Гоар Маркосян-Каспер - Забудь о прошлом
— Психологическим тоже, — добавил Дан.
— Верю. В этом вопросе ты у нас эксперт. Но, поскольку тогда у нас не было возможностей для более глубоких и развернутых исследований, я оставил свои догадки и подозрения или, если угодно, прозрения, при себе. Однако во время катастрофы в Вагре и после нее мы неожиданно получили огромный медико-биологический материал. Мы представили его для анализа биологам, антропологам, генетикам и так далее, и вчера вечером я получил предварительное заключение… Вы понимаете, что в таких делах все проверяется и перепроверяется сотни раз, потому это длилось так долго…
— Ну и? — спросил Дан, напрягаясь. Собственно, он уже понял, но хотел услышать. И еще хотел, чтобы услышал Поэт.
— Так я и думал, — сказал Патрик. — Мы и они… И не только… Нет, не только. Я думаю, что и Перицена…
— Погоди, — остановил его Тигран. — Экий ты скорый.
— Может, вы прочтете заключение? — предложил Дан, взглянув на Патрика укоризненно.
— Слишком длинно. Я просто сообщу вам вывод. Кроме отличия в системе крови, последствия чего вы все трое видели собственными глазами, и ночного зрения, обнаружилось еще несколько подобных незначительных вариаций. Но в целом тождественность настолько полная, что позволяет заключить: торенцы и земляне — две ветви одного биологического вида.
Дан посмотрел на Поэта. Тот удивленно покачал головой.
— Что же это получается? Что мы не только братья по разуму, но и братья по крови?
— Замечательный заголовок для завтрашних газет, — сказал Патрик.
— Завтрашних? Упаси боже! — проворчал Тигран. — Лучше б они подождали нашего отлета.
— А что такое? — спросил Дан.
— Он еще спрашивает! Ты только вообрази себе, какой шум поднимется вокруг всего, связанного с Тореной! И что будет с престижем Разведки, когда журналисты вытащат на свет божий… Ты хоть понимаешь, кто такой Маран, а?
— Как?
— О боже! Не для тебя. Друг, два пуда соли, это все ясно. Ты представляешь, насколько он заметная фигура на Торене? После подписания пакта, да просто после этого пресловутого письма! И мы бросили его на какой-то подозрительной планетке…
— При чем тут вы? Это мы бросили, — сказал Дан.
— А ты полагаешь, Даниель, что ответ за моих людей должен держать кто-то другой?
Дан промолчал.
— Через пару дней после того, как пишущая братия основательно порастрясет историю с пактом, половина населения Земли будет знать Марана в лицо, — заметил Патрик.
В дверь робко постучали.
— Это, наверно, ваша Натали, — сказал Тигран. — Патрик, будь добр, впусти ее.
Это была действительно Натали, но необычно серьезная, даже печальная.
— Присаживайся, — сказал шеф. — Ну как, вспомнила какие-нибудь подробности?
— Не знаю. — Натали смущенно покачала головой. — Все стараюсь, стараюсь, но приходят только мои собственные переживания. Наверно, я жуткая эгоистка, да? Конечно, иначе я не согласилась бы на этот обмен. Хотя я не сразу и поняла… Я, наверно, была не в себе. Я ведь не ожидала… Понимаете, все было в полном порядке, работа продвигалась, я нашла отличную картину, нечто вроде наших импрессионистов, и вдруг… Какие-то серые тени, и все. И приходишь в себя в комнате без окон. И никого. Кричишь, кричишь, стучишь в дверь, в стены… Стучишь плечом, потому что… — Она всхлипнула. — Мне надели на запястья такие круглые штуки наподобие браслетов. Они ничем не связаны между собой, но ощущение, будто руки парализованы, невозможно шевельнуть…
— Что-то вроде станнера локального действия, — сказал Патрик.
— Наверно. Мне раньше никогда не приходилось такое чувствовать…
Тигран не прерывал ее. Чего боялся Дан, еще не слышавший ее историю. Только сейчас он понял, в каком трансе находился, даже не расспросил Натали… собственно, он фактически не выходил из своей каюты от Палевой до Земли…
— Но вы хотели, чтобы я припомнила детали обмена, — Натали вздохнула. — Не знаю, смогу ли рассказать больше, чем вчера.
— Не волнуйся, — сказал Патрик, — Давай по порядку, так обычно получается лучше.
— По порядку? — Натали снова вздохнула. — Они вошли вдвоем, в своих обычных блузах, вроде бы мужчины…
— С синими повязками или нет, удалось вспомнить? — спросил Железный Тигран.
