Майк Гелприн - Давай поженимся

Он опять не ответил. Я оттолкнулась от бортика, бросилась в воду и погребла к нему. Уже зная, уже понимая, что произошло. Я поднырнула под него, ухватила за плечи одеревеневшее, ставшее неподатливым мускулистое тело. Заорала, захлебнулась водой, извиваясь, пошла ко дну. Из последних сил оттолкнулась ногами, всплыла. Заходясь криком, заколотила руками по поверхности.

Краем глаза я увидела, как головой вперёд бросился в воду Грубиян, как забегал, заламывая руки, по бортику Трубочист. Потом они тащили меня, упирающуюся, не знаю куда. Причитала, голосила истошно Книжница. А мне горем разрывало грудь, и в голове крутилась, разламывая её, сказанная вчера Исполнителем фраза: «Вы своё право решать потеряли».

Трубочист

– Вы убили его, – бросил я Исполнителю в лицо. – Меня вы тоже убьёте?

– Ошибаетесь, – Исполнитель протёр очки и водрузил их обратно на нос. – Я не убивал, Полковник нашёл в себе мужество покончить с собой. Не знаю, найдётся ли таковое у вас.

Я сглотнул. Труба, по которой я лез, треснула. Я чувствовал, что сейчас она обвалится мне на голову.

– Я готов, – твёрдо сказал я. – Вы хотели что-то рассказать мне, не так ли? Рассказывайте.

Пока он говорил, бесстрастным, бесцветным голосом, я чувствовал, как оплетает меня, закручивается на мне труба, как она выдавливает, высасывает из меня жизнь.

Когда Исполнитель закончил, желания жить во мне не осталось.

– Вы поможете мне? – спросил я. – Утопиться, как он, я не сумею.

Исполнитель пару секунд молчал.

– Это не в моей компетенции, – сказал он, наконец. – Я могу лишь доложить о вашем нежелании продолжать жить. Однако не спешите, у вас есть время подумать.

Я заставил себя мобилизоваться. Когда-то я это умел, и моя рука, державшая скальпель, была когда-то тверда.

– А остальные? – требовательно спросил я. – Что насчёт остальных?

– Какая вам разница? – хмыкнул Исполнитель.

– Есть, – я вдруг почувствовал, что могу, способен ещё что-то сделать. – Есть разница, – крикнул я. – Полковник искупил, и я искуплю тоже. Прошу вас, умоляю, пощадите остальных!

Он медленно покачал головой.

– Рыбачку! – я бросился ему в ноги. – Заклинаю, пощадите хотя бы Рыбачку! Только её! Я обхватил его щиколотки и припал губами к ботинку.

Книжница

Привалившись спиной к дверному косяку, я смотрела, как его уводили. Двое в форме, такие же, как вели меня тогда в камеру смертников. Они под руки тащили Трубочиста по коридору, его голова безвольно моталась из стороны в сторону.

Я не помнила, что натворила тогда, десять лет назад. Но я вычислила. Математическим, склонным к анализу умом. Холодным, я всегда была прагматична и рациональна. Это теперь я помнила отчётливо.

– Моя очередь? – небрежно спросила я Исполнителя, когда, лязгнув, захлопнулась за Трубочистом стальная дверь.

– Да, пожалуй.

Я прошла за ним в круглую центральную комнату, которая за десять лет на моих глазах ни разу не отпиралась.

– Нас снимают на камеры? – спросила я равнодушно.

– Да. Для вас это важно?

– Пожалуй, нет. Слушаю вас.

Он рассказал мне. Рассказал всё. Десять лет назад в порядке эксперимента смертную казнь пяти преступникам заменили фрагментарным выскабливанием памяти, газетчики называли это «стыдливой лоботомией». Я оказалась одной из пятерых, отравительницей, отправившей на тот свет мужа и его родителей. Я затеяла хитроумную комбинацию, но её разгадали, и воспользоваться наследством мне не удалось. Трубочист был гинекологом, делавшим криминальные аборты, иногда с летальным исходом. Рыбачка – проституткой-клофелинщицей, Грубиян – гомосексуальным педофилом-насильником. Я не стала спрашивать, за что был осуждён Полковник.

Каждый из нас подписал согласие на десять лет отсрочки. По их истечении память нам частично возвращали. Срок наступил. Только вот мы уже стали к этому сроку другими людьми.

– Что с ним будет? – спросила я. – С Трубочистом.

Исполнитель удивлённо поднял брови.

– Вас не интересует, что будет с вами?

– Не интересует.

– Что ж. Он попросил умертвить его. Если не передумает, ему вколют мгновенно действующий яд. То же самое вы можете просить для себя.

– Скажите, – я пристально посмотрела ему в глаза. – У меня есть шанс спасти остальных?

Исполнитель долго молчал.

– Не знаю, – ответил он, наконец. – Это буду решать не я. Возможно, мне удастся уговорить комиссию провести вторую стадию Эксперимента, этот вопрос обсуждался. Должен признаться, я впечатлён, мы не ожидали таких результатов. Что ж, вы согласитесь остаться с ними? И держать их в неведении?

Я не стала раздумывать ни секунды.

– Да, – выпалила я. – Я согласна.

Грубиян

Рыбачка, как всегда, сидела на бортике бассейна, удила рыбу.

– Рыбачка, давай после Эксперимента поженимся, – предложил я.

– Давай, миленький.

Внешне за последние несколько лет она почти не изменилась, но улыбалась теперь гораздо реже и плакала изо дня в день – внезапно, без причин.

– А как же я? – раздался за спиной голос Книжницы. – На мне ты тоже обещал жениться.

Я обернулся. Она сильно сдала с тех пор, как утонул Полковник и уехал в отпуск Трубочист. Кричала, не давая нам спать по ночам. В столовой забывала поднести ложку ко рту. Да и двигалась еле-еле, натыкаясь на стены и останавливаясь в самых неподходящих местах.

– Книжница, давай после Эксперимента поженимся, – предложил я.