Пол Андерсон - Игры Сатурна. Наперекор властителям

— Джоэл! Джоэл! — звала Корина внутри меня. — Ты уже здесь?

Я открыл свои внешние сканеры. Ее принципиальное тело, которое вмещало принципиальный мозг, было в движении, тщательно проверяя каждую его частичку после сорока трех лет смерти. В тысячный раз красота этого вместилища сознания захватила меня. Ее тускло сияющая форма была только отдаленно схожа с человеческой, так, как абстрактная скульптура может походить на человека на далекой-далекой Земле: те же несколько рук, например, или голова, аналогичная стрекозиной, которая вовсе и не голова в прямом смысле этого слова — она тут только выполняет определенную функцию. Но нечто в изящности и в грации движений напоминало Корину, которая теперь — прах.

Она еще не вошла в контакт ни с одним из вспомогательных специальных тел вокруг нее. Вместо этого она подсоединилась к одной из моих коммуникационных цепей.

— Привет! — передал я довольно неуверенно, поскольку, несмотря на исследования, эксперименты и возбуждение, все еще было трудно осознать, что мы действительно приближаемся к Сириусу, — Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Все в порядке?

— Насколько могу судить. Почему ты не пользуешься голосом?

— Пользовалась. Ответа не было. Я даже орала. Никакой реакции. Поэтому я и подключилась.

Радость моя померкла от замешательства.

— Прости. Я, ну, я думаю, что был несколько возбужден.

Она прервала связь, поскольку это не было идеально удобно и сказала:

— Что-то экстраординарное?

— Ты не поверишь, — ответил я через свой микрофон. — Посмотри.

Я привел в действие экраны, показывающие вид снаружи.

— О-о-о-о! О Господи! — выдохнула она. Да, выдохнула. Наши искусственные голоса копировали те, которые когда-то были в наших голосовых аппаратах. Голос Корины был хрипловатым и музыкальным, слушать, как она пела на вечеринках, было сплошным удовольствием. Друзья частенько уговаривали ее, чтобы она принимала участие в любительских спектаклях, но она всегда говорила, что у нее нет ни времени, ни таланта.

Возможно, она была права, хотя, знает Бог, она обладала способностями ко множеству других вещей: к астрономической инженерии, рисованию, приготовлению пищи, шитью нарядной одежды, проведению праздников, к игре в теннис и покер, походам по холмам, к обязанностям жены и матери в ее первой жизни. (Ну, мы оба здорово изменились с тех пор.) С другой стороны, эти ее выражения, когда она увидела звезду перед собой, сказали все, что я не сумел выразить.

С самого начала, когда первые ракеты с ревом выходили на орбиту, некоторые называли астронавтов кучкой заурядных людей, если не хуже, и несомненно, в определенном отношении, это было правдой. Но я полагаю, что это в основном из-за того, что нам просто не хватает слов в присутствии Вечности.

— Хотел бы я, — сказал я и подпитал свои собственные вспомогательные элементы контрольно-модульных поддерживающих устройств, чтобы неуклюже прикоснуться к ней, — хотел бы я, чтобы ты чувствовала так же, как и я, Корина. Подключись ко мне снова на всю психонейронную мощность, когда я закончу проверку, и я попробую слегка передать тебе эти ощущения.

— Спасибо, друг мой, — она говорила с нежностью, — Я понимаю, что ты так и сделаешь. Но не стоит беспокоиться о том, что я что-то теряю из-за того, что не подключена к кораблю. У меня масса таких впечатлений, каких нет у тебя, и мне хотелось бы тоже разделить их с тобой. Она хихикнула, — Да здравствуют различия!

Тем не менее я слышал дрожь в ее голосе и, зная ее, не удивился, когда она нетерпеливо спросила:

— А там… случайно, нет планет поблизости?

— Никаких следов. Конечно же, ведь мы от них еще так далеко. Может быть, я проглядел их признаки. Однако похоже, что астрономы были правы, когда сообщили, что более мелкие тела не могут конденсироваться вокруг такой звезды, как Сириус. Не важно, мы вдвоем найдем кое-что, что не даст нам соскучиться в ближайшие несколько лет. Во всяком случае, уже сейчас я замечаю разного рода явления, которые наша теория не предсказала.

— Тогда, ты полагаешь, нам не потребуются органические тела?

