Александр Карнишин - Ксенос и фобос
- И выходит - это давно все рассчитано - смоет почти весь старый город. Он же как раз от заводов, с той стороны поднимался.
- И что ты хочешь этим сказать?
- Я ничего не хочу сказать. Просто у нас город не такой, как все остальные. Понял? Не такой, как везде. Не как обычно... Вот, ты Скирюка не читал случайно? Это наш писатель, местный. "Блюз черной собаки" не читал у него?
- Нет, а что это?
- Это такая фантастика, но он там как раз подмечает, что город у нас - не такой. Не обычный. И подмечает очень интересно, знаешь. Прочитай. Там такая альтернативная история, как сейчас модно. В общем, фантастика: Хрущев у него становится во главе страны, все как-то по-другому... Я не советую, я просто рекомендую: прочитай или полистай хотя бы.
- Фантастика, действительно... И где он сам сейчас? Может, пригласить, поговорить?
- Не сможем. Он где-то в Подмосковье. Очень быстро собрался и уехал. Я уже справки наводил.
- Ого! Он что, знал откуда-то статистику?
- Нет, он задолго до того уехал. До начала всего этого, еще по осени. А вот то, что город странно стоит и странно построен - в книге отметил.
- Опять мистика разная и прочее там ненаучно-божественное или даже инопланетное?
- А я уже за все подряд хватаюсь. И за мистику, и за ненаучное, и за фантастическое, и за божественное - если хоть как-то сможет объяснить. Или у тебя есть еще какие-то мысли? Или у твоих "аналитиков"?- выделил Дед со смешком.
- Да мыслей уже никаких нет. Только и делаем, что статистику собираем, да фантастику выдумываем.
- Вот и у меня нет мыслей. Сижу тут, смотрю сверху, курю и жду чего-то.
- Ждешь, значит?
- А что нам тут всем остается... Ты мог подумать когда-нибудь, что вот так будет? Зона эта...
Двое замолчали, смотря на освещенную солнцем реку. Слева, от водохранилища, дул прохладный ветерок, относя назад запах гари. Дом за спиной был пуст с весны, несколько квартир выгорело дотла, до дыр насквозь с первого этажа на крышу.
В углу балкона блестел пластиком и металлом полевой телефон. На покореженной от влаги тумбочке лежали ракетница и потертый полевой бинокль.
Балкон был пунктом наблюдения за подходами к Гайве со стороны города. Ну, и поговорить спокойно можно было именно там - без посторонних.
***
В мае, после длинных выходных, почти сразу после праздничной демонстрации и традиционного парада на День Победы, земляков вызвали в первый отдел. Они не поняли еще, когда за ними прибежала худенькая секретарша - заочница с их факультета. Какой там первый отдел? С чего бы это? Они же простые студенты - ни допуска у них, ни секретности в их конспектах по древней истории.
Сашка с Семеном (он сразу предупреждал, что - Семен, а не какой-нибудь там Сеня из кино) приехали в Москву в прошлом году и вместе поступали на исторический. Уже на экзаменах познакомились и выяснили, что и ехали они одним поездом, и жили раньше в одном районе Молотова. Школы были разные, но все равно - земляки! Первый семестр пролетел, как не было его. И сессия оказалась не такой трудной, как пугали. Они все же любили историю и все, с ней связанное. Теперь вот второй семестр на исходе, скоро сессия, а их - в первый отдел. Прямо с лекции. Просунула голову в дверь девчонка и сказала громко, что вот того, Александра Пермитина, и еще этого вон, Семена Косогорова - срочно в первый отдел. Лектор оторвался на мгновение, повернулся от доски, на которой как раз с любовью рисовал египетские иероглифы, и махнул рукой: мол, идите, идите, не задерживайте.
Они вышли вдоль стены, спускаясь осторожно по крутым ступенькам большой лекционной аудитории, закинули свои рюкзачки за спину, на одно плечо, и пошли по пустым коридорам, подгоняемые шипением:
- Быстрее вы, там же ждут вас!
Первый отдел был в соседнем корпусе, поэтому быстро не могло получиться никак. Минут пятнадцать прошло с того момента, как раздался стук в дверь посреди лекции, когда они, потоптавшись у двери с темной невидной табличкой, наконец робко постучали:
- Можно?
Оказалось, не просто можно, а даже нужно, и давно нужно. Им предложили сесть на неудобные старые стулья, и начальник отдела, толстый пожилой отставной военный с красным недовольным лицом, коротко и четко разъяснил им, что сегодня в полседьмого вечера они уезжают домой. Что в общежитие - прямо отсюда, никуда не заходя и ни с кем не разговаривая, быстро и тихо. Что? Вопросы? Вы сначала слушайте, а потом спрашивайте. Вещи взять все, какие унесете, потому что обратно вряд ли вернетесь скоро. Проезд оплачивает государство. Будет проверка документов при проходе на платформу - покажете паспорта с пропиской своей. Ясно? Теперь можно спрашивать.
