Андрей Рубанов - Боги богов
«Почему ты со мной, — спрашивал он ее. — Они хозяева мира, а я — никто. Существо вне закона. Обслуга. Лодочник. Нажиматель кнопок».
Его девушка смеялась и отвечала: «Помнишь, ты сам научил меня слову “фуфло”?»
И уводила его в самый разгар вечеринки, когда лица багровели и расстегивались верхние пуговицы.
«Я боялась, — шептала ему Юла, — что вообще не умею любить. До встречи с тобой я жила чередой возбуждений. Вокруг были только необыкновенные мужчины. Самые богатые, самые сексуальные, самые смелые и яростные. Я управляла ими, а они управляли целыми мирами. У меня была власть над властителями, я наслаждалась этим. Однажды я отдыхала на каком-то астероиде в системе Эдема, отель мне не понравился, я пожаловалась одному из воздыхателей, и он немедленно купил отель и весь астероид, дал обитателям трое суток на эвакуацию и приказал расстрелять паршивый кусок камня термоядерными ракетами… И вдруг я испугалась. Поняла, что становлюсь тщеславной гадиной. Я поклялась, что найду такого как ты, настоящего, и полюблю его. Теперь я нашла, и я счастлива…»
Они прожили две недели на Гиперборее, посреди полярного океана, на базальтовом острове высотой в две тысячи метров над уровнем моря и диаметром в четыре письменных стола. Смотрели, как гигантские белые дельфины играют друг с другом меж волн километровой высоты.
Марат не жалел денег для возлюбленной. К сожалению, возлюбленная не слишком разбиралась в простой жизни простых парней: она ежедневно принимала ванну из метарелаксанта (семь тысяч за литр, с доставкой) и съедала за завтраком ровно две дюжины смеющихся офелианских устриц (полторы тысячи за дюжину, с доставкой). Устричным бизнесом на Офелии владел отец Марата, но Марат даже не мог попросить скидку, поскольку жил с чужим лицом и под чужой фамилией.
На одном из пафосных гуляний в олимпийском казино «Нектар», целиком арендованном для празднования юбилея Федеральной Пилотской академии, Марат встретил своего брата. Подходить не стал, посмотрел из угла. Брат излучал сияние. Вокруг плотно клубилась свита: несколько сосредоточенных приятелей и три девушки, изображавшие богатых бисексуалок. Верный себе, Морт и здесь, среди бедлама, в облаках сигарного дыма, в грохоте музыки, хранил состояние покоя, пребывал наполовину в кабаке, наполовину в астрале, и направленного на него взгляда не почувствовал, а если бы и ощутил импульс — всё равно не узнал бы младшего братишку. Судя по всему, к концу учебы он достиг такого просветления, что узнавал только тех, кто был ему нужен. Марат тронул Юлу за запястье, показал глазами. «Хочешь, я его приведу?» — спросила Юла, сразу всё поняв. «Ни в коем случае», — ответил Марат. Умная Юла пересекла танцпол, раздвинула узким плечом полуголых баб, вытянула из пальцев Морта бокал, отпила, поморщилась и красиво ушла. Гений пилотажа, выйдя из нирваны, принял столь озадаченный вид, что Марат не выдержал и расхохотался.
В тот же месяц деньги кончились. Он угнал очередную лодку и погорел.
Оперативники, проводившие задержание, намекнули ему, что арест организован родителями Юлы. Папа с мамой и оба отчима навели справки насчет бойфренда своей единственной дочери, ужаснулись и решили аккуратно устранить юношу. Информировали Транспортную прокуратуру, инициировали слежку. Но прямых доказательств Марат не имел и в них не нуждался.
Он был очень благодарен своей девушке. Конечно, Юла очень любила себя, но и его тоже любила. Не как пилота, не как лихого парня без тормозов, не как щедрого кавалера, а как мужчину. Он не властвовал над народами и планетами, не ворочал миллиардами, он просто хотел быть собой.
6.В середине дня они прошли верхнюю точку перевала и увидели океан. Он сверкал желтым, как и всё на Золотой Планете. И вода его — как и всё на Золотой Планете — наверняка была сладкой на вкус.
Но до воды надо было еще добраться.
