Никита Аверин - Мессия

— Гадость какая. Никогда не любил этих умников из лабораторий. Вечно они придумывают что-то мерзостное, — Грузный уже успел закончить с разгрузкой и привязал катер тросом к одному из близстоящих деревьев. — А нахрена они тебе вообще нужны?

— Скоро узнаешь. Хватай ранец, вот этот, с железками, и тащи нашего друга.

Грузный подошел к предмету, являвшемуся их основным грузом. Высокий, в рост человека, робот. Пока что он находился в спящем режиме, поджав под себя ноги-колеса и примкнув стволы пулеметов к коническому телу.

— Пойдем, приятель. — Грузный достал из рюкзака тонкий стальной трос, оснащенный с одной стороны мощным карабином. Обернув трос вокруг корпуса робота, человек защелкнул карабин и с усилием потащил машину вслед за собой.

— Друзья, соратники! Уделите мне минуту внимания, хочу исполнить вам свою новую песню! Я написал ее буквально вчера, и если она придется вам по душе, то, благодаря щедрости мистера Стоуна, я отправлюсь записывать ее на нью-йоркскую студию «Ибби стрит»!

Сильный голос Элвиса вырвал Гая из сладких объятий Морфея. Встав с кровати, бывший космонавт подошел к открытому в его спальне окну и выглянул на улицу.

На улице уже стемнело. На лужайке перед домом собрались практически все гости коттеджа, за исключением лишь хозяина дома. Рассевшись на пластиковых стульях, они образовали полукруг, в центре которого вещал Элвис. Музыкант включил миниатюрный усилитель на гитаре и ударил по струнам. Несколько бешеных аккордов незаметно перешли в мелодичный перебор, и красивый сильный голос Маккормика поглотил все вокруг.

Не постоянно над Землею свет,Не все, что видишь, можно описать,Не на любой вопрос найти ответ,Не обо всем, что чувствуешь, сказать.

Никто не может знать наверняка,Что прячет светлый день и ночь глухая.Куда впадает времени рекаИ чья душа войдет в ворота рая.

Слушатели покачивались в такт мелодии, а Лара даже поднялась со своего места и стала танцевать, медленно кружась вокруг поющего Элвиса.

Не каждый праздник радость принесет,Не всякая улыбка от души,Не каждый до конца пути дойдет,Не каждый и на помощь поспешит.

Не вечно сталь остра, рука тверда,Не каждый, пожимавший руку, — друг.Звезда умрет, она не навсегда,Не найдено лекарство от разлук.

Когда стихли последние звуки мелодии, собравшиеся на лужайке зааплодировали.

— Браво! Элвис, вы гений!

— Не зря ваши родители назвали вас в честь первого музыкального короля!

— Маккормик! Обязательно пришлите мне запись, прямо из студии.

Гай с недоумением смотрел на происходящее за окном и думал о том, как же его музыкальные вкусы отличаются от того, что нравится нынешнему поколению землян. Лично ему эта песня показалась слишком минорной, из тех мелодий, что можно слушать лишь исключительно в том случае, когда всерьез подумываешь о самоубийстве.

— Ты безнадежно устарел, приятель, — сказал Гай своему отражению в зеркале и отправился в ванную приводить себя в порядок.

Пока Метьюс принимал водные процедуры, а Элвис готовился к отъезду в Нью-Йорк, оставшиеся гости коттеджа собрались в оранжерее и обсуждали дальнейшие планы.

— Слюшай, все мои знакомие уже собрали подписи, да! Через парю даней я отправлюсь в сам Вашингтон, мине Стоунь обищал. Там большой начальник со мной встричаться будет, — Тадеуш разливал по чашкам ароматный чай, который ему передали члены новообразованного союза «Америка для каждого», возглавлял который, естественно, Валеновски. — Я как скажю, чито мы все состоим в церквь Новий Мессия, он всем моим людям трудовой виза даст, да!

— Все-таки это прекрасно, что благодаря только одному упоминанию имени Мессии можно делать такие добрые дела, — поддержал разговор мистер Скизи. С тех пор, как его «Чикен Рок» получила официальный статус просвещенной кухни церкви Нового Мессии, от клиентов просто не было отбоя. За неделю мистер Скизи расширил сеть ресторанов более чем в пять раз. И это было только начало!

Бохенен молча потягивал свой чай. В отличие от собеседников он довольствовался малым и не имел столь грандиозных планов. Став первым проповедником Нового Мессии, он заполучил море женщин. Прощайте, милые старушки! Теперь его окружали молодые и подтянутые тела вожделеющих его красавиц.

Лара, которой все эти разговоры были до ужаса неприятны, даже не прикоснувшись к своей чашке чая, отправилась в свою комнату.

