже до физических ликвидаций.
Пункт второй не нарушался никогда вплоть до сегодняшней атаки сатурнян. Впрочем, и мы не столь уж невинны — трудно выдать настоящего крокодила за надувного, и наш объект, если уж был обнаружен, не смог закосить под чисто гражданский.
Важно и то, кто раскрыл его существование противнику.
Выдать сатурнянам сведения о базе-спецлаборатории могла служба “Бет” — в силу вполне понятных интриг или даже из лучших побуждений.
Но, чтобы врагам столь точно выйти на стопроцентно заэкранированную замаскированную цель, им нужен был агент на самой базе. Очень сомнительно, чтобы такую вымуштрованную богатырку, как Мара могли подкупить. Деньги в нашей Космике можно тратить лишь согласно своему рангу и заслугам — особенно это относится к военной касте. Кутежи и круизы сразу вызовут большие подозрения. Значит, остаются идейные и личностные мотивы — Мару-таки могли соблазнить и прельстить. И я понимаю, в чьих это силах.
Я находился на полпути к командиру базы, когда первые ракеты сатурнян достигли поверхности Земли и, пройдя сквозь болотную жижу и торф, пробили титаново-керамический корпус. Следующая волна ракет пронеслась через уже готовые пробоины. Их квибсерные “мозги” позволили нанести удары по ответственным постам, системам мониторинга и контроля, по жилым отсекам. Следующей была волна капсул. Те также влетали через бреши, но несли в своем нутре киберсороконожек и робоскорпионов, а затем и десантников: людей и квибсеров.
Мара погибла через двадцать минут после начала штурма. Возможно, “умные” ракеты и имели ее образ как запретной цели, но, едва начался ближний бой, стало не до тонкостей. Да и сама Мара смело ввязалась в драку, а не стала отсиживаться в санузле, дожидаясь “своих”. Дралась она, естественно, на нашей стороне, видимо ее психика была достаточно раздвоена.
Мару уложил выстрелом из бластера вражий десантник, кстати человек, а не квибсер — ну, а я уже располовинил его ударом плазменного резака.
— Зачем ты это сделала? Зачем предала? Почему поддалась Ему?— спросил я напоследок, делая ей укол анестетика (сквозь прожженную дыру я видел органы грудной клетки и даже спекшийся пластик искусственного легкого).
— Тоска одолела… Жизнь, как консервная банка, жди, пока вскроют и употребят… Но сейчас дум… что можно было иначе…
