Андрей Рубанов - Боги богов

Часть первая

Чтобы простить врага, нужно раз увидеть его спящим.

Чтобы простить себя,

нужно раз проснуться от собственного крика.

Его звали Жилец.

То ли имя, то ли прозвище. А фамилий у таких людей бывает по три десятка. Жилец — пусть будет Жилец. Марат и свое-то имя едва припоминал, рассуждать про чужие не было ни сил, ни желания. Имя, фамилия, прозвище — какая разница? В пересыльной зоне на Девятом Марсе никто ни во что не вдумывается. Вдуматься — значит вспомнить, что ты умеешь думать, что ты человек, а не пустынное насекомое. Мысли возникают обычно только в связи с простейшими проблемами. Как бы надышаться, или тень найти, или пожрать. Или уберечь барахло, чтобы не украли, пока спишь.

На Девятом Марсе воровство процветает. Сто сорок пять тысяч уголовников под открытым небом предоставлены сами себе, в охране только киборги, тупые, старые, позапрошлого модельного ряда. У них суровая казенная логика, всё завязано на арифметику: прибыл, убыл, к отбыванию наказания пригоден (то есть живой). А кто у кого украл куртку или порцию белкового концентрата — никому неинтересно.

Девятый Марс — древняя пересылка, о ней Марат слышал еще в детстве. Провинциальная планета у черта на рогах. Открыта в эпоху первого расселения, задолго до биореволюции. Описана в Каталоге Дальней Родни. Мертвая пустыня, на экваторе — пояс голубых песков, и в тех песках — пересыльная тюрьма, где нет ни заборов, ни систем слежения, ни зданий — вообще никакой инфраструктуры, а просто пробито в толще песка и камня десяток скважин, и вокруг воды бедуют и маются сто сорок пять тысяч негодяев из пяти десятков обитаемых миров. Бежать некуда, потому что дышать нечем.

Ночью — минус сорок градусов, днем — плюс сорок. Это летом, зимой — наоборот. Правда, Марат не собирался сидеть здесь до зимы.

Каждые три часа кислородная пайка, пропустишь пайку — ослабнешь, пропустишь две пайки — можешь и умереть, если слабак. Отбирать кислородную пайку — западло, а остальное можно и украсть, и силой отнять, и в кости выиграть, и в карты. Или проиграть.

Жильца привезли отдельным этапом. Такое Марат видел впервые. Около тысячи самых любопытных злодеев вылезли из своих песчаных нор и побежали смотреть на легендарного преступника. Но Марат не побежал.

Говорили, что Жилец убил двести человек на четырнадцати планетах. Говорили, что он приговорен к смерти там, где смертный приговор давно отменен. И еще — что он нашел Кабель. Однако Марат сидел на Девятом Марсе уже три месяца и давно понял, что нельзя верить арестантским байкам. Уголовники — особая раса: они циничны и грубы, но в такой же степени наивны, доверчивы и мнительны, они обожают россказни о колдовстве и магии, легенды о Дальней Родне и прочие долгоиграющие сплетни. Они верят в гениальных аферистов и величайших грабителей — это помогает им жить. Встречаешь двухметрового, бесстрашного, несгибаемого, шрамами покрытого — а он, как школьник, верит в ограбление офиса Федеральной финансовой системы. Или в то, что можно найти Кабель. Смешные люди. Идолопоклонники.

В общем, Марат не пошел смотреть на знаменитого убийцу. Благоразумно решил подремать — час был ранний, самый благодатный, плюс двадцать — самое время расслабиться.

Но к вечеру того же дня вся пересылка бурлила.

Сначала — это было в полдень, как раз после того, как сбросили третью пайку, — в отдалении возник неясный шум: сначала один закричал, потом другой хрипло выругался на смеси нескольких языков, третий ахнул; гомон стал гуще, громче — Марату стало интересно, и он вылез из берлоги. На Девятом Марсе каждый имеет собственную берлогу, яму; самую опасную жару лучше всего пережидать, зарывшись в песок, он здесь особенный, низкая теплопроводность, чем глубже — тем прохладнее или, наоборот, теплее, зависит от времени суток. Сто сорок пять тысяч преступников ковыряются в лиловом прахе. Весьма поучительное зрелище.

Марат размотал с головы тряпку, отряхнул грязь и пошел туда, где собиралась толпа. Фиолетовое солнце падало за синие горы. С севера приближалась бесформенная тень — летел киборг-надзиратель. Толпа уплотнялась, по краям — любопытные, ближе к центру — злые и возбужденные, пришлось работать локтями, потом выставить плечо и протискиваться боком. Вдруг над головами — черными и белыми, лохматыми и бритыми — с хриплым воем взлетело и рухнуло нечто. Вокруг зашумели и отпрянули — Марат едва не упал, — потом заорали, прокляли бога и маму его, и снова над толпой взлетело неизвестное существо, но Марат уже приспособился, посмотрел из-под руки и вздрогнул: это был человек. Раскинув руки и ноги, стремительно вращаясь и визжа, некто полуголый пронесся и упал, сбив наземь пятерых или семерых.