— Боюсь, что нет. На самом деле радиация…

— Конечно. Понятно. Но черт побери, в следующий перелет я настаиваю на том, что, прибыв к месту назначения, я, возможно, просто потребую их.

Она сказала мне однажды, когда мы были еще в Солнечной системе, после того как мы в первый раз осуществили на практике наше воплощение в плоть:

— Это походит на то, как будто снова занимаешься любовью.

Они не были любовниками в своих первоначальных жизнях. Он — американец, она — из Европы, они служили в космических агентствах в своих конфедерациях, и никогда у них не было случая быть в одном и том же совместном предприятии. Так, они встречались только совершенно случайно и нерегулярно на профессиональных съездах или торжественных собраниях. Они были еще молоды, когда был заложен проект межпланетных исследований. Это было совместным делом всех стран — ни один блок не смог бы принять на себя налоги и стоимость проекта, но исследования и дальнейшее развитие науки должны продлиться еще не одно поколение, прежде чем оборудование стало доступным для первых настоящих экспедиций. Тем временем были произведены несколько пробных полетов без человека, а также предприняты межпланетные исследования, в которых Корина и Джоэл принимали участие.

Она перестала ими заниматься и засела за лабораторный стол гораздо раньше, чем это сделал он; выйдя замуж за Олафа и желая иметь детей. Олаф же некоторое время продолжал работать на лунном «шаттле». Но это было далеко не то же самое, что стоять на пике Риа под кольцами Сатурна или следовать миллионы километров за хвостом кометы, горя тем же огнем, что и сами ученые, когда делали свои открытия. Тогда он подал в отставку и присоединился к Корине в одной из команд инженеров, участвующих в межпланетном проекте. Они вместе сделали важный вклад, пока она не заняла административный пост. Это интересовало ее гораздо меньше, но она справилась с работой на удивленье хорошо, поскольку считала этот пост средством для подведения итогов — авторитет, влияние. Олаф оставался на работе, которая ему нравилась больше всего. Их домашняя жизнь сложилась счастливо.

В этом отношении Джоэл поначалу отличался от нее. Пилоты далеких экспедиций (а на его долю выпало гораздо больше должностей) могли редко надеяться завести семью. Вначале он попытался поиграть в эти игрушки, но, после того как прочувствовал боль одиночества и расставаний, заставил женщину, которую любил, развестись с ним, он последовательно сменил целый ряд любовниц. Он старательно объяснял им, что ничто и никто не сможет удержать его от полетов, пока он должен это делать.

Это оказалось не совсем правдой. Достигнув определенного пенсионного возраста, когда можно не вставать с печи, он обманным путем продержался еще несколько лет в небе. Но к тому времени сокращение финансирования на космос достигло большого размаха. Те, кто еще считал, что у человека есть дела над Землей, соглашались с тем, что оставшиеся средства лучше уж потратить в основном на исследование планет. Как и Корина, Джоэл понял, что и для него это был верный выход. Он поступил в американскую команду этого предприятия. Опыт и природные таланты способствовали в огромной мере его работе с управляющими приборами и навигацией.

В процессе этой работы он познакомился с Мэри. Он был знаком со многими женщинами-астронавтами, и в основном они нравились ему как личности — но гораздо больше его привлекали их тела, а долгие поездки и неизбежная беспорядочность не способствовали постоянным отношениям ни с их стороны, ни с его. Мэри использовала свои рефлексы и стойкий характер для работы тест-пилотом на экспериментальных космических кораблях на земной орбите.

Но это вовсе не означало, что она не могла разделить с ним мечты. Джоэл основательно влюбился в нее. Их брак также оказался счастливым.

Ему было сорок восемь лет, а Корине — шестьдесят, когда сообщили официально: теперь существует оборудование и возможность добраться до звезд. Необходимо только несколько лет для доводки и пара квалифицированных добровольцев.

Это и в самом деле, как будто занимаешься любовью снова. Как защемило сердце, когда первый раз мы поняли, что вторая планета имеет атмосферу, пригодную для человека! Ничто не сможет создать такого чувства, кроме живого тела. Те месяцы, после того как Джоэл вышел на ее орбиту, мы наблюдали, фотографировали, подвергали спектральному анализу, измеряли, собирали образцы, вычисляли, в основном считывая то, что регистрировали приборы, но иногда просто подсоединяясь к ним напрямую и чувствуя это подсоединение, как когда-то мы чувствовали, как шевелит ветер наши волосы или мягкий морской ветерок касается нашей кожи…