«Как это все гадко, — думала девушка, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Они лишь используют Гая и истерику вокруг него. Оуэн, используя свои связи, такие как Гарри Кевин и ему подобные, лишь разжигает пламя истерии все больше и больше. И никто из них не задумывается над тем, что Гай — это просто человек».

Погруженная в свои мысли, Лара застыла напротив комнаты Гая. В какой-то момент она захотела войти и поговорить с Метьюсом о том, что его имя продолжают цинично использовать для получения наживы и власти. Но она не смогла преодолеть свою робость перед этим человеком. Тяжело вздохнув, Лара прошла мимо.

Альбинос посмотрел в лесную чащу и выбрал наиболее подходящее дерево — ель, чей широкий и прямой, как стрела, ствол заметно выделялся на фоне узловатых и кривых собратьев. Альбинос наложил шарик искусственного мяса на резинку, прицелился и выстрелил. С тихим свистом снаряд стремительно преодолел расстояние в два десятка метров и со шмякающим звуком ударился о ствол ели. Казалось бы, все прошло как надо, но на середине полета шарик из плоти словно попал в невидимый кисель, оставив в воздухе едва заметную рябь.

— Туда нам точно не надо, там гравитационная мина, — резюмировал Альбинос, снова заряжая рогатку. Грузный послушно стоял у него за спиной, катая огрызок сигары из одного уголка рта в другой. Альбиносу пришлось потратить еще кусочек мяса, прежде чем он смог найти относительно безопасный маршрут на ближайшие тридцать метров густых зарослей.

— Напарник, может, все-таки объяснишь, зачем тебе понадобились эти адовы шарики? — не выдержал Грузный. Альбинос тяжело вздохнул и ответил:

— Если ты еще не понял, то вся округа напичкана всевозможными ловушками и сигнализациями, реагирующими на живую материю. И для того, чтобы их обнаружить, нам необходимо использовать что-то живое и маленькое по размеру. Конечно, я мог бы стрелять из рогатки лабораторными мышами, но согласись, это как-то негуманно. К тому же траектория полета у мышей не очень.

Грузный укоризненно показал головой, но не стал спорить с напарником. Вместо этого он извлек из ранца небольшой металлический колышек и воткнул его в песок. Навершие колышка засветилось мертвецким синим светом. Благодаря этим светящимся маячкам, они смогут вернуться обратно к катеру тем же безопасным путем, которым и пришли.

Каждые десять метров Грузный доставал новый колышек, активировал светящийся маячок и с молодецким кряхтением ввинчивал его в землю. Шагая след в след, постоянно оглядываясь на каждый шорох, компаньоны стали продвигаться в глубь леса.

Когда они причалили к берегу, ночь только вступала в свои права, но с того времени прошло не менее трех-четырех часов. Путников радовало лишь одно обстоятельство — они почти добрались до цели своей миссии.

В центре небольшой опушки они увидели роскошный двухэтажный особняк. Альбинос жестом приказал Грузному оставаться на месте и наблюдать за окрестностями. А он сам осторожно двинулся вдоль опушки, обходя строение по кругу.

— Чисто, — сообщил он по возвращении. — Распечатывай посылку!

— Слушай. А почему у тебя такое странное имя — Тадеуш Валеновски?

— Пачму стиранное? — обиделся толстяк. — Нормальный польский имя, да!

— Так ты… поляк? — удивился Кристофер. — А я думал, что ты приехал откуда-то с Востока. Ну, на худой конец, из Франции или Англии. Но… Польша?

— А чито, Польша не на Востоке от Америка? Георгафию в школа не учил, да? Чито, поляк ни мошь быть родом из Персии? Вот из-за такой расизм я пошель за Мессия, да. Читобы любой мог бить гаржданин Америка!

— Спокойней, спокойней, друг! Не горячись! — Кристофер поспешил утихомирить разбушевавшегося эмигранта. — Если будешь так кричать, у тебя голова взорвется!

Шмяк!

Кристофер на мгновение ослеп, его глаза застило что-то теплое и мягкое. С трудом разлепив веки, он с ужасом уставился на сидящее напротив него тело Тадеуша, в голове которого зияло пулевое отверстие.

— А-а-а-а! — истошно завопил Кристофер. Но то, что он увидел в дверном проеме, заставило его закричать еще громче.

В коридоре, сверкая хромированным блеском бронированных пластин, стояло нечто. Коническое тело покоилось на шести колесах, каждое на индивидуальной подвеске. По бокам размещались два шестидульных пулемета и массивные короба с патронами. Вместо головы у незваного гостя была полусфера, а на месте, где у человека располагались глаза, блестели линзы видеокамер.