Алая аура протопарторга - Евгений Юрьевич Лукин
Глава 10
Николай Выверзнев, тридцать лет, полковник
Представьте себе одну из великих битв прошлого — не важно какую… Вершина холма. На барабане истукан истуканом сидит полководец и вот уже несколько часов подряд в тупом отчаянии смотрит на поле боя. Там валяются вразброс тысячи полторы трупов, дымится сотня воронок, а сама битва давно уже вышла из-под контроля и разбрелась по округе. За рощицей, судя по воплям и треску выстрелов, всё ещё дерутся. Иногда пролетает шальное ядро, выпущенное наобум и неизвестно кем. Время от времени к холму прорываются галопом осунувшиеся ординарцы с безумными глазами и сообщают одно и то же: генерал такой-то попал в переделку и просит подкрепления. Короче, разгром…
Покряхтывая, полководец угрюмо косится на свиту. Бледная свита переминается и тоже покряхтывает. На лицах — вежливое сомнение: сдаться прямо сейчас — не слишком ли торопливо?.. Может, всё-таки немного погодить?..
Внезапно полководец в сердцах поворачивается к трубачу, колеблется ещё секунду, а потом развязно говорит: «Да пошло оно всё на хрен! Наглеть — так наглеть!.. Труби победу!» Приблизительно так были выиграны все величайшие сражения нашей эпохи — и граф Толстой тому порукой…
Нечто подобное произошло и с подполковником Выверзневым, невольно угодившим в положение вышеописанного полководца. За чаепитие с Африканом могут съесть с потрохами — это Николай понимал с предельной ясностью. Не арестуешь — спросят: «Почему не арестовал? Сидел за одним столом — и не арестовал!..» Уйти?.. Ника сказала: только через её труп… Ладно, допустим, ушёл через труп… Всё равно ведь спросят: «Как же это ты, а?.. Знал место сходки, знал время — почему не накрыл всех разом?..»
А оно ему надо?..
Минут пятнадцать Выверзнев пребывал в тупом отчаянии, не видя выхода. А потом с ним произошло то же самое, что и с полководцем: он задумался на секунду — и вдруг на красивом лице его оттиснулось выражение, соответствующее историческим словам: «Да пошло оно всё на хрен! Наглеть — так наглеть!»
И подполковник Николай Выверзнев приказал трубить победу.
— Значит, так… — вымолвил он, упруго поднявшись из кресла и уперев указательный палец во впалую грудную клетку Панкрата. — Я — ваш человек в контрразведке… О том, что «Ограбанкъ» и «Дискомфортъ» засвечены, вам тоже сообщил я… Африкан — он как? Только чудотворец или ещё и ясновидец?
«Херувимы» переглянулись и пожали плечами. Способности протопарторга за время его отсутствия в Баклужино неминуемо должны были возрасти… Может, и ясновидец…
— Понятно, — сказал Николай. — Значит, сведём враньё к минимуму… — он повернулся к Нике. — К чаю что-нибудь нужно? Ну там, я не знаю, коржики, печенье…
— Ой! — всполошилась Ника. — Чай! Чаю купи…
— Ладно, сейчас схожу… — подполковник шагнул было в направлении прихожей, как вдруг замер, поражённый какой-то внезапной и, надо полагать, неприятной мыслью. — Что-то не хочется мне тебя здесь оставлять… — с мужской прямотой сказал он Панкрату. — Пошли вместе!..
Вот что значит вовремя сыграть победу! Совсем ещё недавно разбитый, смятенный, чуть ли не заживо себя хоронивший Николай снова был собран, боеготов, изобретателен. Последний же его ход просто поражал своей виртуозностью.
— Панкрат — гость! — немедленно вскинулась Ника. — Не хватало ещё гостей за чаем гонять! Аристарха возьми…
Именно на такую реакцию Выверзнев и рассчитывал.
— М-м… Аристарха?.. — с сомнением промычал он, меряя взглядом Ретивого. — Да нет, Аристарх лучше побудет здесь. Так спокойней…
Всё, что нужно было Николаю, это оторваться от «Красных херувимов» минут на десять.
