Составитель Чекмаев - Либеральный Апокалипсис. Сборник социальных антиутопий
Пройдя еще дальше, они остановились перед высокой клеткой, в которой гордо сидели североамериканские орлы. Птицы, которые изголодались по полетам.
— Люди не получают того, чего хотят?
— И да и нет. Люди не хотят получать. С самого рождения и до самой смерти вы живете в таких же невидимых клетках, которые создали себе сами. Ваша жизнь расписана наперед. Вы стараетесь получить лучшее образование, изучая то, что вам не интересно, затем устроиться на высокооплачиваемую работу, которую не любите, найти подходящую пару и взрастить детей с человеком, без которого вполне можете жить. Что станет в вашем мире с мечтателями?
— Ну, они выживут. Но на вершину им не подняться.
— Именно. Той вершины, с которой есть возможность взлететь, достигают лишь те, кто не хочет летать. Вспомни свою жизнь, всегда ли ты делал то, что хотел? И продолжал ли ты хотеть чего–то еще, после того как достиг поставленных целей?
Мистер Годворд погрузился в воспоминания. В детстве он мечтал быть художником. Однако его отец, выдающийся экономист, вовремя объяснил сыну, что дерево должно расти там, где есть почва. А почва у семьи Годворд была в экономической сфере, не художественной. Годворд–старший убедил сына пойти по его стопам и продолжить дело. Впрочем, был ли действительно выбор? Джон выучился на экономиста. Когда его отец скончался, он взял дело в свои руки и преуспел в этом. Эта работа отнимала все время и силы, не оставляя рисованию шанса стать хотя бы невинным хобби. Десятилетия упорной работы принесли свои плоды — доходы Годворда исчислялись миллиардами. Делегировав основное управление наиболее способным управляющим, Джон Годворд мог наконец–то отдохнуть. Казалось бы, вот время для осуществления мечтаний. Вот только Годворд слишком устал. Не было сил, чтобы браться за что–то, да и годы были уже не те. Он так и не стал художником.
Что же говорить о других людях? Тех, кому нужно усердно работать не для того, чтобы получить баснословные прибыли, а просто прокормить себя и свою семью? А картины пишут те, от кого этого ждут. Но хотят ли они этого?
— Мы изголодались по мечтам, — задумчиво произнес мистер Годворд.
— Именно. В том и беда вашего времени — пироги печи сапожник, а сапоги тачать пирожник. А все потому, что их отцы делали именно это. И отцы их отцов — тоже. Хотя дело тут не только в этом. На словах каждый человек свободен, на деле — нет. Есть рельсы, с которых не свернешь, а если даже попробуешь, то просто–напросто увязнешь. Но хуже всего то, что все это знают и принимают за непреложную истину. Подобные ограничения были всегда, но раньше находились те, кто отгибал прутья и вырывался на волю, пускаясь в погоню за своей мечтой. И некоторые достигали цели.
Я скажу тебе больше, — продолжил дьявол. — Если бы сейчас кто–то решился покинуть клетку, то у него все равно был бы шанс. Истинная проблема в том, что все верят в обратное. Каждому отмерили его хиникс пшеницы и три хиникса ячменя, и люди остались этим довольны. Вы, смертные, изголодались по осуществившимся мечтам, но, не сумев удовлетворить этот голод, решили его не замечать.
— Теперь я вижу и всадника на вороном коне.
— Остался последний, — сказал дьявол и щелкнул пальцами.
СМЕРТЬ
Они вновь оказались в подвале поместья Годворда. Казалось, что высота черных свечей не уменьшилась ни на миллиметр, с тех пор как они исчезли. Дьявол вновь оказался в центре пентаграммы.
— Можешь не говорить ничего, — вздохнув, сказал Джон. — Четвертый всадник — это Смерть. Та, что придет за мной вскоре. Ты победил, лукавый, можешь забрать мою душу после того, как я умру.
— Ты так ничего и не понял, — ответил дьявол. — Всадник на бледном коне — это действительно смерть. Но не твоя. Неужели наше небольшое путешествие ничему тебя не научило? Гибель тела не столь страшна, были люди, жившие после того, как сгнили даже их кости. Они жили в памяти и сердцах своих потомков. Те люди, которые, следуя за своей мечтой, вершили великие дела и становились бессмертными. Потеряв духовные ценности, вы уничтожаете друг друга просто для того, чтобы обеспечить себе чуть более сытое и теплое существование. Вы все мертвы с самого рождения. Мертвы от болезни, войны и голода.