— С повязками, да, я сосредоточилась, и теперь они у меня перед глазами. До этого приходил один, без повязок, приносил еду, какую-то пасту в тюбиках, раза два или три, выдавливал ее мне в рот, а смотрел мимо, будто меня нет, ну как они все на нас смотрели, ребята знают, не реагировал, хотя я всячески пыталась… Ну неважно. Те двое знаком велели мне встать, я еле поднялась. Руки висели, как плети, я не в состоянии была даже удержать их, чтобы не болтались при ходьбе, тогда один достал маленький пульт и отрегулировал так, что поднять их я не могла, но немножко все-таки контролировала. Они вывели меня в коридор, потом на улицу и посадили в машину, небольшую, меньше нашего флайера, цилиндрическую, с заостренным концом. Я думаю, эта штука двигалась на воздушной подушке, окон, правда, не было, но ощущение скольжения… Мы ехали минуты три-четыре, не больше, потом машина остановилась, и меня буквально вытащили из нее те же двое. Впереди сидел еще пилот или водитель, он остался внутри. Место, где все происходило, было чем-то вроде двора или маленькой площади, окруженной стенами с трех сторон… Пустое пространство, словом. Вдоль стен выстроились палевиане с каким-то оружием…
— Повязки? — снова спросил Тигран.
— Да. По-моему да… А в центре стоял Маран. С бластером. Он держал его примерно так, как эти, не наизготовку, но наготове. Когда я его увидела, я, наверно, совершенно потеряла голову, закричала: «Маран, ты пришел за мной? Уведи меня отсюда…» И заплакала. А он сказал… Ласково так: «Потерпи еще чуть-чуть, Натали. Десять минут, и ты дома.» Тогда те двое… Они держали меня под руки с двух сторон. Один снял с меня браслеты. Подошел третий, я его только в этот момент заметила, с широкими повязками на рукавах, и дал мне кристалл с ультиматумом. Потом все трое отошли, оставив меня одну. Те, кто стояли у стен, их было человек десять, подняли свои ружья, я подумала, что они собираются меня расстрелять, но потом поняла, что они взяли на прицел Марана. Он подошел ко мне и сказал: «Возьми себя в руки, девочка. Все будет хорошо.» И потом: «Сейчас я отдам бластер тебе, отойду, и они уберут свои станнеры. Как только они это сделают, повернись и иди в ту сторону. Пройдешь пять метров и свернешь направо. Шагов десять и еще раз направо. Окажешься на нашей улице. Оттуда до дома метров тридцать. Ну беги. И не оборачивайся, если не хочешь, чтобы с тобой случилась та же история, что с женой Лота». — Натали всхлипнула. — Но я обернулась. Когда дошла до поворота, посмотрела назад и увидела… как он протянул руки… сам… и они надели на него свои браслеты… Я только тогда поняла, до этого я думала, что он пойдет за мной… Если б я знала, я бы не согласилась…
— Потому он и велел тебе не оборачиваться, — сказал Патрик тихо.
— Да. Но я… Я остановилась. И он крикнул: «Уходи!» Так, что я не посмела ослушаться… — Натали снова всхлипнула.
Патрик вскочил, наклонился к ней и обнял за плечи.
— Не плачь, детка. Мы его вытащим. Ей-богу, вытащим! Ну успокойся…
— Это все? — спросил Тигран, задумчиво глядя на Натали.
— Как будто, — сказала та неуверенно.
— А бластер, значит, был разряжен…
— Полностью, — сказал Патрик.
— А вы проверили обойму, которую он оставил дома? Он и ушел без единого заряда?
Патрик поднял палец.
— Один у него был. Он на что-то его потратил. Не думаю, чтобы он в кого-то стрелял. Скорее всего, устроил маленькую демонстрацию. А это имеет значение, шеф?
— Ну… Я пытаюсь, фигурально выражаясь, пройти по следам Марана. Чтобы представить себе палевиан, мне очень не хватает его точки зрения. Не обижайтесь, ребята, но это серьезный пробел.
— Ого! Шеф, я начинаю ревновать, — сказал Патрик. — А ты, Дан?
Дан только усмехнулся. Сам он превосходство Марана признал раз и навсегда и был доволен уже тем, что в гонке мог держаться за лидером.
— Что нам дает в этом плане история с бластером? — рассуждал Железный Тигран. — Маран ушел вечером, так? А обмен состоялся утром. Я думаю, мы не будем брать в расчет вариант, согласно которому Маран просидел до рассвета на каком-нибудь пеньке.
— Маран на пеньке сидеть не будет, — откликнулся Поэт. — Если он и предпочтет ночью не лежать, а сидеть, то в кресле.
— Итак, ночь ушла на переговоры. Думаю, переговоры были столь долгими, потому что вопрос решался на самом верху. При подобного рода иерархии естественно предположить, что все важнейшие вопросы решаются наверху. Но и после того, как договор заключен, Маран держит бластер в руке.
— Пустой бластер, — сказал Патрик.
