Карлтон Меллик-третий - Сатанбургер
[Акт третий]
ВЫСШЕЕ ИСПЫТАНИЕ
[СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯ]
ЧЕРВИВЫЕ МОЗГИ
* * *Дальше – черед безумия.
Оно начинается, когда Христиан выходит на улицу выкурить сигару. Он зажигает ее под сухим лязгающим металлом, смотря на гротескные формы облаков. Они напоминают ему мое описание кислотных видений, ему интересно, насколько они похожи на эти небесные горы. Но мое зрение не рождает диких галлюцинаций, просто реальность закручивается.
Склад не особо волнует сводящий с ума дождь. И он не раздражен толпой, которая собралась в его утробе. Мы спросили, можно ли устроить еще один концерт, но склад просто уставился на коверный тротуар и вздрогнул.
Христиан спокоен. Он уже давно не был спокойным. Очень на него не похоже. Он не то чтобы совсем лишен эмоций, но удивительно хладнокровен, расхаживает тут в своем темном костюме, как настоящий клевый гангстер. Потеря эмоций сделала его более привлекательным, особенно для женщин.
Он смотрит на БОЛЬШУЮ толпу людей с улицы и их исковерканные умы, а они украдкой рассматривают его. Он знает, что с ними что-то не так – они так странно смотрят. Но он старается не обращать внимания. И хладнокровно курит.
* * *Ричард Штайн сказал бы, что у них червивые мозги, он говорил так о своей жене. Его жена была совершенно безумной – пока была жива. Она боялась почти всего, особенно движущихся объектов. Она чувствовала себя некомфортно в машинах, проходя мимо машин, в поездах и в метро, в самолетах, даже на велосипеде. В некоторых случаях она отказывалась покидать дом, сидя в кресле.
Ричарда Штайна она привлекла своим безумием, поэтому он на ней и женился. Есть что-то страстное в безумных женщинах, чего нельзя описать, говорил он, ты понимаешь, что вступаешь в некие абсурдные отношения, но ничего поделать не можешь. И он был с ней счастлив несколько лет, несмотря на то что так и не узнал ее до конца, так и не понял, что заставляло ее дергаться столь внезапно, ни с того ни с сего.
Когда годы сделали ее некрасивой, Ричард Штайн развил в себе ненависть к ней. Сумасшедшая личность перестала быть интересной. И чем старее она становилась, тем больше червей вползало к ней в череп. В результате она заронила личинки безумия и в мозг Ричарда Штайна. И он провел много времени под одеялом на чердаке, как позабытый комод.
* * *Христиан отворачивается в сторону от хнычущих безумцев. Поднимает взгляд к небу, капли вонзаются в его сигару.
* * *Дождь постепенно меняет настроение толпы на складе. В конце концов внутрь попадает довольно влаги, а там довольно панков, вдыхающих безумие. И толпа эмоционально слабых людей начинает танцевать. Сначала неуклюже, медленно, потом все быстрее, врезаясь друг в друга, сталкиваясь лбами. Самая безумная куча мала. Губошлеп, как орущий робот, отталкивает скинхедов, которые подобрались к нему слишком близко, швыряя их через столы и стулья. Музыка играет быстро-быстро. Замороченные безумством, они поют песню за песней без остановки.
Затем все бросаются друг на друга, сами на себя, даже люди из Волма, которые живут в углу, лезут в бучу. Ударяясь о стены и друг о друга, падая и разбивая головы…
Дикие маньяки вокруг статуй-монстров.
* * *Безумие поражает и голубую женщину. Она быстрее сосет и трет мой живот, стараясь проглотить меня. Она садится влагалищем мне на лицо, и оттуда высовывается маленький язык, который лижет мой нос и глаз. Слизь стекает мне в рот, и я чувствую сладкий вкус, сильный афродизиак, который вырабатывается под вагинальным языком, как в слюнных железах.
Маленький язычок спускается вниз по моей шее и телу, оставляя мокрый след. Он несколько раз облизывает мой член, а потом проталкивает его в отверстие для питания. Тут она начинает скакать, подпрыгивать и чесать волосы на моей груди своими голубыми когтями. Наши глаза вошли в глубокий контакт. Водоворот.
* * *Божье око на улице:
Христиан отвлекается от сигары, когда замечает, что люди на улице танцуют так же бешено, как толпа на складе, будто гремящий хард-кор настолько силен, что подчиняет любого, кто его слышит.
Потом небольшая группа уличных атакует склад с криками о жажде крови. Христиан падает, спотыкаясь, забирается внутрь и захлопывает дверь… Он закрывает дверь в двух местах и наваливается на нее всем телом.
Безумные атакуют ее, пинают и колотят…
Христиан призывает на помощь, но слова тонут в громкой песне.
