Предлунные - Анна Каньтох
Вернемся в район, где жили сироты.
В каждой квартире оставалась брошенная прежними жильцами обстановка – кровати с мягкими одеялами, столы, стулья, шкафы и шкафчики, а также маленькие переносные печки в форме пузатых рыб, раковин или плодов. Теоретически они должны были служить украшением, но так как климат с каждым годом становился все холоднее, дети использовали их прежде всего как дополнительный источник тепла.
Кроме того, в квартирах можно было найти одежду, игрушки, косметику и даже драгоценности. Ко всему этому сироты относились со свойственной детям небрежностью. Мальчишки дрались за игрушки, чтобы забыть о них через пять минут после победы. Плоские, как доска, девчонки красили губы, надевали декольтированные платья и вставляли в уши тяжелые бриллиантовые серьги. Потом они, хихикая, красовались перед зеркалом, а еще позже бежали играть в грязи, рвали платья и теряли бижутерию.
Все дело в том, что в Лунаполисе всего было в избытке – в избытке еды, которая гнила на Рынке, в то время как в отвергнутых мирах люди умирали от голода, в избытке домов, в которых никто не жил, в избытке вещей, оставленных несчастными, которых забрал Скачок. Большинство этих предметов ничего не стоило – настоящую ценность имели лишь произведения искусства, которые неопытный взгляд с трудом мог отличить от обычной одежды, мебели или украшений. Соответственно, брошенные квартиры оказывались жертвой воров намного реже, чем можно было предполагать.
Естественно, существовали банды, специализировавшиеся на подобных грабежах, но дети умели с ними справляться. Когда кто-то появлялся на их территории, они швырялись камнями, иногда просто для того, чтобы спугнуть вора, а иногда – чтобы заманить его в хитро расставленную ловушку. Чаще всего такой ловушкой становилась замаскированная яма, дно которой покрывал слой битого стекла. Если грабителю везло, он отделывался серьезными ранениями, если нет… что ж, он просто там и оставался.
Отпугивание воров, сражения на палках и камнях, мелкие кражи в центре Лунаполиса, а также катание по лестницам на серебряных подносах – примерно так выглядел перечень наиболее популярных развлечений.
Со временем, хотя это и могло бы показаться странным, до них доходила и учеба.
Чтобы помочь вам понять данный феномен, должен сперва заметить, что сироты вовсе не были предоставлены самим себе. В Сиротском районе существовали обозначенные пункты первой медицинской помощи, а также нечто, что могло бы оптимистично именоваться школами, хотя чаще всего это была просто одна из брошенных квартир, где сидел оплачиваемый городом учитель. Бывали дни, когда несчастному часами приходилось таращиться в стену или разгадывать головоломки, но рано или поздно к нему приходили дети– младшие от скуки и любопытства, старшие прежде всего из страха, зная, что Скачок не щадит взрослых. Чтобы уравновесить дурные гены, имелся лишь один, хотя и ненадежный способ – получить как можно лучшее образование.
Я помню расчеты, в соответствии с которыми примерно сорок процентов сирот переживали свой первый взрослый Скачок.
1Через месяц и один день после Скачка в Лунаполисе задрожали театры.
Затряслись крючья, крепившие их к поднебесным трактам, дрогнули зубчатые колеса, и могучие валы начали разматывать цепи. С металлическим скрежетом семь сцен опустились вниз, повиснув в семи важнейших местах города – на площадях Водной, Соляной, Медной, Айлена, Жонглеров, Палачей и Крючьев. Помощники в количестве двадцати одного человека – по трое на каждую сцену – устанавливали на них механические фигуры.
Семь телепатов передали речь президента в разумы семи аниматоров, которые привели фигуры в действие. Каждая из них точно подражала речи и движениям лидера – по крайней мере, такие ходили слухи. Мало кто мог это по-настоящему оценить, поскольку занимавший данный пост человек давно уже не появлялся на публике. Поговаривали даже, будто когда-то он остался позади, а Лунаполисом от его имени управляют главы Принципиума и Эквилибриума.
Небо затянули тяжелые клубящиеся тучи, вскоре пошел снег. Финнен пожалел, что не взял из дома куртку потеплее. Он уже чувствовал, как у него леденеют уши, а холодный ветер пронизывает насквозь.
Вокруг зажглись фонари, каждый из которых выхватывал в желтом снопе света миллионы кружащихся снежных хлопьев. Сквозь белую шевелящуюся завесу силуэт президента был едва виден, но голос разносился по всей Медной площади.
– Вчера при попытке совершить убийство был схвачен знаменитый арт-киллер Мирка Мирхей. В соответствии с законом через три дня его личность будет перенесена в механическое тело. Приглашения на казнь можно приобрести у эксперта Омари. Далее в куполе на вершине башни состоится турнир, в котором за главный приз будут бороться…
Список имен был длинным, и Финнен слушал его с растущей тревогой. Президент не упомянул Брина Нираджа, хотя брат Каиры выиграл уже не один турнир и наверняка хотел бы принять участие и в этом.
Что там сказал Брин Исса, спускаясь вместе с сыном с крыши Архива? Он спросил, знает ли парень, что его ждет. А тот ответил, что да.
Финнен почувствовал, как ему становится еще холоднее.
Поскольку Нирадж производил впечатление чертовски уверенного в себе, Финнену попросту не пришло в голову, что брат Каиры может поплатиться за фальшивую смерть девушки. А ведь это было очевидно.
Брин Исса наказал сына за то, что тот не уследил за сестрой и позволил ей погибнуть.
Повернувшись, Финнен спустился по Медной лестнице на площадь Палачей. Карман его отягощала записка, которую он получил традиционным способом, через посыльного. Содержание он знал наизусть, впрочем, там не было ничего особенно сложного:
«Художник, поэт, певец и композитор Кес Финнен приглашен в дом Брина Иссы. В планах – легкий ужин и беседа с хозяином на интересующую обоих тему. Гость может избрать любой день, при условии, что он явится вечерней порой».
Стиль записки выглядел страшно старомодно – раньше Финнен полагал, что таким языком пользуются исключительно герои пьес.
«Беседа с хозяином на интересующую обоих тему».
Финнен не сомневался, что это означает допрос об обстоятельствах смерти Каиры. Он считал, что готов к подобному, но на самом деле вовсе не был в том уверен. Приглашение он получил две недели назад и с тех пор оттягивал визит. В конце концов, Исса не назвал конкретную дату.
Он ожидал очередной записки, на этот раз с предложением поторопиться, а может, даже нескольких механических слуг,