Дьявол закончил свою речь. Молчал и Джон Годворд. Истина, открывшаяся ему, была ужасна. Подумать только, несколько часов назад он мечтал о бессмертии. Теперь же он понимал, насколько бессмысленным было это желание. И в то же время в нем разгоралось желание все это изменить, исправить ошибки, совершенные человечеством. Изменить мир, заставить его понять то, что открылось ему самому. Но затем он вспомнил о заключенном контракте. Он не сможет ничего изменить, потому что вскоре умрет, а душу его заберет дьявол.
— Я не заберу твою душу, — сказал дьявол.
Мистер Годворд с удивлением посмотрел на
него.
— Я не заберу твою душу, — повторил сатана. — Но и бессмертия я тебе тоже не дам. Ты так и не понял главного. Ни у одного из вас не осталось души. Тебе нечего мне предложить в обмен на вечную жизнь. Только представь: я — Я! — теперь безработный!
— А как же наш контракт? — удивленно спросил мистер Годворд.
— А разве ты что–то подписывал? — ухмыльнулся дьявол. — Наша небольшая прогулка доставила мне некоторое удовольствие. Прощай, смертный.
Дьявол щелкнул пальцами и исчез.
ЭПИЛОГ
Спустя неделю Джон Годворд скончался. Умер он ночью, в своей постели от сердечного приступа. К огромному разочарованию многочисленных родственников, от колоссального состояния покойного им достались лишь крохи. Завещание мистер Годворд составлял в течение нескольких дней, распределив свои средства между различными фондами, научно–исследовательскими институтами, сиротскими приютами, больницами и прочими учреждениями. Новость об этом долгое время была у всех на устах, поскольку подобные акты филантропии не совершались уже более сотни лет. Также, согласно последней воле мистера Годворда, на всех центральных телеканалах было зачитано письмо, написанное им накануне смерти. Оно было адресовано всему человечеству и содержало в себе ту истину, которая открылась ему во время беседы с дьяволом. Разумеется, о мистической стороне вопроса мистер Годворд умолчал. Этим письмом он попытался открыть миру глаза, изменить сложившийся порядок вещей. Это было единственным делом, которое он мог успеть за то малое время, которое у него оставалось. Последние слова Джона Годворда человечеству были услышаны. Удалось ли ему что–либо этим изменить?
Кто знает…
Тимур Алиев. Бремя альбиноса
Трое расположились за столом, прилипнув к креслам с высокой спинкой, что изготавливались словно по лекалам их собственных спин — ровных, как флагшток с ползущим вверх звездно–полосатым флагом. При взгляде на этих несгибаемых людей казалось — они даже спят в позе часовых на посту. Хотя кому как не им — президенту страны, госсекретарю и министру обороны?..
Впрочем, внешняя «прямота» совершенно не мешала им сплетать связи между собой в причудливых конфигурациях. Сидя за овальным, а значит, предполагавшим равноправие, столом из красного дерева, они, тем не менее, жестко иерархировались по принципу пирамиды — двое в основании, один на вершине.
«Геометрия взаимоотношений: треугольник как символ вертикали власти, крут как символ демократии», — в привычной для себя высокопарной манере думал президент…
Только что госсекретарь и министр сообщили ему две новости: одна была известна всем, другая — почти никому. Первая заключалась в том, что мир, как и всегда, балансирует на грани войны — межконфессиональной, межнациональной и межрасовой. Вторая — бойню можно предотвратить, использовав мутагенный вирус, разработанный в недрах государственных спецлабораторий.
«Если изменить человека, изменится и все общество, — вкратце обрисовала задумку министр обороны, слегка расплывшаяся гавайка с вкраплением негритянской крови. — Достаточно запустить на проблемные территории вирус, способный перестраивать человеческий генокод».
«Максимального эффекта можно достигнуть, использовав в структуре вируса ДНК жителей Швеции, как представителей одного из либеральных обществ», — вкрадчиво порекомендовал госсекретарь с еврейско–ирландскими корнями, и министр обороны, выдержав паузу в пару секунд, согласно кивнула. После чего оба выжидательно замолчали.
Со стороны могло показаться, что обсуждение идет по закону треугольника — подчиненные убеждают, руководитель принимает решение. И только эти трое знали: они — равноудаленные точки на окружности, в центре которой — неизбежность. И она уже случилась. Три дня назад.
Мутагенный вирус вырвался на свободу и со скоростью ветра несся по планете, сея в душах людей «заразу либерализма». Как произошла утечка и кто виноват, разбирались спецслужбы. Но никакой агент 007 уже не мог бы остановить эпидемию. Оставался единственный вариант — спектакль под названием «так и было задумано». Именно его и разыгрывала сейчас троица не самых гениальных актеров. Впрочем, они привычно справлялись…
