Некоторые предпочитают покороче – 2 - Елена Жукова
— А бабушка сказала, — Пашка опасливо зыркнул на отца, — что искушение, это когда сильно хочется чего-то очень плохого. Илюха кушал чипсы — значит, он меня искушал.
— Ты поэтому дал ему в глаз? Тоже захотел чипсов?
— Нет. Я избавился от лукавого.
— В смысле? — в голосе отца проступил насмешливый интерес.
Пашка осмелел. Он вскинул голову, кулаком вытер выскочившую из ноздри соплю и убеждённо заявил:
— Илюха — Лукашин. Значит, Лукавый. Теперь он целую неделю в сад ходить не будет!
10. Невинная жертва
Тема: Иногда они возвращаются. Жанр: мистика. Объём: не более 666 збп.
Я проснулся от внезапного перебоя сердечного ритма. Перевалился на другой бок, разлепил глаза. Нет! У двери мерцал зыбкий силуэт той, что забрала часть моей души. Лика — юная, тонкая, волнующая. Лицо белее бумаги, укоряющий взгляд чёрных от расширенных зрачков глаз. Поперёк горла — Боже, прости! — ножевая рана. И лиф белого платья густо пропитан кровью.
— Исчезни! — я зажмурился и помотал головой.
— Зачем… зачем ты убил меня? — просвистела Лика рассечённым шёпотом.
— Я не мог иначе. Ты была обречена! — она даже не подозревала, в какую историю влипла.
— Так подло, вероломно! Как ты мог?
Она сжала пальцы в злые кулачки и по воздуху полетела на меня — страшная в своем мстительном безумии.
— Стой! — в ужасе крикнул я. — Чего ты от меня хочешь?
— Искупи вину! Напиши продолжение, где я воскресну!
11. Оптимизация
Тема: «Чужой». Жанр: свободный. Объём: от 5 000 до 15 000 збп.
Я открыл глаза. Утро уже нарисовало на изнанке штор светлый прямоугольник окна. Взгляд растёкся по ровной белизне потолка, соскользнул вдоль стены и наткнулся на большое — дамское — зеркало в белой раме. Стоп! Где это я? Незнакомый пододеяльник в беспорядочных цветных кляксах, непривычно мягкий матрас. Левый бок грело живым телом — его ни с каким другим не спутаешь. Я повернул голову.
Рядом — нет! не может быть! — спала незнакомая женщина. Она уткнулась лицом в подушку: я видел только спутанные рыжеватые волосы с тёмными корнями, щёку, нос и усталое веко, подведённое несколькими штрихами морщин. Сорок плюс-минус — на взгляд прикинул я. Почему эта женщина находилась в моей постели? Точнее, я в её.
Я осторожно отодвинулся к краю и выскользнул из-под одеяла, чтобы не потревожить спящую. Если проснётся, придётся что-то объяснять, оправдываться. А я не знал, что сказать. Ещё хуже, если разрыдается. Терпеть не могу женских слёз — они, как кислота, в ноль растворяют волю. И толкают на глупые обещания, о которых жалеешь, как только они срываются с языка. Нет, надо сначала самому определиться.
Я сунул ноги в шлёпанцы: мой размер и даже стоптаны косолапо под мою ногу. На прикроватной тумбочке лежал чужой мобильный. Воровато оглянувшись, я прихватил его и сунул в карман клетчатых пижамных штанов — поможет хоть что-то выяснить.
Когда открывал дверь спальни, замок металлически лязгнул. Я испуганно замер. Сонное ритмичное сопение — не просыпайся, умоляю, не просыпайся! — сбилось, затихло. Но вскоре восстановилось в другой, более низкой, тональности. Я беззвучно просочился в коридор.
В дальнем конце жидкий свет намекал на открытую дверь — должно быть, кухня. Кофе! Организм сурово потребовал утреннюю дозу допинга. Может, хоть он подстегнёт коматозную память? На цыпочках, как домушник, я пошёл на свет. Коридор впадал в просторную прихожую. Справа увидел две узкие двери встык — санузел. Подумалось, что неплохо было бы умыться холодной водой. Для пробуждения адекватности.
Я щёлкнул выключателем и вошёл в ванную. Навстречу мне из глубины зеркала выступил незнакомец. Мы встали напротив, разделённые гладкой поверхностью стекла — лицом к лицу, глаза в глаза. Чужой ревниво изучал мои черты, как и я — его. Недоверчивые серые глаза, сухие тонкие губы, безвольный подбородок в тёмных пеньках щетины. Помятый жизнью субъект лет сорока. Неужели это я? Не может быть, не узнаю! Я нажал пальцами на глазные яблоки, отпустил — изображение, как положено, раздвоилось. Значит, не сплю. Или кошмар слишком реалистичен.
Для более полного исследования я стянул с торса футболку (незнакомец в зазеркалье сделал то же самое). Да, не Шварценегер в молодые годы. Но и не ужас-ужас-ужас: брюхо над поясом не висит, мускулатура кое-какая имеется. Если всерьёз заняться, можно и подкачать. С опаской оглянулся на дверь и быстро спустил пижамные брюки. И едва успел — стоп! куда? — поймать на лету выпавший из кармана смартфон. Но отражением остался доволен: «там» было всё как надо.
Я немного повеселел. Поплескал в лицо холодной водой, прополоскал рот (брать из стаканчика синюю, мужскую, зубную щетку не решился — мало ли кто юзал?).
На незнакомой кухне огляделся: кофемашины не было. И не надо, слишком тарахтит — может разбудить спящую. В навесном шкафчике нашёл стеклянную банку с рассыпчатым коричневым порошком. Открыл, с наслаждением втянул ноздрями божественный аромат — он!
На полке нашлась медная широкобёдрая турка с деревянной ручкой — похоже, кофе здесь любили. Залил воды, не скупясь, насыпал порошка и поставил на плиту. А сам сел за стол препарировать гаджет.
Смартфон пялился на меня слепым глазом дисплея. Я приложил указательный палец правой руки к сенсору. Аппарат скептически хрюкнул, но не поддался. Повтор тоже не принёс успеха. Зато появилась сетка графического кода. Сколько здесь возможных комбинаций? Палец сотрёшь рисовать! А мне так надо заглянуть в секреты хозяина дома. И понять, кто я и как оказался на его месте.
От отчаяния приложил к сенсору указательный палец левой. И — вуаля! — дисплей ожил, засветился. Дактилоскопический тест был пройден. Получалось, это мой телефон? Или аппарат заглючил?
Экранными обоями стояло слащавое семейное фото: чужак из ванной, женщина, что спала в моей постели, и на коленях у мужчины — девочка лет семи с щербатой молочной улыбкой. Ещё и девочка! Я нашёл иконку галереи: хотел покопаться в фотках — может, они что-то прояснят?
Вдруг из-за плеча донеслось шипение. Обернулся: над кратером турки вздулся зловещий пузырь, из которого вытекала и ползла по медному боку конопатая кофейными крошками коричневая жижа. Я рванулся к плите, и — нет, только не это! — смахнул со стола телефон. Тот звякнул о кафель предсмертным жалобным звоном, по стеклу разбежались трещины, экран погас. Вместе с ним разбилась надежда: секреты незнакомца так и остались внутри уже бесполезной плоской коробки. Я снял с плиты перекипевший кофе и тяжело плюхнулся на табуретку.
Пока я скорбел над трупом гаджета, в коридоре затопали стремительные босые