Марат подозвал Хохотуна и распорядился насчет привала. Приказал напоить людоедов-носильщиков. Хохотун пренебрежительно фыркнул. Он считал людоедов животными и, возможно, был прав. Приземистые темноликие людоеды сильно уступали равнинным аборигенам в развитии, огня не знали и употребляли в пищу всё, что движется, а при недостатке пищи без колебаний употребляли друг друга. Зато хорошо подавались дрессуре. В первой же стычке воины захватили в плен большое, на пятьдесят голов, стадо, сильно избили всех, надели сыромятные ошейники и приспособили тащить поклажу. На третий день Марат обнаружил, что каждое косматое горное чудовище находится в личной собственности того или иного воина: Хохотун владел пятью рабами, его правая рука Муугу — тремя, прочие присвоили одного-двух. Наверное, для поддержания порядка следовало объявить всех людоедов собственностью Хозяина Огня, но Марат этого не сделал. Кто чей раб — потом разберемся. Сначала нужно дойти до берега и надежно обосноваться, потом — перетащить через горы капсулу; вопросами рабовладения пусть занимается Жилец.
Мысли о великом преступнике сопровождались непривычным приступом беспокойства. Бездвижный и беспомощный старик остался в городище, под защитой техники, слишком сложной, чтобы доверять ей полностью; любая нештатная ситуация обрекала узника капсулы на смерть.
При расставании он был груб, весел и громогласен, но Марат видел: старый урка нервничает. Напоследок Марат трижды проверил подачу энергии и установил на входном шлюзе новый защитный код.
«Буду спать и думать», — сказал великий преступник и подмигнул. «О чем?» — хотел спросить Марат. Но не спросил.
О чем может думать парализованный инвалид, замкнутый в тесной скорлупе на дальней и дикой окраине обитаемого космоса?
Разумеется, о том, как получить от жизни Фцо.
Хозяин Огня спешился, но поводья не выпустил. Голодный и уставший носорог в любой момент мог устроить истерику. Из девяти животных, подготовленных к походу, четверо издохли, не выдержав холода, из оставшихся трое обезумели от усталости и не слушались команд.
Но Марат их не жалел.
За двадцать дней пути он понял, что слишком часто жалеет местных тварей, разумных и неразумных. Незачем жалеть того, кто сам себя не жалеет.
На пятый день один из воинов сломал ногу. Хороший, ловкий воин, первый топор племени тна. Марат приказал устроить покалеченного на шее носорога, позади всадника. Всадник почернел от гнева, и на следующее утро воин, сломавший ногу, был найден зарезанным. Хохотун — старшина отряда — только махнул рукой и процедил фразу, в переводе очень похожую на древнюю поговорку «Пеший конному не товарищ».
На семнадцатый день, уже после захвата рабов, два носорога попали под камнепад и погибли. Людоеды немедленно бросились пировать, и воинам пришлось убить нескольких, самых рьяных. Потом был устроен большой привал, туши разделали по всем правилам, зажарили и съели, половина отряда слегла от обжорства; рабам же не досталось ни куска мяса, только шкура и требуха.
На девятнадцатый день кто-то из воинов ударил раба, принадлежавшего другому воину, и произошла драка; пока хозяева сражались, их рабы сидели рядом и искали насекомых в волосах друг у друга.
А на двадцатый день Марат увидел пылающий в лучах солнца океан и понял, что счастлив.
«Первым делом, — подумал он, — я построю себе новый дворец. И буду выходить из него как можно реже».
Жилец оказался прав: это была его планета. Не Марата. Здесь кипела слишком сладкая и жестокая жизнь. Проигравший погибал, победитель получал всю сладость и ни с кем ею не делился.
Марат смотрел на золотое сверкание бесконечной воды, на изумрудную линию горизонта, на облака, длинные, как жизнь, и думал, что еще полчаса назад, пока тропа вела его меж голых скал, он не понимал всего. Равнина, холмы, носороги, городище в четыре улицы, тысяча дикарей в набедренных шкурах, матери родов — всё это казалось не совсем серьезным. Затянувшаяся неудачная экскурсия, летний лагерь, временное приключение, вот-вот прилетят организаторы, сотрудники администрации заповедника, и наведут порядок. Вернут к жизни убитых. Выгонят на волю прирученных животных, прикажут разобрать по бревнышку «дворец» и вставить радужные перья обратно в хвосты кашляющих птиц. Но теперь, щурясь от желтого сияния, бывший пилот и осужденный преступник обнаружил, что мир, куда его забросило, не игрушечный. Настоящий. Полноразмерный. Точно такой же, как Олимпия, или Агасфер, или Старая Земля, родина человечества. Огромный, разнообразный, величественно сверкающий — и совершенно чужой.
После короткого отдыха двинулись вниз по крутой тропе. Носорог был недоволен; по-хорошему следовало идти на своих двоих, а монстра — вести в поводу, но Марат решил не ронять авторитета. Хозяин Огня всесилен, он повелевает всякой тварью — он никого и ничего не жалеет, а ослушавшихся ждет одно наказание: огненная смерть.