* * *Тусовка выходит из-под контроля. Люди подминают стулья и гитары и бьют друг друга. Пивные бутылки разбиваются о головы, стекло покрывает пол, один из скинхедов режет всех осколком, раненые продолжают танцевать, заливая кровью пол…
Гроб старается спасти свое оборудование, но огромный, похожий на моржа мужик ударяет его микрофоном, отправляя в болезненный сон. По его шее струится кровь.
* * *Теперь голубая женщина водит по моему лицу обычным языком. Она наклонилась вперед, так что ее груди массируют мою грудь.
Она закусывает мое плечо и двигается кругами, в такт, из нее вытекает холодная жидкость желтого жестокого удовольствия.
* * *Люди трутся о высокомерные произведения искусства. Они ранятся о их шипы и ножи. Соски-кинжалы Фрии врезаются в танцующих, сразу в двух или трех, и их кончики становятся красными.
Нэн и даже Джин присоединяются к разрушению. Они стоят рядом со скульптурами и держатся друг за друга, Нэн безумно смеется от боли, которую причиняет ей осколок стекла, врезавшийся в ногу. Дреды Джина исполняют змеиный танец. Они атакуют лица скинхедов, крича от возбуждения. Завтрак сидит в кармане у Джина и впервые сожалеет, что лишился запястья.
* * *Христиан удерживает дверь всем своим небольшим весом, пока безумцы с криками ломятся снаружи, круша окна и украшения во дворе. Кое-кто забрался на крышу и бьет ногой в черепицу, желая свалиться внутрь. Другие швыряют камни в окна прямо в танцующих, оставляя у них на коже синяки.
* * *Голубая женщина отклоняется назад, она неотрывно смотрит на меня, а я на нее. Она использует ноги, чтобы двигаться быстрее. Она изгибает свою спину, как гусеница, груди бьются друг о друга… океанские волны бегут по складкам тела. Она как будто едет по кочкам, разбивая мой череп о бетон, без остановки, вспышка боли при каждом движении…
Ее руки превращаются в когтистые лапы и рвут мою грудь, вскапывая ее пурпурными ногтями, заставляя мою кровь присоединиться к игре.
Когда я кричу, боль становится божественно-сильной. Неистовые животные раздирают меня на части ради пропитания – эта идея мне нравится. Я ее слабый и хнычущий раб.
А ведь ей всего четыре.
* * *Один скинхед летит на соски Фрии. Они пронзают оба его легких и мгновенно его убивают. После этой первой смерти сборище превращается в гигантский танец смерти.
Люди бросаются на колючие статуи, обнимаются с ними в ритме музыки. Пальмовое дерево, ветряная мельница, кактус, монстр и Фрия вспарывают животы.
Бледная кожа Водки покрыта кровью и кусками жира от гамбургеров. Он начинает мастурбировать, измазывая свой член брызгающей красной спермой.
Неистовая резня продолжается до тех пор, пока почти все не покрываются страшными ранами. Но никто не умирает, потому что смерти больше не существует. Так что толпа продолжает биться, резать друг друга, хотя крови больше не осталось, не хватает некоторых конечностей и выступов на лице, все падают в кровавый бассейн, но иногда кто-то снова поднимается.
Джин кидается на шипы скульптуры-кактуса, его нога застряла между двумя шипами, и дюжина длинных иголок пронзила его лодыжку, захватив в ловушку посреди адской толпы. Он видит лишь мерные удары армейских ботинок по своему телу, но его тело может испытывать лишь душевную боль.
* * *Голубая женщина продолжает терзать мою плоть, стараясь проковырять ее до самого пола. Кровь хлещет из меня пульсирующим потоком, пропитывая простыни.
Я продолжаю кричать. Она начинает бить меня левой рукой, а когтями на правой продолжает кромсать. Кулаки проходятся по моему лицу и рту, может быть, чтобы я прекратил хныкать и орать.
Я вытягиваю руки и начинаю душить ее, пытаясь вернуть ей частицу боли, но кажется, ей это нравится. Она еще больше возбуждается и бьет быстрее, обеими руками сразу. Бьет мой член внутри себя, бьет костяшками пальцев по лицу…
* * *Входная дверь ломается, и Христиана захватывает кровавый танец, унося прочь от уличных, которые набрасываются на панков, танцующих вокруг. Оргия-сражение. Сид продолжает кричать, боевая кровь заливает ему глаза. Люди с улицы присоединяются к танцу. Их черепа разбиваются о неумолимые скульптуры, когда они пытаются добраться до Сида на сцене и заткнуть его. Кто-то начинает рушить склад. Скинхеды набрасываются на них с ножами и бьют железными цепями.