А когда стало можно спрашивать, они примолкли, переглядываясь. Что в родном городе какое-то там шурум-бурум, они немного знали, хоть и не писали ничего об этом в газетах. Правда, в самое последнее время не стало ни писем, ни телефонных звонков из дома. И ребята знакомые из сети совсем исчезли, но Сашка с Семеном на это внимания не обращали, потому что сессия, которая уже была совсем на носу, была важнее.
- Если нет вопросов - исполнять.
- А что, мы одни, что ли?
- Нет. Всех ваших земляков собираем. Но - тихо. И вы не шумите, а быстро в общежитие - и на поезд. Я бы рекомендовал сразу на вокзал и там, в зале, переждать до отправления. Проще так будет. И надежнее, потому что охрана. Я бы очень рекомендовал...
Их выгнали, потому что должны были подойти еще с филфака, а еще надо было с "журналистами" как-то встретиться - они же в центре, в другом месте, а мехмат и биологи уже собираются - они ближе...
В общежитии было тихо, только в нескольких комнатах на всем этаже возились такие же, как они, собирали вещи. Оказывается, земляков в университете было много.
Тихие разговоры в зале ожидания, когда какой-то незнакомый парень рассказывал, как били их, земляков на стройке и гоняли в общежитии. Непонятно, как такое может быть? Это же свои парни, такие же советские!
Быстрая, под бодрую музыку из динамиков, погрузка в вагоны почти бегом по пустому перрону: провожающих просто не было. Может, кого и провожали, но в зал ожидания и на перрон пустили только тех, у кого была прописка. Или место рождения. Туда еще глядели, на первые страницы паспорта.
Поезд шел без остановок, только ночью кого-то еще подсадили в Кирове. Они молча сидели в плацкартном купе, смотря в окно на проносящиеся ели и сосны, сменившие поутру подмосковные дубняки и березовые рощи. Если и разговаривали, то тихо, вполголоса. Знакомых почти ни у кого не было, всех "выдернули" с работы или учебы и срочно посадили на этот специальный поезд Москва-Молотов.
И что теперь?
Ждать было невтерпеж. Снова ложились спать и снова смотрели в окно под стук колес. Читать не получалось. Мысли бродили где-то далеко отсюда. Как учиться дальше? Что с сессией, до которой остался месяц? Останется ли за ними их рабочее место - это у тех, кого сорвали с заводов и строек. Как там дома?
Слухи были страшные: когда все более или менее перезнакомились, разговоры были самые разные. Говорили и о налете инопланетян на город и требовании вернуть всех местных домой - ну, это смешно, ухмылялась молодежь. До такого даже фантасты не додумались. Вполголоса напоминали о военных заводах и лабораториях - ага, ага, кивали все, такое вполне возможно. Но причем здесь мы? Мы-то ведь не там? Мы-то не заразные? Или как?
Чуть больше суток в пути, иногда пропуская те поезда, что по расписанию, официально, да еще надо вычесть часы на сон, да на покурить в тамбуре, да на перекусить и попить чая - кстати, чай и печенье давали бесплатно - к вечеру поезд все чаще притормаживал, даже останавливался пару раз на каких-то полустанках. А потом с какого-то места вдруг снова рванул вперед, как бы догоняя свой график.
Колеса гулко простучали по старому железнодорожному мосту. Все прильнули к окнам, рассматривая Каму, пустые пляжи - а с чего им быть полными в мае, заводы, причалы. Пошли окраины.
- А народа-то нет совсем,- заметил кто-то.
Народа на улицах и правда было мало. То есть, практически не было.
- Ну, так, день-то сегодня какой? Не выходной, чай?
- Какая работа, блин, если эпидемия в городе?
- А кто сказал, что эпидемия?- возражение было резонным.
Им же так никто толком ничего и не объяснил.
Вот и перрон, толчок, последний громкий лязг буферов, остановка, открытые двери, ступени вниз, прыжок на выбитый асфальт перрона - ага, на самый крайний путь загнали, теперь придется переходом тащиться к вокзалу.
У подземного перехода стояли два хмурых мужика с красными повязками на рукаве:
- Куда?
- Туда.
- Смертничек, что ли? Поверху иди, поверху. По сторонам поглядывай - и к вокзалу. Там обязательно зайдите к коменданту.