Многие отшагнули, другие, наоборот, подтянулись ближе. Марат оказался в самом центре событий. На пятаке диаметром тридцать шагов в облаке синей пыли стоял невысокий уродливый человек в старом, во многих местах заштопанном десантном комбинезоне. Не просто уродливый — безобразный в крайней степени. Короткие, очень толстые в бедрах, кривые ноги, мощнейшая грудная клетка, жилистая шея, круглая голова, руки же нелепо длинные и тонкие. Лица не было: нос, рот, уши и глаза существовали отдельно друг от друга — таков был, видимо, результат бесконечных пластических операций, сделанных имплантаторами разной квалификации и степени жадности. Уродливый стоял спокойно, глядя поверх голов, криво улыбаясь, и держал за волосы двоих — огромных, потных, оскаленных, коленопреклоненных; из их ртов обильно текла кровь, глаза бессмысленно вращались. Одного Марат знал: известный барыга по прозвищу Ящер, бывший владелец собственной фермы генетически модифицированной конопли на Империале. Уродливый сделал несколько шагов вперед, поволок за собой по песку потных гигантов, они не сопротивлялись, только мычали, двигались так, словно из них вынули все кости.

Толпа попятилась.

— Я — Жилец! — надсадно крикнул уродливый. — Если кто-то не верит — может подойти и спросить! Объясню любому!

Голос был тяжел и напоминал скрип, издаваемый причальной шлюзовой консолью планетолета класса «Б» в момент стыковки.

Выкрикнув инвективу, монстр оттолкнул одного из окровавленных гигантов, а второго — Ящера — поднял за волосы одной рукой, изогнул корпус и с тяжелым животным стоном швырнул вверх, словно тряпичную куклу. Три тысячи убийц, воров, насильников, хакеров, драгдилеров и террористов, совершивших злодеяния, предусмотренные федеральными списками «бета» и «гамма», издали вздох изумления. Ящер — сто килограммов мускульной массы — завизжал и улетел куда-то за спину Марата.

Надзиратель завис над местом драки, гудя изношенными турбинами, изучил обстановку, сверкнул линзами объективов и улетел дальше. Охрана никогда не вмешивалась в мелкие конфликты. У машин простая логика: пусть преступники тратят силы на потасовки, а не копят их для бунта или побега.

Уродливый вздохнул, обвел взглядом притихшую публику и нехорошо улыбнулся. Воцарилось молчание.

— Слышь! — крикнул из задних рядов кто-то дерзкий. — Если ты паяльником сделанный, так и скажи! Киборгам не место среди порядочных арестантов!

В задних рядах всегда находится такой дерзкий, выкрикнет и спрячется.

— Я не киборг, — ответил уродливый. — Я человек.

— Человек не может иметь такую силу!

Уродливый захохотал.

— Человек всё может, — сказал он, повернулся ко второму гиганту и протянул ему руку.

— Вставай.

Гигант осторожно повиновался.

Ладони уродливого были неправдоподобно чистыми, младенчески розовыми; ногти на всех десяти пальцах отсутствовали.

— Будь пока рядом, — велел ему Жилец и всмотрелся в первые ряды. Задержал взгляд на лице Марата.

И Марат тогда кивнул ему, сам не понимая зачем.

Конечно, он не был киборгом. Марат догадался сразу. Отличить живого человека от андроида, киборга, репликанта может любой. Достаточно внимательно понаблюдать хотя бы минуту. Секрет несложен: стандартный киборг, даже самый совершенный, не делает лишних движений. А человек — делает.

Кроме того, каждый подросток знает, что искусственные люди не могут жить без парфюмерии (эта необъяснимая особенность известна как «фактор одеколона» и уже двести лет служит для молодежи неиссякаемым источником шуток).

Конечно, Марат слышал про киборгов нестандартных, производимых мелкими сериями, по индивидуальным заказам. Как минимум в пяти обитаемых мирах технологии позволяли создавать механических людей, совершенно неотличимых от настоящих. У таких с лишними движениями было всё в порядке, а самые совершенные из них могли глубоко презирать дезодоранты и туалетные воды. Такие умели испражняться, рассказывать сальные анекдоты, соблазнять женщин, и если они выдирали волосы из ноздрей, у них непроизвольно слезились глаза. У них росли ногти, они заболевали гриппом и даже мастурбировали. Но эти уникальные монстры стоили бешеных денег, и, когда биоинженерия победила архаичные механические технологии, робототехника перестала развиваться. Зачем создавать электронного человека, если проще и дешевле вырастить клона?