Последний раз в жизни подполковник Выверзнев сбежал по лестнице и отворил дверь подъезда. Вечерело. Удалившись от крылечка шага на три, он выхватил из кармана трубку сотового телефона.
— Толь Толич? Докладываю обстановку. Вышел на Африкана. В девять встречаемся… Нужна твоя санкция.
— А-ы… — такое впечатление, что генерал Лютый начал заикаться похлеще Кученога. Видимо, не ожидал он от Николая такой прыти…
— Ну что «аы»?.. Всё! Край, понимаешь? У меня минут пять — не больше!.. Уничтожать его?
— А… — кажется, генерал приходил в себя. — А почему, собственно, уничтожать?..
Голос у него был несколько блеющий.
— Толь Толич! Ну ты что, с коня упал?.. Это же Африкан! Выходи на Кондратьича, делай что хочешь, но установку мне — уточни! И быстрее давай — нас уже прослушивают наверняка!
Ну просто нет слов! Интригу подполковник плёл напоследок блестяще. Заключительная фраза насчёт прослушивания была — брильянт! Голубой карбункул! Дескать, каждое твоё заикание, генерал, каждое блеяние — фиксируется, а то и пишется. Так что не поможет тебе твой обычный трюк: отдать полприказа — и в кусты…
— Да, и ещё одно… — уже подходя к мини-маркету, добил окончательно Николай генерала Лютого. — Вместе с Африканом на явочной квартире собираются «Красные херувимы»… Так что есть возможность накрыть всех разом…
Генерал подавился вновь — и Николай не смог удержаться от злорадной улыбки. «Херувимов» Лютый берёг, как зеницу ока, поскольку с каждого заказа брал втихаря весьма крупные комиссионные. Выверзнев, правда, тоже, но он хотя бы совесть знал…
— Сейчас… перезвоню… — выдавил наконец генерал — и отключился.
Над перекрёстком каплей чернил в стакане воды расплывался лиловый вечер. В прозрачнейших сиреневых сумерках возникали бледные очертания неоновых реклам, вспыхивали квадраты окон. Благословенная прохлада коснулась на прощание разгорячённого лба подполковника…
Купив цейлонского чая, торт и солоноватые крекеры (на тот случай, если протопарторг не употребляет сладкого), Выверзнев вышел из стеклянного, сияющего белыми лампами теремка и хотел уже достать пачку сигарет, когда телефон застрекотал снова.
— Ну что, Толь Толич?.. — нетерпеливо спросил Николай, прижав трубку к уху. — Какие распоряжения?..
— Э-э… Полковник Выверзнев?.. — осведомился наушник глубоким звучным баритоном.
Николай тихонько крякнул.
— Подполковник, Глеб Кондратьич… — почтительно, но с достоинством поправил он.
На том конце провода недовольно помолчали, подумали.
— Нет… — вымолвил наконец баритон. — Подполковник — это слишком длинно… Пусть лучше будет — полковник…
И подполковника Выверзнева — не стало. На долю секунды Николай лишился дара речи.
— Служу Баклужино! — несколько сдавленно выговорил он.
— Вижу… — с мрачным удовлетворением изрёк Президент. — Когда и где намечена встреча с Африканом?..
— В двадцать один ноль-ноль, Ефрема Нехорошева двадцать один, квартира десять…
— Тогда слушай задание… — баритон потеплел, зазвучал более интимно. — Никакой пальбы, никаких захватов… Только присутствовать и наблюдать. Это всё. Меня интересуют планы протопарторга… И учти: с этого момента ты подчиняешься не Лютому, а лично мне…
Услышав такое, Николай, признаться, ошалел вконец. Больше всего он боялся, что Глеб Портнягин потребует немедленного захвата Африкана любой ценой, и мучительно прикидывал, как бы поделикатнее убедить Президента в преждевременности этой акции… ан фиг — полный консенсус!.. И полковничьи погоны в придачу…
— Вопросы?..
— Никак нет, Глеб Кондратьич!..
— Тогда всё… — и Президент дал отбой. Кстати, весьма вовремя — Николай уже входил в подъезд. Хотел сунуть трубку в карман,
